У любви семь жизней

Говоришь, никогда не отдашься мне? Собираешься драться со мной? Наверное, знаешь на чьей стороне окажется победа? Я возьму тебя силой. Доказать?

Одним сильным движением распластал девушку в позе звезды, навалился сверху и замер, впился потемневшими глазами в бледное лицо.

Лера посмотрела таким несчастным и измученным взглядом, что Давид застонал, выругался, скатился с неё, крепко прижал… Со глубоким вздохом грустно подоткнул одеяло, коснулся губами лба и хрипло успокоил:

— Не бойся… Не сегодня. Вижу, как тебе плохо. Не буду мучить. Спи.

Наутро поднялись разбитыми и подавленными.

Лера мучилась жгучим стыдом, боялась поднять голову и встретиться глазами с хозяином квартиры. А тот, впервые за время их знакомства, выглядел спокойным и уравновешенным. На его, обычно злом, ехидном лице, сегодня читалось нечто похожее на понимание и доброту.

Давид напряжённо скользил хмурым взглядом по поникшей девушке. С бессильным отчаяньем обречённо ждал каким очередным фортелем закончится их встреча.

Подвёз до метро.

Лера неуверенно взялась за ручку машины. Глубоко вздохнула, невольно всхлипнула, губы судорожно скривились. Отвернулась. Не хватало воздуха и мужества начать разговор.

Марков мысленно выругался и прикрыл тяжелеющие глаза. Похолодел: «Началось…»

— Я Вас очень прошу, Давид, не звоните мне больше, — с трудом вытолкнула из себя девушка, перейдя на «Вы».

Эта фраза была самой важной, способности выговорить хватило только на неё. Открыла дверцу и развернулась, чтобы выйти.

Мужчина рванулся и схватил за руку:

— Подожди, Лера. Посиди, давай ещё раз поговорим.

Закурил. Кажется, у него дрожали пальцы… Она безмолвно наблюдала за тем как он задумчиво втягивает и выпускает в приоткрытое окно сигаретный дым, сосредоточенно изучает приборную панель и упорно не смотрит в её глаза.

Докурил, щелчком выбросил окурок. Хрипло произнёс:

— Ещё раз прошу тебя — не делай глупости. Успокойся. Я даю тебе время. Остынь. Не делай ничего о чём пожалеешь позже. Я позвоню тебе…

— Нет! Не надо! Вы меня не слышите, не понимаете! Я больше не могу. Дайте мне спокойно жить, — срывающимся голосом выкрикнула девушка.

— Я мешаю тебе жить? — глухо спросил Давид.

— Вы же неглупый человек, видите, что со мной происходит! Я больше не хочу, не смогу… Я устала… Отпустите меня, пожалуйста. Не тревожьте мою душу… Во мне — сплошная боль…

— Ты всегда будешь жалеть о том, что сделала. И никогда не забудешь меня, — жёстко произнёс мужчина.

Лера всхлипнула:

— Может, Вы и правы. Жизнь покажет. Прощайте…

Она выскочила из автомобиля и нырнула в поток людей, спешащих к метро.

Глава 27. Лето

Давид сдержал своё обещание — НЕ оставил её в покое.

Только позвонил не сразу, дней через десять…

Дал время на то, чтоб остыли эмоции? Или осознать, что не может без него? Выполнял просьбу и пытался забыть её?

Безэмоционально поприветствовал девушку, спросил, как дела, самочувствие, настроение. Деревянным голосом уточнил — не изменила ли решение, готова ли встретиться?

Лера, сжавшись, чтоб не сорваться в истерику, не перейти на крик и не швырять неповинную трубку, максимально ровным голосом ответила, что у неё всё хорошо. По поводу остальных вопросов уже всё озвучила и добавить к сказанному нечего.

— Позвоню тебе позже? — грустно предложил Давид.

— Нет. Пожалуйста, не надо, — из последних сил вытолкнула она, вежливо попрощалась и нажала на рычажок телефона.

Её состояние не менялось. Всё так же тяжело и остро переживала каждый разговор. Боль, слёзы, тошнота и ватные ноги. Работала и двигалась как во сне. Умирала и мучительно воскресала.

А настырный Давид раз в неделю совершал контрольный звонок, задавал несколько стандартных вопросов. Выслушивал всё более истеричные, грубые ответы, безропотно клал трубку.

Потом перестал звонить.

Но снова в качестве парламентёра приехала сопереживающая Мишкина. По убедительной просьбе Давида — провести разъяснительную беседу с неразумной импульсивной Леркой! Убедить, что они должны встретиться и объясниться ещё раз.

Затем, по его же просьбе, с ней аргументированно и эмоционально разглагольствовала Наташа Иконникова. Как ни странно, она приняла сторону Маркова и считала Светлову слишком жестокой.

Вообще, он предлагал собраться всем вместе: Лера, Таня, Наташа и он.

— Хорошая идея, — согласилась девушка, — Встречайтесь… Но без меня.

Пару раз позвонили общие с Давидом знакомые. Ну, как общие — и они её плохо знали, и она некоторых вспоминала с трудом. Никому из этих мужчин не давала номер своего телефона.

Разговор сводился к тому, что малознакомые люди вежливо приветствовали её, интересовались самочувствием, делами. Приглашали заглянуть в мастерскую. Отказывалась.

Потом неизменно сообщали, что звонят по просьбе Давида. «Что ему передать?» «Передайте привет» сдержанно отвечала Лера.

После чего собеседник на другом конце провода предлагал самой сказать это мужчине — он сидит рядом.

«Кто бы сомневался» про себя горько усмехалась девушка и отказывалась продолжать разговор.

Позвонил сварливый Андрей с Кутузовского проспекта. У них получилось довольно долго и душевно поговорить.

Мужчина во второй раз удивил Леру, разрушая представления о нём. Он оказался способен вести спокойный и доброжелательный диалог. Уважительно, с неприкрытым сочувствием посоветовал не горячиться, ещё раз всё взвесить и помириться с Давидом.

Лера тоскливо объяснила:

— Спасибо, Вам Андрей. Извините за то, как вела себя в прошлый раз. Мне перед Вами очень стыдно. А по поводу — помириться… Мы не ссорились с Давидом. Мы с ним РАССТАЛИСЬ.

Звонки прекратились.

Вот и всё, уныло поняла Лера.

Отпустил. Отступился. Успокоился.

Нашёл новую пассию?

Боль не отступила, не становилась слабей. Привыкла жить в этом выматывающем состоянии.

Курила, сидела у чёрного окна, пила кофе, пустыми глазами смотрела на равнодушные звёзды.

Не забывала его ни на миг. Весь мир был наполнен Давидом.

Одинокая и неприкаянная меланхолично передвигалась по безрадостному городу.

Как по музею любви, где любое неловкое движение приводило к соприкосновению с наполненными памятью экспонатами. Взрывами воскрешались счастливые и трепетные мгновения. Каждая улица, здание, линия метро, дерево и камень жгучей пыткой включали новую цепочку воспоминаний.