У остывшей реки

– По какому праву?!

– По уголовному, – усмехнувшись и как бы нехотя произнес комитетчик.

В это время открылась дверь из приемной, и в кабинет вошли еще трое мужчин. Сзади них мелькнуло испуганное лицо секретарши.

«Вот те на, – подумал глава, – а ведь как хорошо все начиналось! И сколько лет шло как по маслу!»

* * *

…Выборы главы района в середине 90-х Тимофей Григорьевич выиграл легко. Когда коммунисты провалили выборы в Думу, на местах активно стали выдавливать сторонников КПРФ со всех значимых постов.

В Зареченске уже три срока рулил бывший первый секретарь райкома КПСС Николай Болдин. В политику особо не лез, а как толковый инженер-строитель занимался хозяйственными делами. При нем в районе появился природный газ, добротные асфальтовые дороги соединили райцентр с поселками и центральными усадьбами колхозов и совхозов (теперь СПК). В Зареченске строилось много жилья, детских садов, появились свой мясокомбинат, кирпичный завод. Болдина, может, выбрали бы на новый срок. Коренной зареченец, прошедший путь от каменщика до секретаря райкома, а потом и главы района, он пользовался уважением людей. Но началась кампания против «коммуняк», и Болдин проиграл выборы сорокалетнему предпринимателю Тимофею Трёхину. Тоже зареченцу, не «варягу», но молодому, нахрапистому. Злые языки поговаривали, что тимохинцы не брезговали ничем в агитации за своего. Отоваривали избирателей-пенсионеров бесплатными продуктовыми наборами, водкой. Московский спец по выборным технологиям, нанятый Тимохой, накануне дня голосования выпустил листовку от имени Болдина. Мол, стар уже, скоро семь десятков, устал и ухожу на покой, снимаю свою кандидатуру в пользу молодого. Когда этими листками завалили весь район, опровергать вранье было уже поздно. Тимоха прошел на ура. Впрочем, теперь он стал Тимофей Григорьевич, собственной персоной.

* * *

Банкет по случаю победы на выборах закатили в лучшем городском ресторане «Нептун», которым владел Тимохин друган Вася Плотников, по кличке Плотва. Он и вправду был похож на рыбину: высокий, поджарый, с выпуклыми глазами. Начальник райотдела культуры Вениамин Орлов нашел хороших музыкантов.

Во время выборов Веня сделал ставку на Трёхина. Втайне от начальства помогал его штабу и сейчас старался вовсю, чтобы сохранить за собой должность. Тогда-то Тимофей Григорьевич и услышал впервые песню про конфетки-бараночки. Сначала она ему не особо понравилась. Тягучая, словно заунывная, и слова какие-то: про царь-пушку и звон колоколов, про ароматные пироги. Не фонтан! Но когда музыканты грянули припев, новоиспеченный глава встрепенулся.

Конфетки – бараночки,

Словно лебеди саночки.

«Эй вы, кони залетные!»

Слышен звон с облучка.

Гимназистки румяные,

От мороза чуть пьяные,

Грациозно сбивают

Рыхлый снег с каблучка…

И Тимоха, нет Тимофей Григорьевич, в новом костюме, при цветастом галстуке, неожиданно пустился в пляс вместе с начальницей своего выборного штаба. За ними ударились и другие. Потом к удивлению публики Веня нацепил на плечи баян и запел романс «Только раз бывает в жизни встреча…» Пел он хорошо, душевно и играл здорово. (Недаром по культуре начальник!) А когда доходил до слов «…Только раз в холодный зимний вечер мне так хочется любить!» – приближался к Трёхину и почтительно склонялся в его сторону. Тому это понравилось, и, когда Веня кончил песню, он похлопал его по плечу:

– Молодец! Хорошо сбацал!

Веня, сняв баянные ремни с плеч, расправил их, словно крылья, выпрямился и, довольный, улыбающийся, пошел к своему столику: должность начкульта была у него в кармане.

Утром Тимофей никак не мог встать с постели. Голова с похмелья гудела, как электрические провода под током. Жена еле растормошила его:

– Вставай!.. На работу надо идти!..

Тимофей поморщился. Какая работа! Мясная лавка (так он в шутку называл свой продмагазин) обойдется сегодня без него. Есть кому работать. Но жена напомнила, что сегодня ему идти на новую работу.

– Ах, да, ведь нынче и-на-гу-у-ра…тьфу! – Тимофей сплюнул с досады, что не может выговорить незнакомое ему слово. – По-русски не могут назвать!

Он огляделся по сторонам.

– А где джинсы?

– Какие джинсы! Ты теперь не лавочник, а глава района! Вон костюм приготовила.

* * *

Вступив в должность официально, Тимофей начал менять кадры.

Секретаршей поставил свою любовницу Ларису. Начальница выборного штаба стала его заместителем по социалке. Остальных заместителей тоже заменил, назначив своих. В кадровой перетряске активно участвовала его жена Ангелина Львовна, дочка московского генерала-штабиста. Она была баба хваткая, оборотистая. Хотя и выросла в семье с достатком, избалованной не стала. Окончив Плехановский институт и выйдя замуж за Тимоху, занималась прогнозированием экономики в Зареченском райисполкоме. Потом была на незаметных должностях в мэрии, а затем вместе с мужем ушла в бизнес.

Они имели в райцентре два магазина. В одном торговали ширпотребом, в другом – мясом. Ангелину Львовну в «Плешке» кое-чему научили. Она не задирала цены. В их магазинах они были чуть ниже, чем в других. Но этого было достаточно для того, чтобы покупатели шли именно к ним. За счет большего оборота навар был гуще, чем у тех, кому западло было торговать на пятак дешевле соседа.

А тут и папаша – генерал подмогнул. Он был не только штабистом, но не чурался и бизнеса. С его помощью в магазины дочки и зятя с военных складов почти задарма везли тушенку, сливочное и растительное масло, другие продукты, у которых истекал срок хранения. Раскупались они ходко, так как были хорошего качества. Конечно, делал все это тесть не за спасибо: свой процент с выручки имел.

Став «первой леди» района, Ангелина Львовна отошла от магазинных дел. Ими было кому заниматься. Она лишь проверяла бухгалтерские документы. Тут у нее не забалуешь. В остальное время помогала мужу рулить районом, став его негласным советником. В экономических делах, хозяйственных, кадровых Тимофей не принимал ни одного серьезного решения без консультации с женой. Вскоре к торговому бизнесу добавился новый доходный ручеек. Ангелина Львовна стала протежировать местным предпринимателям. Одному требовалось открыть торговую точку, другому кафешку, третьему нужно было помещение под игровой клуб – все шли к Лине (так для краткости называли ее в городе). Знали, что все решает она. Конечно, не за спасибо. И шли к ней, и оставляли «барашка в бумажке», потому что только после этого получали подпись главы на нужном документе.

Поднял этот бизнес на новую высоту тесть главы. Однажды генерал, приехав в очередной раз в Зареченск и расспросив дочку с зятем о делах, посмеялся:

– Крысятничаете да копейки собираете… Помасштабнее надо работать! Вот вам мой совет.

– Так давайте его сюда, чего ждете!? Мы таки скоро умрем от любопытства! – Лина продолжала разговор с отцом в одесско-еврейском тоне. Она знала, что ему это нравится.

И генерал предложил прибрать к рукам мясокомбинат, чтобы он работал не на государство, а на них.

– Как!? – изумился Трёхин. – Это же прибыльное предприятие, оно акционировалось. Недавно…

– Не важно, – хмыкнул генерал, не давая зятю договорить. – Мясокомби-нат надо обанкротить, затем конкурсное управление и выкуп за гроши.

– Но как?! – Спросил зять. – Это же сложно!

– Да, папа, – опять подала голос дочка. – Не мы же с Тимофеем будем этим заниматься. Нужны надежные грамотные люди. – Лина заговорила уже деловым, а не одесским тоном.

– Все есть! – успокоил тесть. – Мои друзья все сделают в лучшем виде. Когда комбинат снова заработает, всю продукцию – в Москву. Вам десять процентов с чистой прибыли. Поверьте, это будут хорошие деньги. Весь бизнес-план проработан от и до.

Лина, как никак выпускница «Плехановки», прокрутила ситуацию в голове, как в компьютере, за две секунды, и, видя, что муженек приподнял руку, желая что-то сказать, мягко, но твердо взяла его ладонь в свои обе и прижала к столу:

– Мы согласны…

Все произошло точно по генеральскому сценарию. Мясокомбинат обанкротили, затем его купили москвичи. Слегка поменяв ассортимент, снова запустили производство. Основную продукцию везли в столицу. В Зареченске сбывали сардельки, сосиски да еще кое-какую мелочь. Раз в три месяца глава с супругой получали «квартальную премию». Лина радовалась: надо же, ничего не делаешь, а, бабки, летят. Да еще какие! Не чета магазинным доходам.