У любви не всегда красивое лицо

– Да, с ней было очень весело, мы лепили снеговика и играли в снежки.

Я улыбнулся и похлопал Густава по спине:

– Ну, значит тогда, когда мы приедем к твоей маме, мы все вместе построим огромного снеговика с меня ростом, хочешь?

Ребенок поднял на меня восхищенный взгляд и кивнул. Я понимал его грусть по матери. Мне и самому-то не терпелось увидеть мою Кристин, что уж говорить о ее сыне…

========== Глава 64. ==========

Глава 64.

POV Эрик.

Я вполне нормально переживал дни разлуки с Кристин, но дни превращались в недели, недели в месяцы, и я начал беспокоиться. Уже февраль, а я все никак не могу отправиться к моему Ангелу. Я планировал к Рождеству уже быть у нее, но ничего не получалось. Густав уже начинал думать, что мама бросила его, и становилось все труднее и труднее заставить думать его иначе.

– Давай еще раз!
– я протянул сыну скрипку, ведь это отвлекало его, он упивался музыкой и ликовал, когда у него получалось. Но я знал, что это не надолго, и скоро он опять начнет расспрашивать меня о матери. Надир должен был наблюдать за подозрительными людьми, которых мог подослать виконт, и каждый раз, когда я спрашивал об этом перса, он говорил, что еще не все чисто и надо подождать.

– Ты нетерпелив, Эрик, - говорил Надир. Мы встречались с ним в Центральном Парке, и, пока дети играли на площадке, беседовали.

– Эрик, ты слушаешь меня?

– Нетерпелив? Глупости, - я в задумчивости смотрел на землю, - просто мне тревожно. Каждый раз, когда я прихожу сюда, ты говоришь, что еще не все чисто. Уже несколько месяцев подряд. Я готов покинуть остров прямо сейчас!

– Не думаю, что это мудрая мысль, Эрик, - покачал головой перс, - вчера вечером, возвращаясь с работы, я видел одного парня. Он стоял на тротуаре и всматривался в твои окна. Не знаю, что он там хотел увидеть, но полагаю, что Рауль еще не успокоился.

– Мне уже все равно, Надир. Я уже не могу так жить! Густав волнуется, я тоже… Уже пора уехать с этого острова!..

– Эрик, я знаю, что тебе плохо, - вздохнул перс, - но ты не можешь оставить Кони-Айленд. Не сейчас.

– Если не сейчас, то когда? Когда, Надир? Я не могу больше сидеть, сложа руки, и чего-то выжидать, я должен отправиться к Кристин. Сын думает, что она бросила его, это гнетет меня, я пытаюсь его переубедить, но с каждым разом он верит все меньше. Я устал, Надир, сейчас самое время уехать.

– Нет, - перс посмотрел на меня, - если ты уедешь сейчас, люди Рауля последуют за тобой! И что будет тогда? Они увидят Кристин и вам не быть вместе. Они расскажут все виконту, и он на первом же корабле примчится обратно, чтобы забрать ее. Ты не должен рисковать, дружище, не должен ставить под угрозу свою новую жизнь.

– Я ставлю ее под угрозу, когда тяну время. Так можно просидеть и вечность, нужно когда-то начинать действовать.

Я поднялся со скамейки и позвал сына. Мальчик, все это время игравший с Кори, поднял на меня голову.

– Эрик, не думай, что я нарочно держу тебя здесь, я просто забочусь… - но я прервал его.

– Хватит, Надир, мне больше не нужна забота! Я освобождаю тебя от этой ноши.

– Освобождаешь? Не думай, что это меня остановит! – упрямо возразил мне Надир.
– Я успокоюсь только тогда, когда путь будет чист, и ты сможешь спокойно покинуть Кони-Айленд.

– Когда он будет чист, Надир? Когда?! Может, в следующем году? Может, через год? Или через десять лет? Я так долго ждал момента уехать, и мне не нужно разрешение, ясно?

– Не спорю, но Эрик: то, что люди Рауля следят за тобой - это понятно, ты не должен так рисковать!..

– Густав! Ты заставляешь меня ждать! – сердито закричал я, уже не слушая Надира.

Мальчик спрыгнул с качелей и взял меня за руку. Перс хотел еще что-то сказать, но промолчал. Меня было бесполезно отговаривать. Сегодня мы с Густавом уедем. Я больше не мог выносить эту разлуку. Мы сбежим, и люди виконта не найдут нас.

– Папа, куда мы? Я думал, что сегодня мы проведем день с дядей Надиром.

Я был зол, просто в ярости. Этот мальчишка задает уйму вопросов, на которые у меня не было ответа. Меня трясло от гнева, я дернул сына, чтобы он шел быстрее.

– Мы должны уходить, уезжать с острова, и мне плевать, что считает этот Надир. Он набитый дурак, строит проблемы из ничего!

– Папа, что ты говоришь? Ты меня пугаешь…

– Да что ты знаешь о страхе? Я сказал тебе не бояться меня, а ты все равно продолжаешь бояться! Мы уезжаем с острова сегодня вечером, ты меня понял?!

– Уезжаем?
– грустно спросил он. Мы уже дошли до дома, и я открыл перед ним дверь.
– А как же Кори? Я не хочу оставлять его, он мой лучший друг… Пожалуйста, папа, давай останемся? Я не хочу разлучаться с Кори…

– Как ты смеешь?! Ты - эгоист, Густав!

В этот момент во мне что-то взорвалось, и волна ярости и злости затопила мою душу. Я поднял руку, чтобы ударить его, но вовремя остановился. Сын в ужасе отшатнулся от меня и бросился наверх, в спальню. Что же я творю? Ведь он доверяет мне, а я чуть не ударил его!..

Я глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Я не должен выпускать из себя того одинокого и озлобленного монстра, я ведь хотел быть хорошим отцом для Густава, так что же я наделал? Я потер переносицу, размышляя, как бы поступила в этой ситуации Кристин. На меня бы она точно накричала, но сейчас разговор не обо мне. Как она поступила бы с Густавом?.. Она бы поговорила с ним!

Точно, мне надо поговорить с сыном! Я поднялся наверх, но никого не обнаружил. Спальня была пуста, лишь из-под кровати доносились всхлипы. Я прикусил губу и опустился на колени перед кроватью:

– Густав, прости, что накричал на тебя. Я… Мне очень жаль, я не должен был. Мне тяжело без твоей матери и иногда я забываюсь. Такого больше не повторится, обещаю. Если сегодня мы покинем остров, то завтра уже увидим ее, увидим Кристин. Ты хочешь этого?

Мальчик выполз из-под кровати и кивнул, вытирая глаза от слез. О, как же мне было стыдно! Я меньше всего на свете хотел, чтобы он боялся меня. Я сел на кровать и усадил сына на колени.

– Всё хорошо, Густав. Завтра мы увидим твою маму, разве это не замечательно? Мы приедем и будем совсем как настоящая семья. У нас будут пикники, я буду учить тебя плавать, куплю тебе воздушного змея… Мы будем счастливы, Густав.