Тысяча незабываемых поцелуев

Глаза Поппи начали трепетать под веками, затем она медленно открыла их. Я глубоко вдохнул, когда ее зеленые глаза начали сонно осматривать окружение.

— Поппи? Поппи, ты в порядке, — сказал доктор успокаивающе. Я видел, как Поппи пыталась повернуть голову в его сторону, но ее взгляд не мог сфокусироваться. Я ощутил толчок внутри себя, когда она потянула руку, в поисках меня. Даже в запутанном состоянии она искала мою руку.

— Поппи, ты спала некоторое время. С тобой все хорошо, но ты будешь чувствовать себя уставшей. Просто знай, что ты в порядке.

Поппи издала звук, как будто пыталась говорить. Доктор повернулся к медсестре.

— Принесите немного льда для ее губ.

Я не мог больше стоять и бросился к ней, игнорируя слова мистера Личфилда остановиться. Встав с краю ее кровати, я наклонился и обернул руку вокруг Поппи. В это же мгновение ее тело расслабилось, и голова медленно повернулась в моем направлении. Ее глаза затрепетали, открываясь, и она посмотрела прямо на меня.

— Привет, Поппимин, — прошептал я, борясь с комом в горле.

И затем она улыбнулась. Улыбка была небольшой, едва заметной, но она была. Ее слабые пальцы сжали мои со всей имеющейся силой, затем она провалилась в сон.

Я протяжно выдохнул. Но рука Поппи не покидала мою. Поэтому я остался на месте, сидел на стуле возле нее.

Прошел еще один день с еще большим количеством моментов, когда Поппи находилась в сознании. Она не действовала очень осознанно, когда просыпалась, но улыбалась мне, когда фокусировала свое внимание. Я понимал, что часть нее хоть и была в замешательства, но ощущала, что я был здесь с ней. Ее слабые улыбки придавали мне уверенности, что я должен находиться именно здесь.

Позже в этот день, когда медсестра пришла на свою ежечасную проверку, я спросил:

— Могу я переставить ее кровать?

Медсестра перестала заниматься своим делом и приподняла бровь:

— Куда, милый?

Я подошел к большому окну и сказал:

— Сюда. Когда она очнется, то будет видеть улицу. — Я фыркнул от смеха. — Она любит наблюдать рассвет. Сейчас, когда она не подключена ни к чему, кроме капельницы, я подумал, что можно так сделать?

Медсестра уставилась на меня, в ее взгляде я видел сочувствие, а я не хотел его. Я просто хотел ее помощи. Чтобы она помогла мне дать это Поппи.

— Конечно, — сказал она в конце концов. — Не думаю, что это проблема. — Мое тело расслабилось, я подошел к краю кровати Поппи, медсестра к противоположному, мы перекатили больничную койку к окну, из которого открывался вид на сад детского онкологического отделения. Сад как раз находился под голубым небом.

— Так хорошо? — спросила медсестра и опустила тормоз кровати.

— Идеально, — ответил я и улыбнулся.

Когда семья Поппи пришла через некоторое время, ее мама обняла меня.

— Ей понравится, — сказала она. Когда мы сели вокруг кровати Поппи, она двигалась время от времени, но не дольше чем на несколько секунд.

Последние несколько недель ее родители по очереди ночевали в семейной палате в противоположной стороне коридора. Один из них оставался дома с девочками. Чаще всего ее мама оставалась здесь.

Я остался в палате Поппи.

Лежал рядом с ней в ее маленькой кровати каждую ночь. Спал с ней в моих объятиях, в ожидания момента, когда она проснется.

Я понимал, что ее родители не в восторге от этого, но полагал, что они позволяли это, потому что... почему бы и нет? Они бы не смогли запретить. Не сейчас. Не при таких обстоятельствах.

И я был чертовски уверен, что не уйду.

Мама Поппи разговаривала со своей спящей дочерью о ее сестрах. Рассказывала об их учебе — мирские темы. Я сидел, слушая вполуха, когда раздался тихий стук в дверь.

Подняв голову, я увидел своего отца в дверном проеме. Он махнул миссис Личфилд и затем посмотрел на меня.

— Рун? Могу я поговорить с тобой минутку?

Я напрягся, мои брови сошлись на переносице. Папа ждал у двери, не разрывая зрительного контакта со мной. Протяжно выдохнув, я встал со своего места. Папа отошел от двери при моем появление. Покинув палату, я увидел, что он что-то держал в руках.

Он нервно раскачивался на пятках.

— Знаю, что ты не просил меня об этом, но я проявил твои пленки.

Я замер.

— Знаю, ты просил отвезти их домой. Но я видел тебя, Рун. Я наблюдал, как ты фотографировал, и я знаю, что фото для Поппи. — Он пожал плечами. — Поппи просыпается, я подумал, что ты захочешь показать их ей.

Больше не говоря ни слова, он протянул мне фотоальбом. Он был заполнен фотографиями, которые я сделал, пока Поппи спала. На них были запечатлены мгновения, которые она пропустила.

Ком начал формироваться у меня в горле. Я не был дома. Я не мог проявить пленки для нее... но мой отец.

— Спасибо, — прохрипел я, затем опустил взгляд в пол.

Боковым зрением я видел, что тело моего отца расслабилось. Он поднял руку, как будто хотел коснуться моего плеча. Я замер в это мгновение. Рука папы зависла на полудвижении, но явно решив закончить, он положил руку мне на плечо и сжал.

Я закрыл глаза, ощутив его руку на себе. И впервые за неделю, мне казалось, что я могу дышать. В секунду, когда мой папа показал мне, что он со мной, я задышал.

Но чем дольше мы стояли так, тем больше я не знал, что делать. Я долго время не взаимодействовал с ним таким образом. Не подпускал его близко.

Я был не в состоянии разбираться с этим, поэтому кивнул головой и вернулся в палату. Закрыв дверь, я сел с альбомом на коленях. Миссис Личфилд не спросила, что это, а я не сказал. До позднего вечера она продолжала рассказывать Поппи истории.

Когда миссис Личфилд покинула палату, я снял ботинки и как делал каждую ночь, открыл шторы и лег рядом с Поппи.

Я помнил, что смотрел на звезды, и в следующее мгновение ощутил, как рука гладит мою. Дезориентированный, я моргнул, заметив, что первые лучи нового дня просачиваются в палату.

Я пытался отбросить туман сна из своей головы, когда ощутил, что волосы щекочут мой нос, а теплое дыхание опаляет мое лицо. Подняв голову, я сморгнул сон из глаз и встретился взглядами с самой красивой парой зеленых глаз, которые когда-либо видел.