Тюряга

— Да, я отказываюсь бороться, совершая ребяческие бессмысленные поступки. Все. Поступайте, как хотите. С этой машиной я не хочу больше связываться. В конце концов, один раз я ее уже починил. И, по-моему, я никого из вас не предаю, если отказываюсь участвовать в этой затее.

Фрэнк посмотрел на Здоровяка.

— Здоровяк, что ты молчишь? — обратился он к мулату. — Скажи, что ты про все это думаешь? Ты здесь самый старший. Или ты что, тоже считаешь, что тот гудок, про который я вам рассказывал, и та красная яркая лампа и команда «Фамилия! Номер!» — что это все сломало меня?

Здоровяк грустно посмотрел на искореженную машину, потом взял с полки стеллажа, у которого они стояли, автомобильную свечу и покрутил ее в пальцах. Все молчали, ожидая, что он скажет.

— Наверное, — сказал Здоровяк, кладя, наконец, на место свечу, — Фрэнк прав. Если бы тебе, Даллас, предстояло сидеть здесь не сорок лет, а два месяца, ты бы тоже отказался. И ты, Джон, — он посмотрел на Джона. — Тебе еще не два месяца, а четыре года здесь куковать.

— Но... — попытался было заспорить Джон.

— Помолчи, — обрезал его Здоровяк, вкладывая в тон, каким он это сказал, весь свой невеселый тюремный опыт, и так посмотрел на Джона, что тот сразу осекся.

— Поэтому, — продолжил Здоровяк, — и я бы на месте Фрэнка отказался. А ты, Фрэнк, — он перевел взгляд на Леоне, — можешь быть спокоен, я не считаю что ты предаешь меня, — он посмотрел на часы. — Ладно, пойдем пожрем, время обеда.

Все четверо вышли из гаража. Было совсем тепло, и солнце светило уже по-летнему. Охранник не вышке, положив карабин на перила, подставил лицо солнечным лучам. На стадионе, раздевшись по пояс, несколько зэков гоняли футбольный мяч. Другие качались в спортивном уголке, поднимали гири и штанги. Двое или трос просто лежали рядом с беговой дорожкой, они сняли даже брюки и их белые незагорелые тела отчетливо выделялись в дальнем конце стадиона на фоне зеленеющей травы.

Даллас и Здоровяк, о чем-то разговаривая, пошли вперед. Джон и Фрэнк молча последовали за ними.

— Фрэнк, — взял друга за локоть Джон.

— Что? — обернулся на него Фрэнк.

Лицо Леоне было бесстрастно и невозмутимо.

— Ты обиделся на меня? — спросил его Джон.

— С чего ты взял?

— Ну... прости меня. Я погорячился. Я же, видишь, какой еще молодой. Черт с ней, с этой машиной. Ну не сердись на меня, ладно?

— Хорошо, — сказал Фрэнк.

38.

В столовой было особенно шумно. Зэки галдели, делясь впечатлениями, ругаясь, смеясь, рассказывая анекдоты. Теплый солнечный день словно насытил каждого энергией жизни, и теперь она с избытком переливалась в общении. Старший по мастерским, высокий длинноволосый индеец, подозвал Здоровяка, Далласа и Джона и заговорил с ними про какие-то запчасти и «шевроле». «Наверное, ремонтируют новую машину», — подумал Фрэнк. Он решил занять столик, пока друзья обсудят свои дела. Команда Здоровяка была занята устройством спортзала и потому опаздывала на обед. Фрэнк огляделся. Никого из приятелей вокруг не было. Один парень из команды Грейвса, пройдя мимо, подозрительно покосился на него. Фрэнк встал в очередь, переходя от секции к секции и ставя себе на поднос первое, второе, закуски и компот. Он заметил столик на четверых у окна и решил направиться туда. Ему оставалось буквально два шага до столика, когда перед ним возникла фигура Грейвса, загораживая солнечный свет из окна, который так живописно раскрашивал борщ и салат из огурцов с помидорами на его подносе.

— Эй, Леоне, — нагло проговорил Грейвс. — Посмотри-ка сюда.

Он постучал грязным ногтем по пряжке своего ремня, и Леоне вдруг увидел, что вместо пряжки к ремню приделана фигурка бегущего мустанга, которую Грейвс отломал от радиаторной решетки «форда». Фрэнк почувствовал, как в глубине его существа зарождается глухая и яростная сила, которая, если дать ей разрастись, затопит всю его душу, и безудержный гнев, завладев всем его телом, может совершить непоправимое. Леоне еле сдерживал себя, чтобы не швырнуть поднос с борщом, котлетами, огурцами и помидорами в это лоснящееся от убожества, самодовольное ухмыляющееся лицо.

— Эта штука, — тем же тоном продолжал Грейвс, — часто напоминает мне о тебе.

Фрэнк молчал. Он сделал шаг, чтобы обойти Грейвса, но тот снова загородил ему дорогу.

— Меня вся тюрьма спрашивает, — не унимался Грейвс, — откуда у тебя такая клевая пряжечка? А я говорю, да вот у этого мудака Леоне, с «фордика» его отломал.

Фрэнк поднял на Грейвса взгляд, полный еле сдерживаемой ярости. «Спокойнее, Леоне», — говорил он своему колотящемуся сердцу.

— Ну, чего зенки вылупил? — скорчил гримасу Грейвс и, довольный, захохотал, оглядываясь.

Кое-кто из парней его команды, незаметно подошедших слева, так же оскорбительно захохотал ему в тон.

Кровь словно закипела в жилах Леоне. Он почувствовал, что еще немного и он не выдержит, и от его удара лицо этого ублюдка Грейвса, измазанное картофельным пюре и котлетами опрокинется, ударяясь о край стола, и он, Фрэнк, будет бить, бить, бить с размаху каблуком своего ботинка в эти маленькие бараньи глаза, в этот нагло ухмыляющийся рот, дробя зубы, ломая челюсть и переносицу. Фрэнк уже словно отпускал на волю яростное животное своего гнева, как вдруг тихий голос Розмари, поднявшийся откуда-то с глубинных слоев его подсознания, шепнул ему магические слова, остановившие уже было готового сорваться в нем зверя: «... не поддавайся на провокации, чтобы они не задержали тебя еще».

— Отойди, — глухо сказал он Грейвсу.

— Я думал, ты меня ударишь, — продолжал глумиться над Леоне Грейвс. — Такой у тебя был страшный вид, а ты что-то там блеешь. Слабак ты, Леоне. Сломал тебя карцер, сломал.

Леоне сделал все же пару шагов мимо Грейвса (Грейвс не посмел загородить ему дорогу еще раз) и поставил поднос на стол. От раздачи, заметив Леоне в окружении врагов, уже спешили с подносами Джон, Далласе и Здоровяк. Со стороны двери на подмогу Леоне, расталкивая толпу, пробивались четыре огромных негра из команды Здоровяка. Заметив спешащих на помощь Фрэнку, Грейвс сделал знак своим парням, чтобы они отступили, а сам, неожиданно взяв с подноса Леоне тарелку с борщом, злобно выкрикнул Фрэнку напоследок:

— Запомни, это только начало, сукин сын.

И вместе с тарелкой он быстро пошел в противоположный угол зала, где сидела целиком вся его команда и другие люди из его блока.

— В чем дело, Фрэнк? — тревожно спросил его Здоровяк, первым подходя к столику.

— Ты же видишь, опять этот мудило пытается раскрутить меня на скандал.

— Не связывайся с ним, Фрэнк, иначе дело опять запахнет карцером, — сказал Здоровяк.

— Хочешь, я сейчас пойду и заберу у него тарелку обратно?! — спросил Джон.

— Да успокойся ты, мальчик, — повернулся к нему Здоровяк. — Тут и без тебя найдется, кому это сделать.

Негры засмеялись и один из них ударил кулаком одной руки в ладонь другой так, что на звук удара обернулись сидящие за соседними столиками.

— Да нет же никаких проблем, — спокойно сказал Фрэнк. — Никому никуда ходить не надо. Я еще покушаю за его счет, когда для этого придет время.

— Да не заводись ты, — сказал Здоровяк, ставя перед Леоне свою тарелку с борщом. — Я же сказал, не связывайся.