У любви семь жизней

Самообладание стремительно испарялось. Спокойно усидеть на стуле стало невозможным.

Исчерпав все ресурсы мужественности, с каменным лицом тихо попрощалась со злорадствующим Сергеем.

Боком просочилась мимо тех двоих, которые ничего не замечали вокруг себя, источая мощный поток взаимных флюидов.

Давид даже не взглянул в её строну…

Глава 17. Ненавижу

Не видя ничего вокруг, подлетела к вешалке.

Всё клокотало, взрывалось. Рвалось наружу истеричной вибрацией и накопленными слезами — ещё секунд десять и если они не найдут выход, то выжгут глаза. Зубы стучали, стиснула их что есть силы и молилась об одном — вытерпеть, не разрыдаться, пока не окажется на улице.

На бегу, не застёгиваясь, лихорадочно накинула пальто. Стиснула в трясущихся пальцах шапку, схватилась за ручку двери, ломанулась в выход — скорей исчезнуть.

В этот миг сильный и грубый рывок за плечо резко развернул обратно, она жёстко воткнулась в грудь Давида.

Со свирепо перекошенной физиономией Марков схватил её, как щенка за воротник, навис и рявкнул:

— Куда?!

Жадными глубокими глотками судорожно хватала воздух. Открыть рот и ответить так, чтоб не сорваться в слёзы, не получится. Низко наклонила голову и пряча исказившееся лицо, чтоб не увидел насколько ей плохо, впилась в дверь двумя руками и яростно дёргала на себя.

Зачем он позвал Леру сегодня?!

Вынул душу, посмеялся и растоптал, вывалял в грязи. При всех. Вот оно — удовольствие и расплата за аморальную связь со взрослым человеком. Всё по-настоящему — и боль, и унижение, и оскорбления.

Всё грязными, большими, вонючими порциями, всего дерьма до отвала.

И крошечная щепотка счастья… А было ли оно?

И это только начало. Если не справится, не остановится. Если не перестанет обманывать себя, что хочет только взглянуть на него.

Вот же — посмотрела?! Хватило? Нет? Надо было смотреть до конца!

Найти силы и прервать эти позорные отношения, этот затянувшийся кошмар.

Давид одной рукой мёртвой хваткой держал её за запястье, другой накидывал и быстро застёгивал дублёнку. Ногой твёрдо подпирал дверь, чтоб Лера не выбежала.

На улице поймал Светлову за вторую руку и рывком поставил сопротивляющуюся девушку перед собой:

— Куда собралась?

— Не твоё дело! Пусти меня! Иди обратно! — выкрикнула надрывно, безуспешно пытаясь боднуть головой в грудь.

— О! Прогресс! Перешла на «ты»? — ядовито хмыкнул Марков.

— Пусти, Давид! — отчаянно дёргалась, лягалась и яростно вырывалась, стараясь освободиться, девушка, — Ненавижу тебя! Не-на-ви-жу!!!

— Отлично! — Его губы растянулись в ехидной ухмылке. — Ненавидишь — это хорошо. Радуешь меня.

Резко придвинул к себе и, уперев каменный лоб в её голову, хрипло прорычал:

— Я тоже тебя ненавижу! Теперь понимаешь, что чувствую, когда ты навёртываешься с другими мужиками?! Не-на-ви-жу. И люблю!

Лера, ощутила на пылающей щеке бурное, горячее дыханье с острой примесью табака и алкоголя. Несколько раз непроизвольно всхлипнула.

Подняла недоумевающий взгляд на его чёрные, злые глаза.

Такие чужие…

И правда — ненавидит… Губы предательски затряслись. Нервы сдали, она расплакалась. Взахлёб.

Заикаясь, прохныкала:

— Я же… не на самом деле… Навёртываюсь. Понарошку… Дурачусь. А Вы… А ты…

— Лера, ты не ребёнок! И дурачишься со взрослыми мужиками. Думаешь, они тоже понарошку крутятся вокруг тебя? Считаешь они с тобой в куклы поиграть хотят? — Прогремел Давид.

Взял за подбородок и обличительно рявкнул:

— Почему сегодня сразу согласилась приехать, как только упомянул, что Сергей находится в мастерской?

Удивлённо похлопала мокрыми ресницами, припоминая телефонный разговор:

— Ты говорил о Сергее? Я даже не заметила… При чём тут он? Ехала к тебе…

— Ко мне она ехала… А заигрывать с ним начала! — Другим, более мягким и ворчливым тоном пробурчал Давид. — Почему за неделю ни разу не позвонила мне?

— Хм… Так… ты же — ВСЁ… Распрощался со мной. Насовсем, — снова невольно всхлипнула, — Я подумала, что не хочешь больше меня видеть, — грустно добавила Лера.

— Да! Не хотел! Я был очень зол. Весь в синяках и царапинах! На плече чёткий след от зубов! — По-детски капризными интонациями изрёк мужчина.

Не удержалась от ехидной улыбки и замечания:

— Боевые шрамы? Не страшно. Заживут. Ты же утверждаешь, что холостой. Зима, оголяться не перед кем. Следовательно, никто их не увидит. Так ведь, Давид? — с вызовом посмотрела в глаза.

Он хмыкнул, замешкался. Посмотрел на свои руки, которые всё ещё крепко держали Лерины запястья. Ослабил жёсткий захват и ласково погладил её кисти. Грустно вздохнул:

— Я правда в тот момент думал, что лучше оставить тебя в покое. Но… Не могу… За неделю чуть не сдох, весь извёлся.

Покружил взглядом по раскрасневшимся щекам, вытер ладонью слёзные дорожки, дунул на лицо и спрятал под шапку, выбившуюся как всегда кудряшку.

— Даже не надейся — никогда не отстану от тебя, — добавил то ли с юмором, то ли серьёзно.

Лера обиженно засопела, опустила голову. Что-то невнятно проворчала, насупилась, невольно выпятив губы.

Давид внимательно проследил за её надутой мимикой, заулыбался, посветлел, с нежностью заглянул в глаза:

— Давай мириться! Ну их подальше — обиды, претензии… Просто погуляем сегодня? Как же я по тебе соскучился, ты не представляешь! — миролюбиво предложил, страстно обнимая обмякшую девушку.

«Угу… Где уж мне представить. Если б ты знал, КАК скучала я!» мысленно прокомментировала она, проклиная свою мягкотелость, и кивнула в знак согласия.

Глава 18. Трусиха

Он стал прежним: заботливым, понимающим. Любящим?

Ничего нового не происходило, после конфликтной недели, которую тяжело пережили оба, побаивались любых перемен, оберегались и тщательно обходили острые углы. Каждый недоуменно признался себе, что их соединило нечто большее, чем стандартная мимолётная интрижка. Появился общий чувствительный и трепетный нерв, больно вытягивающий сердце, если задевать его резким движением.

Но и отступать от уже завоёванных позиций Давид не собирался.

И после первой совместной ночи была вторая, третья… Он постепенно закреплял свои права и добивался, чтоб девушка привыкала спать рядом и не шарахалась дикой косулей от соприкосновения с его голым телом.

Все последующие случаи Лера оставалась на ночёвку намного спокойней. Без того дикого стыда и паники как в первый раз.

Окончательно сдалась на волю провидения.

Не хотелось ничего знать, заглядывать вперёд и ничего решать. Всё равно — ни она сама и никто другой никогда не сможет разобраться — как правильно? И существует ли правильный выход, правильная жизнь — без ошибок? Вряд ли…