У каждого свои недостатки. Часть 1

В доме не было медицинской установки. По дороге домой я чесалась и обдумывала покаянную речь:

— Понимаешь, сначала все это казалось шуткой, потом мне очень захотелось получить «Монмартр». Потом я подумала: ну что за мартовский кот! А потом, когда я поняла, что ты не… кот, появилась Ольга. И бабушка твоя… я могу сколь угодно бравировать, но она права: я только все испорчу. Даже если ты не родной сын Демидовых, ты… из другого мира. Спасибо, что дал мне немного пожить в сказке, пусть даже чуть-чуть… страшной сказке. Если ты догадался… то, наверное, считаешь меня чокнутой извращенкой, которой не нужно внимание парней, разгуливающей в мужской одежде, притворяющейся мальчишкой. Это не так. Мои… мои чувства… к тебе… для тебя это — игра, а у меня все всерьез. Ты подсмеиваешься надо мной, а мне больно. Хочешь вызвать меня на откровенность, услышать мою историю… а я просто хочу, чтобы это закончилось. Лучше считай меня одной из… этих, чем очередным развлечением на стороне перед браком. Кстати, это довольно… подло по отношению к Ольге. И еще: я не верю, что Глеб…

Я зашла в гостиную. Демидов уже наклеил на стену тонкий голопроектор. По экрану скакали двое парней, лет семнадцати. Один был жилистый, чернявый, лохматый и очень смелый. Второй — светленький, полноватый, благодушный, словно медвежонок. Память прокручивалась. Глеб прыгал в реку с моста, Олег дремал в песке, закопавшись по плечи. Я увидела Кира — момент, когда он наклонился над водой и отразился в ней рябью. Долговязый подросток с кругами под глазами. Но взгляд тот же, цепкий, немного… горестный. В воспоминаниях Кира не было Ольги.

Но в конце цепочки кадров голопроектор опять выдал изображение девочки с глазами, похожими на спелые вишни.

— Я не верю… — пробормотал Кир, стоя ко мне спиной и глядя на экран. — Не сходится. Нужно звонить Ивану.

Иваном, насколько я успела выяснить, звали Гостя из Отдела. Я уже давно носила клипсу-переводчик в специальном кармашке на своей ложной груди — оказалось, что она работает и так. По экрану вновь поплыла вязь формул.

Помимо Микки прибывший утром турболет выкатил из своего трюма… летающую тарелку, размером с «парусный» челнок, и промышленного робота. Днем, когда я забежала в дом, чтобы перекусить, Демидов возился в гараже. (Моя мама всегда говорила, что самые счастливые и ненадоедливые мужчины обитают только в домах с гаражами). Насколько я смогла понять, Кир монтировал на летающий аппарат отдельно купленный им торс-двигатель, а тарелку сделали по его чертежам.

Блюдечки Чужих, по воспоминаниям немногих очевидцев, могли взлетать с места, парить и зависать в воздухе, «подхватывая» торс-поля прямо на планете.

Наши космические корабли при полной идентичности технологии такой способностью не обладают, им приходится прорываться на орбиту на ракетных двигателях или «парусах». Ученые и техники, разобравшие десятки тарелок на винтики, не понимают, как Чужим удавалось запускать торс-систему на поверхности планет, где поля были практически неуловимы. Что Кир пытается сделать? Зачем ему уменьшенная копия тарелки?

Я проскользнула к себе, вымылась в душе, а утром обнаружила, что во сне расчесала руки до крови. Пришлось идти и сдаваться.

— Здесь нет БАМС, — раздраженно твердил Демидов, втирая мне в кожу какой- то вонючий гель. — Если что случится, придется вызвать службу медицинской помощи, а значит, выдать свое местонахождение! Ближайший медпункт в пятистах километрах. Пока турболет долетит сюда, пока обратно!

— Я нечаянно. Такие красивые цветы… — смущенно бормотала я.

— А… — тон Кира вдруг смягчился, — цветочки… Это не отменяет репетицию. Завтра… ладно послезавтра… воняет как… отрабатываем поцелуй. Никаких детских чмоканий, только суровый мужской френч-кисс.

— Ладно, — согласилась я.

— Что «ладно»? — с подозрением переспросил Демидов. — Ты в этот раз что-то быстро согласился. В прошлый раз орал, как…

— Ну по-пацански же целоваться будем. Я не против. Ради дела.

Я решила, что скажу все после поцелуя. Может, Кир немного размякнет и не будет на меня орать? Мы с Микки провели два прекрасных дня в лесу. Кир возился с тарелкой. Мы мало говорили. Сыпь прошла, царапины поджили.

В романтических книгах, которые так любит наша гримерша Роузи, часто пишут, как губы главного героя «нежно и робко пробуют на вкус» губы главной героини, а язык активно выполняет роль исследовательского органа, проникая к ней в рот. Всегда считала, что это как-то… не очень. Мало ли что главный герой может обнаружить во рту главной героини. Расшатавшийся зубной имплантат (А что?! У героини героическое прошлое: она и верхом скакала, и с космическими пиратами сражалась), например, или остатки обеда. А еще хуже — второй ряд зубов. Ведь ситуация тоже… смотря какая.

Оказалось, что настоящий «пацанский» поцелуй напрочь размягчает губы, мозги и коленки. Это у девушек так, а у парней с некоторыми частями тела все происходит с точностью до наоборот. Впрочем, тут я как раз ничего нового для себя не открыла.

— Кир, — пролепетала я, немного отодвигаясь, — я хочу тебе кое-что сказать.

— Я тоже, — сказал Демидов.

— Ты первый говори.

— Хорошо. Спасибо, что помог мне раскрыть свою суть. Я много лет заблуждался, но благодаря тебе…

— О чем ты?

— Я гей. Пойдем наверх.

— Кир… ты шутишь?

— Нет. Посмотри на меня, не стесняйся. Я давно пытаюсь тебе сказать. И обманывать самого себя, видимо, уже не получится. Мир так разнообразен. Я решил… зачем скрывать свою суть?

— Кир… ты не гей.

— Но как же… мальчик мой? Когда я звонил Стиву, он так мило тебя называл — «наша девочка». Правда, он всех актеров так называл. Но мне понравилось. Это чертовски мило, — Демидов жарко шептал на ухо, положив пальцы мне на губы, я пыталась расслышать в его словах очередную издевку… но не могла. — Моя девочка. Или лучше мальчик?

— Ты не гей.

— Но сердце мое говорит иное, а тело ему вторит. Я знаю, что это неожиданно… для тебя, но не для меня, я давно смирился. И привез тебя сюда, чтобы завоевать твою любовь. Ты примешь ее, мою любовь?

— Ты ошибаешься, Кир! И я не…

— Ты натурал?! Не говори так, Сэм, противный мальчишка! Ты разбиваешь мне сердце! Хочешь сказать, что играл с моими чувствами? Соблазнял меня из любви к театру и… театральщине? Ладно я. А Глеб? Мой бедный кузен, очевидно, был в полном шоке от своей… реакции. Кстати, кто лучше целуется?

— Кирилл, все не так. Не надо… меня пугать.

— Что ты, Сэм?! Все ведь прекрасно! Сколько можно ходить вокруг да около?! Сколько можно притворяться и скрывать свои чувства?! Мы пара, я и ты. Два педика!!!

— Кир, пожалуйста… Я знаю, что ты знаешь! Хватит!!!

— А вот вырываться не надо. Хватит? Тебе страшно?

— Да!

— Прикольно было? Посмеялись надо мной? С Пайком? С Глебом?!!! Но оказалось, в эту игру можно играть и вдвоем, да?! Испугалась? А мне каково было?! Чего я только не передумал! В каких… наклонностях себя не подозревал! И ладно бы ты! А Пайк?! Вот от кого я не ожидал!

Я вырвалась, вернее, Кир сам меня отпустил. Вот этого я и боялась — того, что он воспримет мою игру как издевательства и обман. Демидов отошел к столу с чертежами и отвернулся, скрестив руки на груди.

— Я пыталась тебе сказать…

— И что тебе помешало?

— Это все боги масаев!

— Опять ерничаешь?

— Это правда! Как только я открывала рот…

— Как твое имя?

— Саманта Модести.

— Хоть в чем-то не солгала. Мигрени, да? Термопроводимый материал? Широкий диапазон?! Я к мужикам в баре начал присматриваться! А вдруг!