Тысяча Имен

Винтер сощурилась, но во мраке ничего не сумела разглядеть.

— У тебя хорошее зрение.

— Не очень, — сказала Бобби. — Я всегда…

Она замолкла и оцепенела.

— Там кто–то идет. Прямиком к десолтаям.

— Значит, они и вправду по ночам следят за нашим лагерем?

— Не думаю, — медленно проговорила Бобби. — Десолтай ехал бы верхом, верно?

— Пожалуй. — Винтер с тревогой глянула на капрала. — Тебе не кажется, что это… Зверя мне в зад, да конечно же, это она! Скорей!

Винтер торопливо, рискуя переломать ноги в темноте, съехала со склона. Бобби чуть замешкалась, но нагнала ее у подножия и побежала рядом по рыхлому песку.

— Какого черта она задумала? — поравнявшись с Винтер, выдохнула капрал.

Винтер скривилась:

— Кажется, я догадываюсь.

Она сорвалась с места бессознательно, не имея никакого плана — разве что смутно надеясь перехватить Феор прежде, чем девушка дойдет до холма. Почти сразу стало ясно, что им не успеть. К тому времени, когда девушки пересекли ровный участок земли между двумя возвышенностями, Феор — даже Винтер теперь различала ее силуэт, движущийся в непроглядной мгле, — начала подниматься по пологому склону к тому месту, где они видели вспышку света. Винтер приложила было руки чашечкой ко рту, чтобы окликнуть девушку, но передумала и продолжала бежать.

Они были уже ярдах в двадцати, когда от подветренной стороны валуна отделилась черная тень и, схватив Феор за поврежденную руку, рывком повалила девушку наземь. В тишине ночи резкий крик хандарайки прозвучал вдвое пронзительнее, и даже десолтай, на миг опешив, выпустил ее и потянулся к оружию.

Винтер сумасшедшим рывком преодолела последние пару ярдов, врезалась плечом в десолтая и сбила его с ног. Она втайне надеялась, что он при падении разобьет голову о камень, да где там! Десолтай схватил ее за плечи, увлекая за собой, и Винтер повалилась на него. Упершись локтями ему в ребра, она отчаянно пыталась извернуться, чтобы ударить противника коленом в пах. Что угодно, только бы не дать ему прийти в себя, только бы он не сообразил, что дерется с женщиной, которая вполовину легче его весом. Десолтай, однако, знал толк в драке; вывернувшись из–под Винтер, он обхватил ее, пригнул, придавив ей руки к бокам. Перед глазами девушки мелькнуло бородатое, искаженное злобой лицо, неистово сверкнули в звездном свете глаза, а затем десолтай врезался лбом в ее лоб с тем характерным треском, с каким сталкиваются бильярдные шары. Боль пронзила голову Винтер, из глаз брызнули искры, и желудок наполнился желчью. На долю секунды мир перед глазами сузился в черную щель.

Бобби, зашедшей к кочевнику со спины, не хватало техники, зато разгона было с избытком. Тяжелый армейский сапог впечатался в висок десолтая, словно в мяч на игровом поле, и Винтер ощутила, как руки противника дернулись и разом обмякли, выпустили ее. Она бессильно повалилась на бок, голова раскалывалась от боли. Только неимоверным усилием ей удалось сдержать приступ рвоты. Позади нее послышался глухой стук нового удара, а затем наступила тишина.

Мучительно долгий миг, который показался Винтер вечностью, она ждала, что сейчас десолтайский нож перережет ей горло. Наконец она услышала — глухо, как сквозь ватные затычки, — голос, который звал ее по имени. Винтер перекатилась на спину, поборов новый приступ тошноты, и увидела, что звезды над ней заслонил силуэт Бобби.

— Винтер! Сэр! Вы меня слышите?

— Слышу, — просипела она. — Все… все в порядке.

То была неприкрытая ложь, но Винтер сочла своим долгом сказать именно так. Ощупав обеими руками лицо, она с изумлением обнаружила полное отсутствие повреждений. Голова кочевника при столкновении слегка отклонилась от цели, иначе Винтер неминуемо осталась бы со сломанным носом. Правый глаз уже был припухшим на ощупь.

— Где десолтай? — через силу выдавила она.

— Мертв, — ответила Бобби, — а Феор жива и невредима.

Винтер села.

Кочевник и правда безжизненно валялся чуть поодаль. В горле его, почти над самой ключицей, торчала рукоять длинного ножа, по всей вероятности, его собственного. Рядом сидела Феор, согнувшись и бережно прижимая к себе поврежденную руку.

— Надо убираться отсюда, — сказала Винтер. Она ухватилась за протянутую руку Бобби и с помощью капрала кое–как поднялась на ноги. — Этот вопль был слышен на милю вокруг.

Бобби покосилась на Феор:

— Сэр, я не уверена, что она согласится идти.

— Значит, мать твою, мы ее понесем. — В висках до сих пор стучала боль, и правый глаз упорно не желал открываться. — Пошли.

Феор при их приближении даже не подняла головы. Бобби осторожно подергала ее за плечо, но ответа не получила.

— Зачем ее вообще понесло сюда? — спросила Бобби, оглянувшись на Винтер. — Решила переметнуться к хандараям? По–моему, они собирались ее убить.

— И убили бы. Чего она, думается мне, и добивалась. — Винтер перешла на хандарайский: — Вставай.

— Нет, — едва слышно ответила Феор. — Оставьте меня.

— Встать, я сказала!

Когда хандарайка не подчинилась, Винтер кивнула Бобби, и они рывком подняли Феор на ноги. Девушка безвольно повисла между ними, словно тряпичная кукла.

— Не понимаю, — пробормотала Бобби. — Ты думаешь, она хочет…

— Умереть, — процедила Винтер. — Как повелела ее драгоценная Мать.

— Вот как?.. — Бобби на мгновение смолкла. — Если она собирается покончить с собой…

— Она не может покончить с собой, — зло хмыкнула Винтер. — Самоубийство, с точки зрения хандараев, — тяжкий грех. Зато она может постараться, чтобы с ней покончил кто–то другой.

— Прошу вас, оставьте меня здесь, — прошептала Феор. — Если не вернутся десолтай, мою жизнь заберет пустыня. Ждать придется недолго.

— Не дождешься! — отрезала Винтер по–хандарайски. — Ты нужна мне. Мы должны знать, что происходит с Бобби. — Она помолчала и добавила уже мягче: — И дело не только в этом. Ты забыла, что брат подарил тебе жизнь? Хочешь растоптать его дар?

— Я не… — Феор сдавленно всхлипнула. — Онвидаэр не должен был так поступать. Это неправильно.

— Да плевать, что правильно, а что неправильно! Неужели ты впрямь готова сложить лапки и испустить дух только потому, что так велела какая–то старуха?

— Она — наша Мать, — проговорила Феор. — Мы, саль–ируск, живы только ее милостью. Она даровала нам все: нашу жизнь и смысл нашей жизни. Мы обязаны ей всем.

— Если она дала вам крышу над головой, это не означает, что вы — ее собственность!

— Дело не только в этом, — покачала головой Феор. — Ты ворданайка. Тебе этого не понять.

Винтер едва не плюнула ей в лицо.

— Да, я ворданайка, а все ворданаи — варвары и дикари, но я дала слово, что буду о тебе заботиться! А теперь намерена волоком вернуть тебя в лагерь. Или пойдешь сама?

Феор, пошатываясь, с трудом поднялась на ноги.

— Пойду сама.

— Вот и хорошо. — Винтер повернулась к Бобби, которая, не понимая ни слова, молча наблюдала за этой сценой. — Она пойдет сама. Давайте…

Ее оборвал раздавшийся совсем близко грохот пистолетного выстрела. Винтер бессознательно, хотя и бессмысленно, отпрянула вбок и услышала свист пролетевшей мимо пули. Стреляли со склона, но яркая вспышка почти ослепила Винтер, и в далеком сиянии звезд она смогла различить только две нечеткие тени, бегущие вниз с холма. Одно не подлежало сомнению: в звездном свете на мгновение блеснула сталь обнаженных клинков.