У хороших девочек нет клыков

Я пожевала губу, рассматривая вариант немедленного отступления к своей машине. С другой стороны, Габриель постоянно бравировал своей ответственностью за мои первые шаги в качестве вампира. О, давайте начистоту: я приперлась сюда за парой-тройкой сочувственных поцелуев и, может, одной или двумя банальностями из уст более зрелого вампира. Что-нибудь вроде: «Самое темное время всегда наступает перед рассветом …, и нам никогда этого не увидеть, так чего волноваться?» Прежде, чем я успела постучать, дверь распахнулась, и на пороге возник Габриель.

– Джейн!

– воскликнул Габриель с усмешкой, которая тут же исчезла при виде выражения моего лица.
– Что стряслось?

Я наклонила голову и уперла в него долгий, изучающий взгляд.

– Знаю, это маловероятно, но ты когда-нибудь читал книгу «Александр и ужасный, невыносимый, безобразный, очень плохой день»[6]?

– Нет, но название говорит само за себя, – кивнул Габриель.

– Ну так, что бы ты там себе не напредставлял, добавь к этому сигаретный дым и беспросветную безнадегу.

– Это объясняет запах, - сказал он, уловив аромат от моих волос.
– Где ты была?

– На работе.

– Ты нашла работу? Это же…

– В качестве телепродавца.

На его лице появилось «ой» выражение.

– О.

– В компании, продающей среди других сомнительных и низкопробных продуктов витаминный тоник, который, по их заявлению, обращает вампиризм вспять.

Габриель усмехнулся.

– Ну, это просто смешно. Такое еще никому и никогда не удавалось.

– Это ты не мне рассказывай.

– Прости.

– Я согласилась продавать это дерьмо. Хотя, на самом-то деле, я согласилась попытаться обманом заманить ни в чем не повинные семьи на встречу в каких-то сомнительных местах с абсолютными незнакомцами, у которых есть фотокамеры. Но получалось у меня это просто ужасно, потому что клиенты, судя по всему, чувствовали запах моего страха по телефону и вцеплялись в меня как бульдоги, или желали мне немедленной смерти, а мы оба знаем, что эту лошадь из конюшни уже увели[7]. Это был ад на земле, ясно? Я устроилась на работу в самой вонючей, минимально оплачиваемой адской дыре.

Габриель озадаченно смотрел на меня.

– Почему же ты не задала побольше вопросов об этой работе прежде, чем соглашаться на нее?

– Я просто устала от ничегонеделанья. Я хотела работу. Любую работу. Что угодно, лишь бы чувствовать себя полезной и производительной … и не обреченный на переезд в дом своих родителей.

– Джейн, если дело в деньгах, то я мог бы…

Я прижала палец к его губам.

– Не надо. Не делай предложение, которое изменит наши отношения. Я ценю порыв, но чувствую себя некомфортно, когда ты размываешь «папочка/близкий друг» границы.

– Предложение, которое ты не позволила мне сделать, по-прежнему в силе.

– Спасибо. В любом случае, когда мне не удалось заинтересовать людей этими встречами, мой новый босс поведал мне о другом барахле, которое я могла бы продавать, включая эту антивампирскую панацею. И затем она заявила мне, что вампиры - мерзкие, порочные создания, которые собираются свергнуть человеческое правительство в каком-то кровавом государственном перевороте, который мы планируем вот уже несколько лет.

– Я так понимаю, она не знала, что ты - вампир? – сказал он, и я покачала головой.

– Меня не только подвергли обычным для телепродавцов оскорблениям - которые, как я теперь понимаю, заслужены ими лишь самую малость - но мне еще и пришлось пройти через свою первую вампироненавистническую речь.

– О, с годами ты наслушаешься гораздо худшего, - утешил он, рукой обнимая меня за плечи и прижимая к своему боку. – Однажды, какой-то пьяница в таверне рассказал мне презабавную шутку о двух вампирах, священнике, и…

– Мне не обязательно ее слышать, - прервала я Габриеля.
– Кроме того, я почти уверена, что это - одна из тех историй, которая заканчивается словами « и затем я его съел».

Габриель пожал плечами, но отрицать не стал. Я рассмеялась.

– Ты смеешься. Это всегда хороший знак. Конечно, ты смеешься надо мной, но я начинаю привыкать к этому, - сказал он.

Я прислонилась своим лбом к его.

– Тебе полезно.

Габриель притянул меня к себе на колени, словно разбуженного ночным кошмаром ребенка.

– Люди боятся того, чего не понимают. И сомневаюсь, что они когда-нибудь нас поймут. Тебе придется столкнуться с глупцами, невеждами, непросвещенными.

– И большинство из них мои родственники, - заметила я, прислоняя голову к его плечу.

– Ты встретишь этих людей. И они оскорбят тебя. Они могут попытаться причинить тебе вред. Но тебе удалось выйти из положения, не ввязываясь в ругань и не причиняя никому вреда, несмотря на свой гнев. Ты ведь просто ушла, не причинив никому вреда, верно?

– Да, - проворчала я. – Хотя, может и показала один или два неприличных жеста в сторону закрытой двери.

– Видишь? Ты ушла, не уронив своего достоинства, и это намного лучше того, что сделал бы я в твоем возрасте. Я горжусь тобой. Попытайся не воспринимать нападки этих людей как нечто личное, Джейн. Тебе нужно научиться проглатывать плохое вместе с хорошим.

– И наслаждаться пережевыванием плохого?

– Иногда, да, - хохотнул Габриель, играя с пуговицами моего свитера. – Могу я предложить тебе воспользоваться моим душем?

Я вытаращилась на него.

– Это - самая незатейливая тактика «съема», с которой я когда-либо сталкивалась.

Губы Габриеля сложились в полуулыбку-полугримасу, которая тем не мене дала понять, что в основе этого предложения лежали не только игривость и подшучивание.

– Запах дыма настолько плох? – воскликнула я.
– Я же пробыла там всего несколько часов!

– Он довольно резок, - признал Габриель.
– Но мое обоняние намного острее, чем у среднестатистического человека. И, чтобы компенсировать это оскорбление, я сам отнесу тебя наверх и вымою с головы до пят.