У кошки девять жизней

— Какую картину? — хором спросили они.

Черт, совсем забыла, что не говорила никому об этом.

— Картина в спальне свалилась, — сердито пояснила я.

— На голову? — полюбопытствовал Этьен.

— Почти.

— Зачем же ты под ней стояла?

— Я что, спятила? Все дело в том, что кому-то взбрело в голову повесить ее в изголовье кровати. На мой взгляд, полнейший идиотизм.

Этьен расхохотался. Он, как и я, не воспринимал это всерьез. Зато остальным мое сообщение не пришлось по душе. Эвелина широко раскрыла глаза, в которых застыл ужас. А герцог заявил:

— Картины просто так не падают.

— Конечно. Если только какой-нибудь умник не повесит их на тонкий шнурок.

— Кого это вы имеете в виду? — тут же вскинулся он.

— Откуда мне знать, кто в вашем доме развешивает картины.

Кстати, есть удачная народная поговорка: "На воре шапка горит". Кажется, это про него.

Этьен веселился от души.

— Довольно, — оборвал его герцог, совсем синий от злости, — совершенно неуместное веселье. Полагаю, вы оба перестанете веселиться лишь тогда, когда в доме появится чей-нибудь труп.

— Ой, не надо! — охнула Эвелина, — зачем ты так говоришь?

— Не знаю, что еще произведет на них впечатление.

— Ну, разве что, если с лошади свалитесь вы, — отозвалась я, хотя никто меня об этом не просил.

Но об этом меня и не нужно просить. Когда есть возможность съязвить, тут я первая.

Этьен захохотал с новой силой, а герцог, уходя, хлопнул дверью так, что со стола упала ваза.

— Прекратите, — вскочила Эвелина, — вы ведете себя отвратительно. Оба.

— Мы ведем себя отвратительно? — Этьен приподнял брови, — нет, просто вы — два паникера. Из нескольких случайностей раздули историю. Изабелла права. Если бы кто-то захотел ее убить, то применил бы способ получше, чем подпруга. Ведь это очень ненадежно. Человек может свернуть себе шею, а может и не свернуть. Дело случая.

— Но ведь она была перерезана!

— В самом деле?

Я кивнула.

— Видела своими глазами.

— Тогда признаю, что кто-то хотел подпортить тебе кровь.

— Вот видишь! — торжествующе вскричала Эвелина.

— Я не сказал: убить. Заставить понервничать. Кто в нашем доме способен на мелкие пакости?

— Ничего себе, мелкие! — возмутилась девушка, — а картина?

— Картина упала сама по себе. Не говори глупостей.

— Кто же в этом доме способен на мелкие пакости? — спросила я, так как меня интересовал этот вопрос.

Этьен хитро улыбнулся.

— Ну, если дело касается тебя, то…

— Хватит, — оборвала его Эвелина, — никто в нашем доме не станет этого делать.

— Думаешь, кто-то со стороны?

— Уверена.

— Вряд ли, — сказала я, — для этого ему бы пришлось попасть вовнутрь, а это не так просто.

Они оба посмотрели на меня, потом переглянулись и Эвелина тихо проговорила:

— Думаешь, она?

— Все может быть.

— Кто? — тут же вмешалась я.

— Никто, — отрезала девушка, кстати, ничем не хуже, чем ее буйный братец.

— Эвелина шутит, — пояснил Этьен смиренно.

— Я поговорю с Огюстеном, — заявила она тем временем.

— Нет, — предупредил ее кузен, — не вздумай. Я сам.

— А ну-ка, немедленно говорите, в чем дело.

Это уже начинало злить. Разговаривают между собой, будто меня тут нет. А ведь меня это касается напрямую.

— Это не то, что ты думаешь, — поспешно сказала Эвелина.

— Я ничего не думаю! Я хочу знать, о ком вы говорите.

— Я тебе потом скажу, — пообещала она.

— Когда?

— Когда все станет ясно.

Пришлось удовлетвориться этим за неимением лучшего.

Эвелина направилась к двери:

— Пойду, пожалуй. День сегодня был довольно утомителен.

Я собралась уже последовать ее примеру, но Этьен задержал меня за руку.

— Погоди. Мне нужно с тобой поговорить.

Я остановилась и повернулась к нему.

— Ну, говори, кто.

— Я не об этом, — поморщился он, — тебе все скажет Эви. Не торопи события.

— Ну хорошо, — я села на стул, расправив платье, — что именно ты хочешь мне сказать?

Этьен подошел ближе и задумчиво почесал подбородок.

— Даже не знаю, как начать.

— Начни уж как-нибудь. И побыстрее. Скоро ужин, не хотелось бы его пропустить.

— Проголодалась? — он хмыкнул, — ладно. В общем, у меня к тебе предложение.

— Какое? — я приподняла брови.

— Деловое.

— Что ты имеешь в виду?

Этьен снова замолчал, водя пальцем по столу. Потом набрал в легкие побольше воздуху и начал:

— Скажи, Белла, кстати, я могу так тебя называть?

— Белла? — повторила я.

Никто никогда не называл меня Беллой, но если вдуматься, это совсем неплохо звучит. А если вспомнить, что по-итальянски "Белла" значит — "красавица", то даже очень лестно.

— Можешь называть меня Белла, — милостиво разрешила я.

— Мне нравится. Звучит красиво.

— Не отвлекайся.

— Хорошо. Так вот, Белла, скажи, тебе хватает денег?

Я взглянула на него с удивлением. Хватает ли мне денег? Не понимаю, что он имеет в виду. Уже не помню, когда я держала в руках хоть какой-нибудь завалящийся грошик. Я никогда ничего не покупала. Зачем? Для чего тогда нужна прислуга?

— Ты хочешь сказать, устраивает ли меня благосостояние вашего семейства?

— Нет, не это. Я спрашиваю, у тебя есть деньги на карманные расходы?

— Нет, — я изумилась сильнее, — зачем? Я не собираюсь сама покупать то, что мне нужно.

— Согласен, на рынок ты не пойдешь. Но всегда есть такие расходы, о которых ты не побежишь докладывать мужу.

— Например?

— Ну, не мне тебя учить. Деньги нужны не только для того, чтобы ходить в лавки и на рынки. У женщины всегда должны быть при себе деньги. Так принято. Ты не заметила?

— Нет, — я покачала головой, — но если так надо, то…

— Вот именно, — он торжествующе поднял вверх палец, — обратишься к милейшему Огюстену, он не даст тебе и ломаного гроша.

— Почему?

— Потому что, он считает, что у тебя есть все необходимое. Между нами, он страшный жмот.

Я прыснула.

— Будь серьезней, — одернул меня Этьен.

— Ладно, буду, но если ты мне объяснишь, как мне следует поступить в этом случае.

— Нет ничего проще. Если муж не дает тебе денег, то их следует достать самой.