У стен Малапаги
Шрифт:
Кабинет Чи. Как узкий, длинный, бесконечный коридор. В конце у стены стол, лампа. Освещает слабо. Чи в тени.
Напротив сидит маленький человечек. Юркий. Всё время в движении. Но со стула не сходит.
— Продолжим.
— Мы переживаем самую смутную, самую роковую минуту в истории Ашшура.
— Хорошо. Теперь перед зеркалом.
— Ещё не повесили…
— Главное, — не забывай, — чувство. Взволнованность, искренность, внутренняя боль, но сдерживаешь.
— Народ запутан. В капкане чужих, подлых слов: демократия, выборы, плюрализм. Это демагогия предателей, ашшуропродавцев.
— Спокойнее,
— Мы пришли очистить страну от скверны. Ради очищения, ради правды пожертвуем всем!
— Своё главное слово ты уже сказал и покорил народное сердце. Генеральная линия ясна — «мочить». Государственность, державность, целостность, диктатура закона, порядок, самобытность, вера, нравственность, народность, истинный патриотизм обеспечены. Теперь не упустить момент. Вернёмся к речи.
— Никаким чужеродным развратом не истребить жажду добра и справедливости.
— Случается увлечение мерзостью. Может упасть, уступить лукавству.
— Но помнит, знает — есть высшая правда, высшая власть.
— Не может без начальства. Устаёт быстро. Последняя блистательная военная кампания показала: укажи цель, дай дело.
На экране сбоку появляется изображение. Экран огромный, во всю стену кабинета. Ночь, яркий свет луны, развалины, обугленные деревья, трупы.
Чи задумчиво, с грустью:
— Что поделаешь? Принципы чего-то стоят. Насилие как нравственная целесообразность. Армия восстановила веру в свои силы. Народ — доверие к армии. А вообще красиво. Ты не находишь?
— С эстетической точки зрения — да. Кинематографично.
— Разыграли неплохо.
— При выступлении выйдет гораздо лучше.
— Посмотрим.
Двое. В макинтошах, в широкополых шляпах с высокой тульей. Одинаковы, как два близнеца, и несколько старомодны. Беседуют, прогуливаясь. Стало накрапывать. Открыли зонты.
— Поразительная энергия.
— Взгляд, жест, наклон головы…
— Пауза… и — завершить вашу и нашу консервативную революцию. Собрать земли. Вернуть племена и народы.
— Он весь, как божья гроза.
Дождь прекратился. Молодые люди складывают зонты. Над Городом, домами, садами загорается экран. Четыре согнутых спины в униформе без знаков различия забрасывают землёй глубокую яму.
В глубине сцены охрана в розовом трико. По бокам — абсолютно одинаковые молодые люди в штатском. Изящны, корректны, неподвижны. В центре — группа брюнето-блондинов. Отщепенцы или атеисты. Не любят ни Родину, ни Бога. Одеты, как сироты из детдома.
Холёный, симпатичный белый пудель жизнерадостно лает, приветствуя присутствущих.
Аплодисменты.
Слегка пританцовывая, в красно-голубой курточке и немножко зауженных и коротковатых спортивных штанишках влетает Чи.
Штормовой нагон аплодисментов.
Останавливается. Начинает говорить.
— Чем сильнее Государство, тем свободнее его граждане. Отныне будут строго соблюдаться нормы морали и ответственности. Равенство всех перед Законом Параграфа гарантируется. Обеспечена защита от бюрократов, коррупции и криминала. Все должны быть равно удалены и пользоваться равными возможностями.
Существующая в Ашшуре система не работает. Необходим объединительный курс. Кто
не в состоянии, изымается из обращения. Мы требуем одного, нет, не требуем, просим: Правды и Любви.Нагон аплодисментов, крики восторга, женские рыдания со счастливой ноткой. Групка правооборонцее топчется в центре круга, вяло и отрешённо. Остальные, кружась в танце, обходят сцену и останавливаются на своих местах, в тех же позах. Пудель спит. Чи делает акробатический этюд и, поцеловав пуделя, продолжает.
— Диктатура закона. Национальная целостность. Истинный патриотизм. Ограничение свободы слова запрещается. Содержать под стражей нецелесообразно.
Мы — великая нация. Нас поймут. Не поймут, заставим.
Государство, Родина, Держава. Великое Будущее.
Штормовой нагон аплодисментов.
Розовые трико и костюмы от Армани стреляют в воздух. Множество дамочек в форме спецслужебной — в смелом современном вкусе — от Великого Зайчатинова окружают Чи и осыпают его цветами. Взаимные воздушные поцелуи. Чи по грудь в цветах. Взволнован. Поднимает руки. Читает с выражением:
Пока свободою горим…Свет гаснет. Зажигается. Никого. Вновь гаснет. Зажигается.
Танцующие пары в масках античной комедии, в гриме театра Кабуки медленно покидают сцену. Нежная, томная музыка затихает. Занавес опускается.
И всякий понял: свет угас… И в страхе трупы разбегаются. Слепые с воплем ищут глаз, Скелеты мясом одеваются, — Но сгнило все. Все стало — грязь. И всякий с криком маску рвёт, Чтоб в небе отразиться лицами. Но лиц уж нет, напрасный счёт, Все лица съедены мокрицами…Недопустимость ограничения свобод и слова. Дисциплина, порядок. Лица непатриотической национальности изымаются из обращения.
Аудитория, карты, диаграммы, портрет Чи. Посередине, на возвышении, Кондитерское Изделие. Вокруг цвет интеллекта Города-на-Берегу. Дамы в сарафанах, господа в неглиже, усах и бородках. Кушают.
Клинопись на заднике гласит: «Ашшурский Юридический Универсум Имени Чи».
За экзаменаторским столом Ведущие, Поющие, Грядущие, Од, Иги и И. Одно из них краткое. В мундирах без опознавательных знаков. Серьёзны, настороженно-подозрительны.
Тортик съеден.
Лица светлеют. Стакан и бутылка идут по кругу.
Цвет интеллекта прошёл переаттестацию.
Единодушие, субординация, свобода и госавтоконтроль. Никто не имеет права прикасаться к власти. Чтобы создать великую страну, надо сперва создать театр. Главные актёры-исполнители — армия и службы предназначения. Уже играют. Восстановили честь и достоинство. Мир и спокойствие. Густой синий цвет. Из времён года — лето. Лёгкую классическую музыку. Эстраду. Всё население делится на эстрадников-юмористов и аплодирующих. Сам шутит охотно и незатейливо. Прекрасен в своей роли. Вжился. Все берут с Самого пример и тоже вживаются. Лицей драматических искусств Андропулоса.