Тюдоры. От Генриха VIII до Елизаветы I
Шрифт:
Эразма традиционно характеризовали как «гуманиста», хотя само слово стало использоваться в данном значении лишь в начале XIX века. В общих чертах гуманизм, или же «новое учение» начала XVI века, подразумевал обновление системы образования и научных знаний посредством изучения вновь обретенных или заново переведенных классических образцов. Вместе с собой он принес скептическое отношение к средневековым авторитетам и схоластической теологии, на которой они зиждились. Новое учение распахнуло окна церкви, чтобы впустить в нее свет и свежий воздух. Несколько банальный антиклерикализм лоллардов устарел в век конструктивной критики и обновления, и представлялось вероятным, что вселенская церковь способна самообновиться.
Осенью 1517 года Мартин Лютер бросил церкви более пылкий и догматичный вызов, чем общие призывы к реформе. Во многих отношениях он был
В серии памфлетов Лютер критиковал догматы и церковную иерархию общепринятой веры. Папа римский был Антихристом. Признавались только два таинства – крещение и причащение в противовес семи, предлагаемым католической церковью. Каждый добрый христианин уже являлся священником. Благодати и веры было достаточно для спасения. Тексты Священного Писания не должны иметь себе равных [6] . «Я больше и словом не обмолвлюсь с этим животным, – писал кардинал Каэтан после разговора с Лютером в 1518 году, – ибо глаза его бездонны, а голова полна предивных вымыслов».
6
В католичестве источником Откровения служит не только Священное Писание (Ветхий и Новый Завет), но и Священное предание – совокупность религиозного опыта и воззрений, выраженных в действиях церкви, в том числе в виде решений Вселенских соборов, трудах Отцов Церкви, священнодействиях и таинствах. Священное предание необходимо для правильного понимания Священного Писания как в католичестве, так и в православии. Именно это и отрицали Лютер и его последователи. В протестантизме действует принцип Sola Scriptura – «Только Писание».
В Кембридже Лютера читали и обсуждали с тех самых пор, как монах вывесил свои Девяносто пять тезисов на двери замковой церкви в Виттенберге. Трактир «Белая лошадь» прозвали «Германией», поскольку в его стенах обсуждались лютеровские учения, а участников дискуссий окрестили «немцами». Они, однако, представляли собой весьма разношерстную компанию; среди них были Томас Кранмер и Уильям Тиндейл, Николас Ридли и Мэтью Паркер. Двое из них впоследствии стали архиепископами, семеро – епископами, а восемь приняли мученическую смерть на костре. Это было захватывающее, но вместе с тем опасное время.
Чтение трудов Лютера углубило инстинктивные представления полемистов «Белой лошади». Доктрина оправдания только верой не имела параллелей у Уиклифа, однако многие другие антиклерикальные догмы уже звучали на протяжении двух предыдущих веков. И все-таки никогда прежде они еще не были сформулированы настолько последовательно и убедительно. Кафедра маленькой кембриджской церквушки Святого Эдуарда, Короля и Мученика, стала трибуной, с которой такие проповедники, как Томас Билни, Роберт Барнс и Хью Латимер, провозглашали новые истины. Одною лишь верой, но не делами праведный жив будет. Если вы однажды уверуете, что Иисус Христос пролил свою драгоценную кровь и принял смертное распятие на кресте за ваши грехи, эта же вера приведет вас к спасению. Для этого не нужны священники, епископы и даже кардиналы.
Весной 1518 года по настоятельной инициативе короля Уолси был назначен папским легатом, став представителем Рима при дворе, где уже являлся главным министром. Он воплощал в себе все то, что ненавидели реформаторы; он был «блудницей в алых одеждах» [7] . Всякий раз, когда ему было необходимо выступить в роли папского посла, он покидал двор, а затем вновь торжественно являлся в новом амплуа. И все же невозможно было скрыть тот факт, что церковь и Королевский совет теперь управляются одной и той же рукой. Истинное положение вещей не ускользнуло от короля, который впоследствии утвердил свое суверенное полновластие над обоими институтами. Уолси показал Генриху, что возможно руководить и осуществлять эффективный контроль над церковью без вмешательства любых внешних сил. Король, таким образом,
в дальнейшем взял на себя роль кардинала и значительно расширил ее полномочия.7
В данном случае обыгрывается, с одной стороны, образ вавилонской блудницы из 17-й главы Откровения Иоанна Богослова, где ее красные одежды (багряница и порфира) означали кровь христианских святых; а с другой – кардинальская, то есть красная, мантия Уолси. Сравнение католической церкви и папы римского с вавилонской блудницей встречается у Лютера, Савонаролы и в «Божественной комедии» Данте.
Статус папского легата наделял Уолси дополнительной властью для реформации англиканской церкви. Он начал с того, что весной 1519 года отправил «ревизоров» по монастырям для сбора сведений об условиях и образе жизни монахов, где, конечно, они столкнулись с различными злоупотреблениями и беспорядком. Аббат приводил своих гончих собак прямо в церковь; монахи находили утешение в трактирах; приора видели с женой мельника. Такова была повседневная сторона монашеской жизни, которая в значительной мере воспринималась как общепринятая данность. Однако Уолси наказал главных нарушителей и разослал строгие предписания, или уставы, для регламентации поведения монахов в будущем.
Подобный ригоризм Уолси, разумеется, не помешал ему приумножить собственное благосостояние коллекцией духовных должностей. Он последовательно занимал должности епископа Бата и Уэллса, епископа Дарема и епископа Винчестера; одновременно он являлся архиепископом Йоркским, а в 1521 году получил в свое распоряжение аббатство Сент-Олбанс – богатейшее во всем королевстве. Его столы ломились от золотой и серебряной посуды, а стены дворцов украшали самые изысканные гобелены. Уолси, несомненно, был самым состоятельным человеком в Англии – богаче самого короля, чей доход сокращался из-за широкого круга обязательств, однако кардинал всегда утверждал, что его роскошь способствовала поддержанию могущества церкви.
Немного позднее Уолси закрыл двадцать девять монастырей, а изъятые доходы направил на финансирование школы в Ипсвиче и колледжа, получившего название Кардинальского, который он намеревался построить в Оксфорде. Неисповедимая религиозность нескольких монахов и монахинь не должна стоять на пути великих образовательных учреждений. Уолси интересовало как надлежащее обучение, так и надлежащее руководство; и в действительности их невозможно было четко разграничить. И вот работа церкви продолжилась, несмотря на обличительную критику и угрозы со стороны «новообращенных», называемых также «евангелистами» и «сведомыми».
В конце 1520-х годов учение Лютера признали еретическим, а его книги запретили. От них «разило сковородкой», стоявшей в раскаленных огненных печах Смитфилда и самого ада. Весной следующего года Уолси устроил торжественную церемонию сожжения текстов Лютера на церковном дворе собора Святого Павла. Впрочем, останавливать поток новых учений было уже слишком поздно. Сведомые, по словам Томаса Мора, «активно расхаживали» по всем питейным и трактирам, проповедуя свои доктрины. Мор на тот момент уже являлся тайным советником и служителем королевского двора. Предполагаемые еретики встречались и в адвокатских палатах, где братские связи можно было превратить в связи духовные. Люди «имели обыкновение предаваться полуночным чтениям, сидя в своих покоях». Они начали собираться в долине Темзы и некоторых районах Эссекса, а также в Лондоне. В приходской церкви городка Рикмансворт, в графстве Хартфордшир, неизвестные бросили статуи и крестную перегородку в огонь, что стало предвестием иконоборчества в Англии в более поздний период.
Книги Лютера ввозили в страну контрабандой, пряча в мешках с сукном, доставляемых из портов тогдашних Нидерландов и городов Рейнской области. Однако трактаты попадали в руки не только к инакомыслящим. Они дошли и до самого короля. 21 апреля 1521 года Генрих был замечен за чтением лютеровского сочинения De Captivitate Babylonica Ecclesiase («О вавилонском пленении церкви»), а в следующем месяце он написал папе Льву X о своем намерении изобличить ересь, которой пестрит трактат. Уолси выразил мнение, что королю не помешало бы среди других европейских государей показать себя эрудитом и правоверным христианином. И вот, при помощи семи королевских слуг, включая Мора, Генрих составил ответ Лютеру, озаглавленный Assertio Septem Sacramentorum, «В защиту семи таинств».