Тыл-фронт

Чем-то далеким и скорбным веяло от обветшалых домишек с резными наличниками и тяжелыми Козырьками на окнах и воротах, от поклонившихся клунь и полусгнивших загонов, перевернутых борон и плугов.

— Здесь, товарищ майор, горе мыкают, — проговорил Земцов, останавливаясь у приземистой избы. Зайдемте, узнаем, почем тут фунт лиха.

— Здравствуйте, хозяева! — поздоровался Бурлов, окидывая быстрым взглядом мрачную горницу. За столом сидело двое ребятишек, старшая прижалась в углу под образами. Мать с помертвевшим лицом стояла у печки, закрыв рукою рот.

Ребятишки юркнули под стол, женщина задохнулась и выжидающе взглянула на Бурлова.

— Хлеб-соль, — проговорил Земцов, сняв пилотку и взглянув на стол с мисками. — Испугалась, казачка? Мы не кусаемся! — воркотал он, разглядывая хозяйку. — Старик, наверно, воюет?

Хозяйка не выдержала, всхлипнула. Под столом заплакали ребятишки.

— Вот тебе на! — воскликнул Федор Ильич. — Мы зашли просто взглянуть на ваше житье-бытье.

— Вы садитесь, кушайте, — вмешался Варов, поглядывая на ребятишек.

— Садись, садись, хозяйка, — подтолкнул Земцов женщину к столу. — Вот это каравай! — поднял он со стола черную тяжелую краюху. — Нате-ка русского, солдатского, — предложил он, сбрасывая с плеч свой вещевой мешок.

— Ох, как же это? — выдохнула женщина и расплескалась.

Рассказывала долго. Власти запретили китайцам и русским есть рис. Семенов требовал исполу с десятины, староста помнил старые российские порядки. К тому же, шесть десятин было выделено по грамоте атамана где-то в Сибири, за которые нужно нести воинскую повинность. Слушали, удивлялись!..

Провожала хозяйка душевно. После этого знакомства начала оживать Новоселовка.

В штаб разведывательно-диверсионного отряда возвратились под вечер.

— Простите, товарищ капитан, как доложить коменданту? — Встретил Федора Ильича незнакомый Сержант.

«Погоны сменить так и не успел! — с досадой подумал Федор Ильич. — Привык к этим».

— Власть прибыла — это хорошо! — довольно пошутил он. — Сам представлюсь.

Федор Ильич открыл дверь в бывший кабинет майора Танака и остолбенел.

— Зудилин! — изумленно и радостно выдохнул он. — Почему Зудилин, а не товарищ майор? — с недобрым спокойствием спросил его комендант.

Федор Ильич вытянулся и отдал честь.

— Вот так-то лучше, капитан Бурлов! — с иронией проговорил Зудилин.

— Тоже майор, чувствуя обиду, объяснил Федор Ильич.

В потенции, Бурлов, мы все маршалы, — уже с насмешкой заметил Зудилин.

Федора Ильича это оскорбило и обескуражило. В это время в дверях появился Варов с двумя разведчиками.

— Вы почему здесь? — изумился Бурлов. — Я же приказал нести службу на мосту!

— Товарищ майор привез их, — доложил Варов, в недоумении пожимая плечами.

Бурлов вопросительно взглянул на Зудилина, но тот не заметил или не хотел замечать его взгляда.

…На Дальний Восток Зудилин прибыл в составе команды офицерского резерва. В одну из поездок в штаб фронта Костя случайно встретился с Мурманским. Полковник узнал своего бывшего службиста.

— Где служишь? — поинтересовался он.

— Был на фронте, товарищ полковник, а сейчас в резерве, — мрачно отозвался Зудилин.

— Резерв — это не то. — Здесь организуются курсы комендантов. Правда, туда подбирают из политсостава. Но я тебя аттестую начальнику штаба.

— Очень благодарен вам, товарищ полковник! — воскликнул Зудилин.

— Аттестую! Капитаном давно ходишь? — спросил Мурманский, очевидно, забыв, что сам же представлял Зудилина к этому званию в лагерях для военнопленных.

— Второй год, — схитрил Костя. — По фронтовой выслуге должен быть уже…

— Аттестую! — безапелляционно заключил полковник. — Тот, кто служил у полковника Мурманского, двух «огородников» стоит.

В лагере Зудилин заведовал хозяйством, был исполнителен. Полковник Мурманский по достоинству оценил это, и Костя за полтора года вырос до капитана. В резерв он попал после ухода из лагеря полковника Мурманского.

Зудилину казалось, что война незаслуженно помяла его больше, чем кого-либо другого. И в этом он винил в первую очередь Бурлова и Рощина, которые, по его мнению, наложили на него тавро штрафника.

Комендантские курсы Зудилин окончил блестяще и в первый же день войны получил звание майора и назначение комендантом Новоселовки. К станице он подъехал перед вечером. У моста при въезде в Новоселовку его машину остановил наряд Бурлова.

— Простите, товарищ майор, — извинился разведчик. — Приказано одиночные машины проверять.

— Командир где? — рассердился Зудилин.

— Товарищ капитан… Простите! Товарищ капитан Бурлов уже товарищ майор, — растерялся от строгого голоса сержант. — В станице…

— Кто? — воскликнул Зудилин, — Бурлов?

— Так точно, товарищ майор!

— Забирайте своих бойцов и садитесь в мою машину! — уже прикрикнул Зудилин. — Поедем разбираться с товарищем капитаном уже майором Бурловым. Самоуправство какое! — изумленно взглянул он на своего помощника.

Поведение Зудилина вывело Бурлова из терпения.

— Идите-ка на пост! — приказал он Варову.

— Отставить! — выкрикнул Зудилин. Но разведчики наскоро откозыряли и скрылись за дверью. Зудилин шагнул к двери, но Федор Ильич закрыл ему рукой дорогу.

— Послушайте, Зудилин, нельзя же так! Давайте объяснимся, в чем дело?

— Ах, вот как! — зло воскликнул майор. Глаза его сузились, скулы побледнели. — Видимо, в штрафной батальон захотел? Могу помочь!

— С кем имею честь говорить? — уже сухо и официально осведомился Бурлов.

— Вы разговариваете с военным комендантом Новоселовки, — ответил Зудилин. — И потрудитесь, капитан…

— Не вижу! — все так же прервал его Бурлов. Зудилин недовольно полез в карман.

— В чем заключается мое самоуправство и проступок этих солдат? — возвращая удостоверение, спросил Федор Ильич.