У Пяти углов

— Ты не отмахивайся. Такие отмахиваются, а нам потом без прогрессивки. Развели вундеркиндеров!

— А чего ж — туфту гнать?

«Туфту гнать»! Больно умные вы нынче пошли — молодежь!

Кто-то уже сегодня старался оскорбить Федю таким способом: неправильным ударением. И почему так оскорбительно, если не туда ударение? Непонятно, но факт.

Но Федя не обиделся. Не снизошел. Завидует Архипыч — вот и цепляется. Работает уже тридцать лет или сорок, а все равно серый как валенок, от приборной стрелки не оторваться. А тут явился какой-то пацан и чувствует помимо всяких стрелок. Неужели не обидно?

Не обиделся, а подхватил за Архипычем:

— Это ты правильно все говоришь, Архипыч! Чтобы план мимо качества гнать, лишь бы вывезти за ворота, — это молодежь придумала! И машин, коптилок этих развела, что дышать нечем и снег черный, — тоже молодежь! А самую атомную бомбу как лампочку над головой подвесила — тоже молодежь! Ух она какая! Зато вы все, старики, такие разумные и хорошие.

— Рассуждаешь! Да ты выучился на мои деньги, если хочешь знать!

— Зато я тебе буду пенсию платить. Оба замолчали.

Через час появился около стендов Сергер:

— Ну как, орлы?

— Нормально, — отрапортовал за двоих Архипыч.

— Не посрамим, значит, да? Отлично.

Сергер спрашивал о работе, но как-то рассеянно, словно у него другое на уме. И точно: вдруг достал из кармана маленькую отверточку — словно игрушку — и небрежно так царапнул по боковой панели. Только-только Федя отладил аппарат — и вдруг царапина. На лаке, как на живой коже!

Надо было сразу чего-нибудь выдать Сергеру, но Федя не смог. Язык будто отнялся. А Сергер пошел к себе спокойно — мол, и не случилось ничего.

— Чего это он? — наконец смог выговорить Федя. Архипыч рассмеялся, довольный:

— Учишь вот, умничаешь, а жизни не знаешь. Царапина — значит, некондиция. Теперь его как брак пустят через «Юный техник». А там уже ждет хороший человек. Выложит сотник или два — и имеет новый аппарат. Столько он в магазине? Семьсот тридцать, да? Да еще настроенный по высшему классу — в магазине такой не встретишь. Имеет смысл?

А такие штуки что — тоже придумала молодежь? Хотел было спросить, да ладно. Спросил другое:

— И с гарантией?

— Не-ет, раз некондиция, то без гарантии. Ничего, зато он уже вперед сэкономил. Да и твоя настройка гарантирует.

Признал, спасибо.

— Так, значит… без гарантии… — Федя бормотал почти про себя.

Он схватил аппарат, отмеченный царапиной, как когтем дьявола, и вернул на стенд. Всадил в него сомнительный блок развертки. Сенсорный переключатель — тоже тонкая штука… Ну короче, намучается счастливый владелец. Тем более — без гарантии!

На этот раз Архипыч хихикал под руку одобрительно.

— Это ты здорово!.. Если какой-нибудь завмаг купит, разозлится и нашему начальству тухлую осетрину пришлет… Хотя нет: сюда же в цех и привезут чинить, ты же и починишь.

— Уж я-то починю! Так начиню!

— Починишь, куда денешься.

— Так же, как сейчас.

— А тогда еще раз починишь.

Так и доделали работу — дружески пререкаясь. Снова явился Сергер, включил пару аппаратов наудачу — и одобрил.

— Теперь еще караул назначить — и порядок, — сказал Архипыч.

Даже Сергер не понял:

— Какой караул, чего мелешь?

— Ты еще того случая не помнишь, ты у нас еще молодой, хотя начальник. Еще когда пошли первые цветные, собрали отдельно пару штук для выставки. Так и прошли от начала до конца под особым контролем. А утром, когда отправлять, пришли — и нет обоих. Пусто! Понятно? Кто-то из своих поработал: знал, которые брать! Первые попавшиеся ему не надо, попавшиеся пусть в магазине купят. Вот так.

— И не нашли?! — Федя и Сергер в один голос.

— Нет, с концами. Пришлось собирать заново. Не так уж поздно и освободились: двенадцати не было.

В директорскую «Волгу» Федя с Архипычем сели вместе.

— Зато завтра опять мы выходные, — сказал Архипыч. — Выходит, не такие уж дураки.

— Мне тоже отгул, — подхватил шофер, — за то, что вас возил. Чаще бы такие комиссии.

Феде и говорить ничего не хотелось. Чего базарить зря, когда все ясно и прозрачно. Всегда бы так работать: вроде «скорой помощи». А чего — нормально. Звонят, машина внизу, через полчаса Федя у клиента. В багажнике сменный аппарат — на случай, если на месте дефект неустранимый. Вот так бы работать — весело! И встречали бы все — ну как человечьего терапевта или даже хирурга с настоящей «скорой»!..

— Эй, заснул? Приехали. Правильный ты парень — До удивления: видать, ложишься каждый день после программы «Время», вот и сморился с непривычки.

Пусть! Федя на такие подначки — ноль внимания.

— Ну пока, Архипыч.

— Пока-пока. Забыто, если что не так.

И за спиной Федя услышал, прежде чем захлопнулась дверца:

— Ишь, молодежь!

«Волга» газанула, а Федя еще постоял у подворотни, посмотрел вдоль улицы: не гуляет ли отец с Рыжей? Не видно. Отца вызывали когда-нибудь вот так — срочно? Могли б и вызывать, если б писал современно. А так…

Алик с Димкой сказали тогда после симфонии:

— Притворяются они здесь друг перед другом, да? Фасон давят? Будто словили кайф на такой аллегроти-ке?

Это они пытались читать программку: «адажио», «аллегро».

Могли бы промолчать, раз сами напросились. Но ведь правда, вообще-то. Сразу после первой симфонии ушли в перерыве, чтобы не увязнуть еще и на второй; как раз успели в бар, в котором Федю знают. Там у Кости, бармена, записи ничего, стоящие.

— Хоть уши прочистили после той лажи, — сказал Алик.

Неприятно, когда так про отца, но если честно, если б чья чужая эта симфония, Федя тоже сказал бы, что лажа.

Отцу Федя ничего не сказал, будто и не был на том концерте…

Мочка уже спала. Входя к себе, Федя ожидал услышать ее обычное: «А, явился — не запылился!» — но в темноте слышалось только легкое дыхание. Мочка никогда не храпит. Бывают женщины, которые храпят ужасно, вот и Славка рассказывал, и Алик — про собственную мамашу, а мочка — никогда.