У кошек девять жизней

Тело затряслось от беззвучных рыданий, и я свернулась клубочком на полу, пытаясь хоть как-то отгородиться от реальности, найти хоть одну зацепку...Понять, что со мной произошло...

– Тебя принес сюда мужчина, - неожиданно заговорила Лиара.

Ее голос срывался и пропадал, но я смогла различить слова.

– Его лица я не видела, но запах...Он показался мне знакомым, будто там, в прошлой жизни, за стенами этой тюрьмы, я знала его или встречалась с ним...

– А потом?

– Потом он ушел...
– тихо закончила собеседница и замолчала.

И опять ничего.

– Если это транквилизаторы, когда пройдет их действие?

– крохотная надежда зародилась в душе.

– Ты так ничего и не вспомнила?

– Нет, - отрицательно покачала головой, будто Лиара может увидеть этот жест.
– Хотя...
– я нахмурилась и попыталась ухватиться за мысль, которая настойчиво крутилась в голове.

Когда мне это, наконец, удалось, я слабо улыбнулась:

– Диана,...меня зовут Диана.

– Будем знакомы, - горько хмыкнула моя соседка, и по ту сторону стены что-то стукнулось о пол.
– Извини, я отдохну, - глухо пробормотала Лиара.

Больше этой ночью я уснуть не смогла, но и вспомнить хоть что-то еще, кроме собственного имени, у меня не получилось.

Когда за кривым окном под самым потолком стало светать, я попробовала встать.

Ободранные ступни заныли от боли, но я не сдалась. Придерживаясь о покрытую плесенью стену, обошла камеру по кругу, разминая затекшие конечности.

Оставшейся в бутылке водой умылась и хоть немного почувствовала себя человеком.

Лиара молчала, и я решила осмотреть коридор еще раз. Если я правильно посчитала, то до двери, через которую вчера приходил Лой, было около десяти или одиннадцати камер по обе стороны.

В другой стороне коридор заканчивался глухой стеной.

Бетонный пол и потолок. Больше ничего...

– Думаешь, как сбежать?
– из соседней камеры раздался хриплый голос Лиары.

– Сомневаюсь, что это возможно, - грустно ответила ей, и попыталась заглянуть за стену, чтобы увидеть мою собеседницу.

Послышался шорох:

– Не нужно на меня смотреть!
– со злостью прошипела Лиара.

Я опустила глаза и глухо произнесла:

– Извини...

Больше ничего сказать не успела, раздался лязг двери, и я отпрянула от решетки. Быстро прошла и опустилась на пол в самом углу камеры.

Сегодня старик не проронил ни слова, лишь удовлетворенно хмыкнул, когда забирал пустые миски.

На их место поставил полные, и еще бутылку с водой.

Когда его шаги затихли в конце коридора, и щелкнул засов, я поднялась и подошла к еде.

Пахло все не так уж плохо, но есть одна я не смогла.

– Будешь?
– протянула чашку с супом, в котором сиротливо плавали листья зелени.

Лиара не ответила, она выхватила миску из рук и с чавканьем принялась за еду.

Себе я оставила кашу из какой-то неопределенной крупы. Или я просто не помню, как она называется?...

Опустилась на пол, чашку поставила на колени и только хотела откусить немного хлеба, как из камеры напротив раздался жалобный вой.

Огромная кошка смотрела на меня голодными глазами и скулила.

В груди стало больно...Они же когда-то были разумные, у них были семьи, их любили?

Не в силах вынести ее взгляда, я подползла к решетке и кинула кошке ломоть хлеба. Она его проглотила и даже не заметила.

– Прости, милая...у меня больше нет...
– прошептала дрожащим голосом и почувствовала, как слезинка скатилась по щеке.

– Это он, - просипела Лиара и зашлась кашлем.
– Когда-то его звали Рон...
– как только смогла говорить, продолжила она.

Следующие несколько дней прошли примерно по одному сценарию. Тюремщик молча приносил еду два раза в день, я делилась ею с Лиарой и Роном. Когда моя соседка могла мыслить по-человечески, мы говорили с ней о мире...Помимо того, что я не помнила ничего из своего прошлого, так и некоторые повседневные вещи казались мне совершенно не знакомыми.

А ночами я захлебывалась криком, пытаясь помочь голубоглазой девушке...

Со своим положением я смирилась. Горько, больно, страшно, но я ничего не могу изменить! Мысли о побеге с каждым днем приходили на ум все реже.

Как я выберусь из клетки, а потом еще выйду из тюрьмы и попаду на остров?

Да и куда идти? Кто мне поможет?

***

Этот день начался так же, как и предыдущий, с той лишь разницей, что сегодня Рон не подошел к прутьям клетки и не съел кусок хлеба, которым я с ним поделилась...

– Что с ним?
– просипела не своим голосом и с остервенением стала трясти металлическое заграждение.

У меня в груди сердце горело огнем от боли. Нет, все не может закончиться вот так!

Лиара говорила, что с Академии проклятье спало, тюрьма больше не пополняется безумными кошками, а три сильные ведьмы так и не смогли помочь тем, кто доживал свои последние дни здесь, но...Где-то глубоко внутри у меня теплилась надежда, что это ложь...

И Лиара, и Рон, обязаны выбраться отсюда...Почувствовать вкус свободы, избавиться от безумия...

А теперь...

– Лой!
– я принялась колотить по прутьям клетки и звать тюремщика, но никто меня не слышал.

– Он обрел покой, - пыталась меня успокоить Лиара, но я не хочу мириться с этим, не хочу в это верить!

– Эй, кто-нибудь...
– когда голос охрип, и сил совсем не осталось, я прислонилась к стене и не прекращала шептать: - Кто-нибудь, пожалуйста, помогите ему...

Во мне что-то сломалось...По щекам бежали слезы...

Неожиданно дверь заскрипела, и я бросилась к прутьям:

– Помогите ему! Слышите!
– срывающимся голосом прокричала Лою.

Старик неспешно подошел к нам и опустился на корточки перед камерой Рона. Я же затаила дыхание...Он ему поможет или нет?

Почему он сидит? Почему ничего не делает?!

Я уже собралась крикнуть тюремщику, что кота еще можно спасти, как Лой все же загремел ключами и открыл скрипучую дверь.

В камере Рона не было окошка под потолком, поэтому я видела лишь неясное очертание его мохнатого бока в углу.

Тюремщик замер на пороге, потом сделал пару шагов и вновь замер, и так несколько раз, а когда он, наконец, подошел к коту, тот неожиданно резко подскочил на месте и бросился на старика...

Лой кулем свалился на пол и замер в неестественной позе...