У каждого свой путь.Тетралогия

Бредин долго молчал, разглядывая застывшую в ожидании подчиненную, сидевшую на стуле напротив. Генерал понимал, что задание архисложное и опасное. Потребуется вся изворотливость и хитрость, чтобы выбраться живой. Двое парней не вернулось из Грозного и где они, что с ними случилось, можно лишь догадываться. На дворе стоял 1994 год.

Лицо Степановой было спокойным. Зеленые глаза следили за ходившим из угла в угол начальником с недоумением. Бредин, казалось, никогда не волновался, а тут волнение было налицо. А генерал раздумывал — имеет ли он право рисковать этой женщиной? Наконец Евгений Владиславович принял решение. Он резко остановился и сел рядом с ней. Это тоже было что-то новенькое. Обычно генерал отдавал распоряжения, сидя за столом.

Мужчина вытянул руки по столу. Взглянул в лицо женщины и вздохнул:

— Как ты уже поняла, задание сверх опасное. Не стану скрывать — двое не вернулось. Требуется разведать обстановку в Грозном и прилегающих районах, таких как Черноречье, Комсомольское, Ханкала, Катаяма, Старая Сунжа. И на все про все дается даже по моим рассуждениям слишком маленький срок — неделя. Это не мое распоряжение, так решили свыше. Я пробовал увеличить срок разведки, меня не стали слушать. Приказали — выполняй! Если откажешься, а я бы хотел, чтоб ты отказалась, я доложу наверх о пропавших парнях и пусть решают уже в верхах, что делать дальше. Рисковать тобой мне не хотелось, но у меня потребовали поставить тебя в известность. Кое-кто в верхах не забыл о тебе.

Марина подумала всего несколько секунд и кивнула:

— Я понимаю, что вы беспокоитесь за меня и благодарна за это, но я согласна. Только покажите мне фотографии пропавших — вдруг удастся след найти…

Она пристально взглянула в нахмурившееся лицо генерала. Заметила задумчивость в его глазах:

— Это не все? Вы хотите отправить меня с группой, судя по вашему лицу. Категорически против!

— Да, девочка, с тех пор, как мы встретились первый раз, ты стала наблюдательна и изучила меня… Не стану отказываться — группа уже готова.

— Тогда пусть эти парни будут у меня на последний рывок. Согласны? А иначе мне не имеет смысла лезть в Грозный.

— Как я понимаю, ты что-то уже придумала…

Степанова кивнула и попросила:

— Мне нужна черная краска для волос, которая бы смывалась. Черные линзы для глаз и надо побывать в каком-нибудь салоне, чтоб подзагореть поосновательнее. Потребуется настоящий арабский паспорт, фотография какого-нибудь араба, слегка похожего на меня, но весьма далекого от этих мест. Арабская женская одежда и традиционные украшения. Настоящие!

Бредин аж сглотнул, поняв, зачем ей все перечисленное:

— Ты пойдешь в открытую?

— А что мне помешает? Парни потребуются на всякий случай, для подстраховки. Они должны незаметно просочиться в район Катаяма и укрыться неподалеку. В этом районе я появлюсь в последнюю очередь. Самое главное, чтобы они меня не пристрелили по ошибке.

— Мы им тебя представим заранее и ошибка будет исключена.

Она отказалась:

— Нет. Всякое может быть. Лучше, чтоб они вообще не знали, кто отправлен в разведку, даже то, что я женщина, нельзя говорить. Парень и парень. Должна быть фраза и лучше, если она прозвучит на арабском. Я предлагаю: “Дорогой брат, где же мне тебя искать теперь?”. Это не удивит тех, кто может находиться рядом. Я буду часто повторять ее. Когда они услышат, дадут знать. Если замечу разведчика, начну хромать. В этом случае пусть организуют мое “похищение”.

Через два дня из Москвы в Грозный прибыла гражданка Объединенных Арабских Эмиратов Фатима Киямуддин эль Харуди. Была она закутана в черную чадру. Черное шерстяное платье, расшитое золотым шнуром и кистями спускалось почти до загнутых кверху носков у коротких сапожек. Теплое стеганое пальто было распахнуто спереди, открывая взору тяжеленное серебряное ожерелье, закрывавшее половину груди, словно кольчуга. Длинные рукава прикрывали кисти рук. Черные, тщательно подведенные, глаза смотрели на мир скорбно и устало сквозь узкую прорезь. Сетка, прикрывающая их, на этот раз была откинута на голову и сейчас чуть трепетала от резкого ветра.

Она прошла в здание аэропорта под удивленными взглядами всех, кто находился в тот момент на территории. Не так уж много народу стремилось побывать в Чечне, стоящей на грани войны, а уж тем более иностранцев. В руках у арабки находилась черная большая сумка. Пальцы сплошь унизаны серебряными перстнями с лазуритом и без камней. На кисти левой руки были обмотаны агатовые четки. Она быстро взглянула на чеченца, проверявшего паспорта и опустила глаза вниз. Не глядя, протянула паспорт. Пограничник удивленно глядел на арабскую вязь с одной стороны паспорта и английские буквы с другой. Взглянул на странную фигуру перед ним. Марина сложила ладони и слегка поклонилась, мелодично пробормотав приветствие по-арабски. Мужчина ничего не понял и гаркнул в сторону по-чеченски:

— Кто-нибудь по-арабски понимает? Тут арабка прилетела из Москвы!

Марина обрадовалась — она понимала настоящего чеченца. Подошел здоровенный бородач в пятнистой форме с погонами полковника. Заговорил на ломаном арабском:

— Зачем прилетели в Грозный, ханум?

Степанова сделала вид, что обрадовалась. Еще раз сложила руки и поклонилась. Не поднимая глаз, объяснила:

— Господин, мой брат, вопреки воле родителей, улетел к вам полгода назад и пропал. От него нет вестей уже четыре месяца. Вот последнее письмо, которое мы получили…

Марина протянула обычный российский конверт, аккуратно обрезанный по верху. Чеченец вытащил бумагу, повертел в руках и вернул:

— Что там написано, ханум?

Смутившись, объяснил:

— Говорить по-вашему умею, а вот читать не научился…

Женщина благоговейно прижала письмо ко лбу, расправила и собралась читать, но чеченец, заметив скопившихся людей, попросил:

— Своими словами, пожалуйста, ханум!

Степанова робко и быстро взглянула на него и снова опустила глаза к полу:

— Рафат пишет, что здесь холодно и он находится в Чечне, но не имеет права назвать точное место. Сказал только, что это пригород Грозного. Наш отец слег от горя. В семье больше нет сыновей и он отправил меня, свою старшую дочь, на поиски Рафата. Я с трудом приехала сюда. Из Москвы меня вообще почему-то не хотели пустить в Грозный. Я с трудом умолила какого-то русского начальника поставить мне печать на выезд. Вот фотография моего брата, господин…

Чеченцу явно понравилось, как она его называет. Маринка вытащила снимок красивого араба с роскошными черными усами и белозубой улыбкой. С надеждой спросила:

— Может, вы его знаете, господин? Рафат Киямуддин эль Харуди…

Мужчина развел руками:

— К сожалению, ханум, не встречал. Вы собираетесь его искать?

— Если вы господин, разрешите…

Марина еще раз поклонилась. Здоровяк попросил:

— Не могли бы вы показать содержимое вашей сумки?

Женщина, не поднимая глаз, поставила сумку на длинный стол и расстегнула замки, распахнув стенки. Полковник небрежно приподнял несколько тряпок сверху, сунул руку до дна и провел там: внутри находилась лишь женская одежда и все необходимое в дороге. Посмотрел на опущенные глаза и попросил: