У ангелов нелетная погода

Маша коротко изложила все, что им удалось узнать от Галины Шеремет. Последние сведения, полученные утром от Андреаса, она решила не передавать – ситуацию это не улучшит, а рвения в поисках машины может и поубавить. К тому же ей не хотелось рассказывать об угнанной машине при Ларисе.

– Интересно-интересно! – Консул живо переводил взгляд с Маши на Ларису. – Значит, полиция не смогла номер установить, а вам сразу удалось?

В его тоне Маше послышалось недоверие. Она в ответ улыбнулась:

– Вы знаете, полиция нередко не разговаривает с людьми, не заслуживающими, по ее мнению, внимания, – обслугой, случайными прохожими… А журналистам все интересно. Поэтому наша информация иногда бывает более полной.

– Хорошо, я немедленно передам вашу информацию в полицейское управление. – Консул записал номер в ежедневник. – Если автомобиль на территории Турции, его найдут, не сомневайтесь. Еще проблемы, просьбы есть?

– У Ларисы завтра заканчивается ваучер, но мы, конечно, хотели бы дождаться результатов поиска… – Маша искоса посмотрела на подругу. Та безо всяких эмоций тупо смотрела в одну точку на ковре. – Как вы думаете, нам лучше продлить ваучер или переселиться в отель здесь, в Анталии?

– Если с точки зрения средств, лучше всего снять частные апартаменты, будет намного дешевле. – Консул порылся в толстой визитнице, выудил из пластикового кармашка кусочек картона. – Вот вам телефон агентства, там могут подыскать недорогой и удобный вариант. И держите меня в курсе, если измените адрес и телефоны.

Маша поблагодарила, потянула Ларису за рукав:

– На моей карточке номер сотового, вы тоже, пожалуйста, звоните, если будут новости.

– Да-да, конечно! – Консул учтиво встал, провожая дам.

Она вышли на жаркое солнце. Пальмы на аллее сухо шелестели веерными листьями.

– Они ее никогда не найдут, – вдруг тихо сказала Лариса. – Никогда… Для них же это просто одно из обычных происшествий, а не конец жизни…

И впервые Маша не знала, что отвечать.

21 августа 2008 года, четверг, утро

Ане снился пылесос. Она держала в руке толстую трубу и водила щеткой по зеленой траве. Мама стояла рядом и хохотала, показывая пальцем на деньги, разбросанные повсюду: бумажки пылесос затягивал, а монеты блестели сквозь траву и не давались. Аня пыталась раздвинуть траву щеткой, а над ухом кто-то гортанно и непонятно кричал не по-русски.

Она вздрогнула и проснулась. Тело затекло на жестком, руки свело, и она не сразу сообразила, где находится. В сумраке от нависших ветвей разглядела круглые колонны, скамью, мусор на полу. Завывающий звук пылесоса раздавался совсем рядом, его силился перекричать мужской голос.

Аня вскочила, раздвинула густые ветки кустарника, которым была обсажена беседка. По дорожке, усыпанной битым кирпичом, передвигались два темнокожих человека – один поменьше, второй побольше. На них были надеты яркие желтые жилеты с ослепительно горящими от утреннего солнца светоотражающими полосами.

Маленький нес за спиной что-то вроде ранца, а длинную трубу от него держал в руках. Ранец завывал дурным голосом, струей воздуха из трубы коротышка сметал с дорожки листья и мелкий мусор. Длинный вез тележку, на которой было наворочено множество разных приспособлений из яркого пластика и висел большой синий мешок. Наклоняясь к маленькому, он старательно что-то кричал тому в ухо. На каком языке, Аня не поняла.

Вот чудик, разве можно эту трубу переорать, когда он сам себя не слышит. Аня попыталась засмеяться, но ничего не получилось. Горло немилосердно драло, левый бок отмерз так, что она его почти не чувствовала.

Комичный дуэт направлялся прямо к ее убежищу, и, когда Аня это сообразила, сон мгновенно пропал. Она схватила сумку и перелезла через невысокий парапет беседки в ту сторону, где кусты были гуще. Левая нога плохо слушалась, и Аня присела в кустах, пытаясь растереть ее такими же ледяными пальцами.

Маленький уборщик вошел в беседку, недолго повыл там своим «наоборотным пылесосом», выметая мусор наружу. Потом отключил его – настала такая тишина, что зазвенело в ушах. Впрочем, уборщики тут же заболтали на каком-то странном языке, собирая выметенный мусор в мешок. Аня подглядывала за ними, отчаянно надеясь, что ее не увидят. Наконец они ушли. Вдали снова завыл агрегат коротышки.

Аня посидела в кустах еще немного, потом вылезла, разогнулась с трудом. Все тело болело, страшно хотелось есть. Аня бесцельно побрела к забору, вспоминая, где вчера обнаружила калитку.

Что же делать? Вчерашнее отчаяние снова навалилось на нее кирпичной стеной. Голова кружилась, бедро под повязкой дергало – наверное, ранка воспалилась. Она шла и шла вперед, боясь остановиться. Потому что тогда оставалось только лечь на тротуар и плакать – что делать еще, она не знала.

Народу на улицах было немного, редкие прохожие смотрели на нее удивленно. Ане казалось, что все они как-то колышутся и извиваются, как доброе привидение Каспер в мультике. Она шла, не разбирая дороги, улицы становились какими-то грязными, серыми. Дома вокруг стали совсем похожими на обшарпанные здания в Иванове, где она раньше гостила летом у бабушки. Улица шла вверх и вверх, народу на ней прибавилось, многие были с детьми. Наконец на другой стороне улицы она увидела большую толпу, которая, колыхаясь, как желе, медленно двигалась куда-то вперед и вверх.

Аня подняла голову.

Над купами деревьев высился белый-белый храм – на солнце его стены искрились, как будто были сделаны из рафинада. Такой странный сахар неровными кусками бабушка обожала колоть маленькими железными щипчиками. Однажды Аня без спросу схватила эти щипчики, чтобы отколоть себе кусочек твердого и очень сладкого сахара. И больно-пребольно защемила кривыми рычажками нежную кожу между большим и указательным пальцами… Бабушка ее потом необидно ругала и жалела одновременно, а потом дала большой кусок рафинада просто так, без чая…

Голова кружилась, из толпы вдруг вылез странный красный вагончик и полез в гору. Аня засмеялась – вагончик был совсем карликовый, сквозь стеклянные стены виднелись улыбающиеся лица. Толпа остановилась. Сбоку подошли какие-то ребята с рюкзаками, постояли, галдя, кажется, по-немецки. Потом один из них, блондин в белых шортах, махнул рукой, и все они пошли вокруг толпы влево. Проходя мимо Ани, один из них, чернявый и маленький, с тремя разными фотокамерами на груди, что-то весело сказал ей и показал пальцем: туда, мол, за мной.

Аня послушно пошла за чернявым, но догнать его не могла, только видела впереди колыхающиеся большие рюкзаки. Оказалось, слева в гору ведет лестница. Широкие ступени из камня по бокам заросли кустами с лиловыми шишечками. Цепляясь за ветки, Аня поднималась – ступени были очень высокими, но ей почему-то было весело, хотя горло болело все сильней. Она оглянулась – сверху толпа казалось мелкими игрушечными человечками. Аня опять засмеялась. Вдруг справа что-то загремело и зашуршало – вниз пронесся красный вагончик, Аня успела заметить внутри смешных людей. Они плавали за стеклом и разевали рты, как большие рыбы.