У нас в саду жулики (сборник)
Шрифт:
Приговор
В ванной горит свет, и сквозь шум льющейся воды проступает равномерное хрупанье. Но раковина свободная.
– Я вам не помешаю? – спрашиваю я у Екатерины Степановны и вхожу. – Надо бы побриться…
– Не помешаешь, не помешаешь… – Екатерина Степановна разгибается от стиральной доски и поправляет налезающую на глаза прядь. Она уже наполовину седая. – Брейся, брейся…
Я вешаю полотенце на крюк и, поставив на раковину мыльницу, вставляю в прибор бритву.
– Слушай, Толя, – Екатерина Степановна вытирает со лба выступившие капли, – у тебя вентилятор… ты утром, когда уходишь, ставь его на стул… А то дышать нечем… А когда приходишь… я его тебе выставлю…
– Конечно, конечно… пожалуйста… завтра оставлю… – я провожу помазком по огрызку и, натянув подбородок, дотрагиваюсь до кожи. Бритва еще совсем новая, но уже дерет.
Нечем дышать, а все равно не покупает. Вот что значит упорство. Да и одиннадцать шестьдесят тоже ведь не валяются. Лучше вставать каждый день в четыре утра.
Екатерина Степановна вытаскивает белье в бак и снова разгибается.
– А как там поживает наш Васятка? – возобновляю я разговор. – Что-то его давно не видно.
Потребность поговорить про дядю Васю настолько вошла у Екатерины Степановны в привычку, что иногда просто невозможно ей не
В конце концов дядя Вася с Феней зарегистрировался, и им подобрали обмен, знакомый юрист оказался прав, где-то на Гражданке в квартире с милиционером. Чтобы тот за дядей Васей присматривал. Но строительный на Старом Невском остался за ним, и его до сих пор можно там встретить в надвинутой на лоб шляпе. При встрече дядя Вася галантно расшаркивается и, как всегда, ослепительно улыбается:
– О, милый мой, здравствуй, здравствуй… Да ты, мой друг, цветешь!.. – Правда, вот уже целый месяц все что-то не попадается. Наверно, в командировке.
– Васятка-то? – Екатерина Степановна хитровато подмигивает. – Да нормально. Его сейчас опять судят…
– Да? И что он там натворил?
Через знакомых сослуживицы Екатерина Степановна вышла на родственников этого самого милиционера (они теперь с дядей Васей собутыльники) и уже через них все про дядю Васю узнает.
– Что натворил? Да ничего особенного. Обварил Феньку кипятком. Затолкал ее в ванну и пустил горячую воду…
И Феня пролежала в больнице. Три месяца. И теперь инвалид второй группы.
Но, оказывается, дядю Васю судят совсем не за это. Феня – законная жена, и она ему все простила. Просто в психике дяди Васи произошли изменения: пока Феня лежала в больнице, он уже успел обварить еще трех женщин. Правда, все три – ханыжки, но одна чуть не откинула копыта. И сейчас пытаются это дело замять и найти дяде Васе новый обмен. И дядя Вася уже по пьянке хвалился, что скоро будет жить в Веселом поселке. Васятка не пропадет.
А в его комнату, здесь у нас, на Невском, поселили теперь ханыгу. Валерика. Такой пришибленный. И даже в туалет ходит в носках. Вроде Леши. А ванной вообще не пользуется. И тоже нигде не работает. Но откуда-то всегда «на бровях». Тамара его уже два раза сажала на 15 суток. А после третьего, наверно, выселят. Но никто этого не хочет. Еще неизвестно, кто будет после Валерика.
Екатерина Степановна сходила на кухню и, помешав там в баке белье, снова вернулась в ванную. Я уже побрился и споласкиваю помазок.
– А ты знаешь, где наш Васятка работает? Сказать?
– Ну, скажите.
Екатерина Степановна высовывается из ванной и, убедившись, что в коридоре никого нет, наклоняется и шепчет:
– В Большом доме…
– Да? – удивляюсь я. – Надо же! Кто бы мог подумать! Ну, и кем же он там работает?
Екатерина Степановна еще раз высовывается в коридор и снова ко мне наклоняется.
Оказывается, дядя Вася работает в приемном покое. Или в «боксе». Кем-то вроде санитара.
– Вот ведь дурак! Такое место, а он так себя ведет!
Екатерина Степановна выпрямляется и сокрушенно качает головой.
…Я стою перед зеркалом и пытаюсь остановить выступившую на порезе кровь. Может, отпустить бороду? Пора становиться классиком.
И вдруг ставший уже привычным стук.
Войдя, Екатерина Степановна тревожно оглядывается и, достав из фартука свернутые листы, протягивает их мне:
– Вот, почитай… недавно дали… копию…
Екатерина Степановна уходит, а я разглаживаю листы и, протерев краем рубашки очки, начинаю читать.
Дело № 1-799 4.12.78 г. ПРИГОВОР
именем РСФСР
Смольнинский райнарсуд г. Ленинграда
в составе:
председательствующего………………..
нар. заседателей……………………………
при секретаре………………………………..
с участием адвоката……………………….рассмотрел в открытом судебном заседании в г. Ленинграде 4.12.78 г. ДЕЛО по обвинению Васильева Василия Ниловича 24.04.28 г. рожд., уроженца деревни Завольное Крестецкого р-на Новгородской обл., русского, б/п., с образованием 7 кл., разведенного, инвалида 2-й гр., не работающего, проживающего: Невский пр. д. 134 кв. 1, ранее привлекавшегося к уголовной ответственности: 13.07.42 г. – нарсудом Всеволожского р-на Ленинградской обл. по ст. 162 «г» УК РСФСР к 1 году лишения свободы, 27.10.44 г. нарсудом Дзержинского р-на г. Ленинграда по ст. 162 «в» УК РСФСР к 1 году лишения свободы, 17.02.45 г. НКВД Ленинградской обл. по ч. 1 ст. 182 УК РСФСР к 3 годам лишения свободы, освобожденного 15.07.45 г. по Указу ПВС СССР от 07.07.1945 г. досрочно; 28.02.46 г. нарсудом Куйбышевского р-на г. Ленинграда по ст. 192 «д» ч. 2 УК РСФСР к 2 годам лишения свободы, по месту жительства характеризуется отрицательно, в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 206 УК РСФСР, проверив материалы, исследовав все доказательства по ДЕЛУ, установил:
что Васильев виновен в совершении умышленных действий, грубо нарушающих общественный порядок и выражающих явное неуважение к обществу. Так он, находясь в нетрезвом виде, 07.08.78 г. около 19 ч. в кв. 1 д. 134 по Невскому пр. учинил из хулиганских побуждений скандал с соседкой Апряткиной, оскорбил ее нецензурной бранью и ударил ребром ладони по затылку, а затем разбил пустые винные бутылки Апряткиной. Когда на кухню пришла соседка Петрова, он ее стал оскорблять нецензурной бранью, а когда Апряткина стала звонить по телефону в милицию, то подсудимый подбежал к ней и дважды ударил ребром ладони по затылку. Подсудимый виновным себя признал частично и пояснил, что пьян не был, а лишь употреблял спиртное, т. к. сильно болела голова, и ударов он никому не наносил. В остальном раскаивается.
Однако вина подсудимого в совершенном преступлении подтверждается собранными документами: показаниями потерпевших и свидетелей:
Апряткиной Т. В. о том, что 07.08.78 г. около 19 ч. она находилась на кухне коммунальной квартиры, туда же пришел Васильев, который был пьян. Он сразу стал оскорблять ее, а затем ребром ладони нанес удар по затылку. Пытался ударить еще раз, но его оттащили соседи. Затем она стала по телефону вызывать сотрудников милиции, а Васильев подбежал к ней и дважды нанес удар ребром ладони по затылку;
Петровой Е. С. о том, что 07.08.78 г. около 19 ч. она пришла домой и увидела на кухне разбитые бутылки. Соседи ей пояснили, что это сделал Васильев. Затем она вышла в коридор и увидела, что по телефону в милицию звонит Апряткина. В это время к Апряткиной подбежал Васильев и с бранью дважды ударил ее ребром ладони по затылку. Кр. того, когда она находилась на кухне, Васильев также оскорблял ее нецензурной бранью;
Беляковой Л. И. о том, что 07.08.78 г. около 19 ч. Апряткина находилась в ее комнате, затем туда же зашла сожительница Васильева и с плачем просила вызвать для него психиатра. Апряткина пошла на кухню, и когда она тоже пошла туда, то увидела, что Васильев стал оскорблять Апряткину нецензурной бранью, а затем нанес ей удар ребром ладони по затылку. Затем он стал бить стоящую на столе пустую винную посуду. Затем Апряткина и вслед за ней Васильев ушли в коридор, и она слышала оттуда крики, но что происходило, точно не видела.
Материалами ДЕЛА: телефонограммой (л. д. 23) из травмпункта и больницы, заявлением от жильцов по поводу хулиганского поведения подсудимого с учетом собранных по ДЕЛУ документов суд квалифицирует действия подсудимого по ч. 1 ст. 206 УК РСФСР, поскольку он совершал умышленные действия, грубо нарушив общественный порядок, и выражающие явное неуважение к обществу, т. е. хулиганство.
Обсуждая вопрос о мере наказания, суд учитывает характер и степень опасности совершенного преступления и данные о личности подсудимого. Васильев совершил преступление в нетрезвом виде, материалами ДЕЛА характеризуется отрицательно, однако в содеянном раскаялся, инвалид 2 гр. по психиатрическому заболеванию, тяжких последствий от его действий не наступило, и поэтому суд находит возможным, с применением ст. 44 УК РСФСР, назначить ему наказание в виде условного лишения свободы.
Гражданский иск, заявленный потерпевшей Апряткиной, суд считает возможным признать лишь по праву, передав вопрос о его размере на рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства, руководствуясь ст. ст. 301–303 УК РСФСР.
СУД ПРИГОВОРИЛ:Васильева Василия Ниловича признать виновным по ч. 1 ст. 206 УК РСФСР и назначить ему наказание в виде одного года лишения свободы.
На основании ст. 44 УК РСФСР назначенное наказание считать условным с испытательным сроком два года.
Мерой пресечения до вступления приговора в законную силу оставить подписку о невыезде, после вступления отменить.
Гражданский иск, заявленный Апряткиной, признать по праву, передав вопрос о его размере на рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства.
Приговор м. б. обжалован в Ленгорсуд в течение 7 суток со дня провозглашения.Подписи нарсудьи и нарзаседателей
Копия верна Круглая печать и снова подпись нарсудьи
Рентген
1
А все-таки удивительно: какое отвращение может иной раз вызвать прикосновение человека. Например, сейчас: стоило мне переступить с ноги на ногу, как сзади тут же решили, что я сделал шаг вперед. И сразу же вплотную придвинулись. Но ведь я даже не сдвинулся с места. Точно так же на эскалаторе. Упрутся чемоданом и как будто так и надо. Возьмешь и опустишься на несколько ступенек. И снова смотришь. На тех, кто едет навстречу. Какие угрюмые лица. Неужели и я такой же? Но не успеешь об этом подумать, как чемодан опять к тебе впритык.
Я делаю резкое движение – как будто хочу согнать с плеча муху. И отодвигаюсь. Но сзади, как ни в чем не бывало, придвигаются снова. На эскалаторе хорошо. Обернулся и побежал по ступенькам вниз. А здесь вроде бы тоже эскалатор. Только никуда не едет. Да и бежать некуда.
Повернув голову, я замечаю, что за мной стоит женщина. Неужели не обиделась. Что я так невежливо отодвинулся.
Но женщина даже не обращает на меня внимания. Стоит и смотрит. Как на пустое место. Просто соблюдает дистанцию.
В мое окошко выстроилось восемнадцать человек. Я сосчитал. Если на каждого придется хотя бы по три минуты, то стоять не меньше часа. Но можно было бы и не считать.
Я еще понимаю, в железнодорожных кассах: забьешь сразу три очереди и ходишь, подсчитываешь. В одной кассе кассирша взяла и выставила картонку. Без предупреждения. Все недовольны, шумят, а нас голыми руками не возьмешь: у меня еще две кассы в запасе.
Но, с другой стороны, здесь даже преимущество. Стоишь – и не рыпаешься. Можно даже подремать. Жалко, что я не умею спать стоя.
Я облизываю пересохшие губы и, проведя по ним пальцами, проглатываю слюну. Вместо смазки для горла. Но в горле все равно продолжает саднить. Не там, где миндалины, а чуть пониже.
Ел утром лапшу и, скорее всего, недоварил. И потом лапша пошла обратно. Но дело даже не в лапше. Повреждена слизистая оболочка. И поэтому спазмы.
А все проклятый балык ставриды. Вдруг появился. В кулинарии. Иду, смотрю, что-то дают. Ну, и взял. Десять кусков. И всего два рубля. Дешевле «бормотухи». Могу я себе такое позволить? Растяну, думаю, дней на десять. Все-таки лакомство. Каждый день по кусману. А пришел домой и все десять кусков сразу и срубил. Сам не знаю почему. Накинулся как собака. А если бы кто-нибудь постучался, наверно, даже бы зарычал. А когда заглатывал последний кусок, что-то вдруг в горле застряло. И ни туда ни сюда. Добежал до туалета и давай травить. Вместе с кровью. Думал, осталась косточка. Но в травмопункте сказали, что ничего нет. С тех пор и болит. Уже целый месяц.
Может, я и ошибаюсь, но мне вдруг показалось, что народу впереди становится не меньше, а больше. Но ведь очередь двигается вперед! Как же так? Неужели обман зрения? Надо проверить.
Да, я не ошибся. На этот раз получилось двадцать два. Да еще три человека отошли. Выходит, что прирост. Можно даже построить график.
Между тем очередь выросла еще и, обогнув колонну, приблизилась к справочному. В справочном должна находиться дежурная. Но дежурной почему-то нет. Все стоят и ждут. Наверно, сейчас придет.
Один не выдержал и полез прямо к регистраторше. Ему только спросить. Но его тут же одернули и поставили на место. Чтобы не мешал человеку работать. «Ты что, лучше всех? Видишь, все стоят!»
Тот, что хотел только спросить, смотрит на очередь и, махнув рукой, скрывается за колонной.
А один просто подошел и говорит, что стоял. А его никто не видел.
Сзади закричали: «Не стоял! Не стоял!»
Но впереди кто-то возьми и ляпни: «Надо же, не дадут человеку отойти. Вот народ!»
Тот, что влез без очереди, после этих слов сделался ну прямо скала. Теперь его не свернешь и бульдозером.