Убей меня нежно
Шрифт:
– Пять минут в любом случае прошли, – сказал он, застегивая ремешок. Потом он поднял с пола небольшой кожаный портфель, поставил его на стол и открыл. Я подумала, что он собирается выложить передо мной бумаги о сокращении штатов, но вместо этого у него в руке появился отпечатанный на глянцевой бумаге журнал.
– Посмотрите сюда, – сказал он. – Я кое-что о вас знаю. – У меня упало сердце, но я удержала на губах улыбку. Я поняла, что произойдет в следующий момент. – Боже, – сказал он. – У вас потрясающий муж. – Он открыл журнал. Передо мной промелькнули горные вершины, лица в защитных очках – некоторые из них были знакомы:
– Да, потрясающий, – согласилась я.
– В старших классах я бывал в туристических походах и катался на лыжах, но альпинисты – это что-то. Это то, на что мы все хотели бы быть способны.
– Знаете, многие из них погибли, – сказала я.
– Я не об этом. Я о том, что сделал ваш муж. Знаете, Элис, я бы бросил все – карьеру, все, – чтобы только знать, что я на это способен, доказать, что я могу такое сделать. Это удивительная статья. Они опросили каждого, и все были едины. Все назвали Адама. Слушайте, не знаю, какие у вас планы, но я вылетаю в воскресенье. Может, мы сможем собраться все вместе.
– Было бы здорово, – устало сказала я.
– Это было бы для меня честью, – сказал Билл.
– Можно, я позаимствую у вас это? – указала я на журнал.
– Конечно, – сказал Билл. – Это вас поставит на ноги.
Глава 32
Я, похоже, разбудила его, хотя шел уже двенадцатый час: он выглядел опухшим, глаза заспанными, на нем была несвежая пижама с неправильно застегнутыми пуговицами. Волосы на голове торчали дыбом, отчего он казался еще более волосатым, чем я его помнила.
– Грег?
– Да? – Он смотрел на меня из-за двери, никак не показывая, что узнает.
– Это Элис. Простите, что побеспокоила.
– Элис?
– Элис, та Элис, которая из пары Элис – Адам. Мы познакомились на приеме по поводу книги.
– Я помню. – Пауза. – Может, зайдешь? Как видишь, я сегодня утром вовсе не ожидал посетителей. – Он вдруг улыбнулся; по-детски голубые глаза очень ласково засветились на его помятом, неумытом лице.
Я ожидала, что Грег живет в полном дерьме, но это оказался уютный маленький домик, где было чисто и все расставлено по местам. И повсюду фотографии с изображением гор; на белых стенах красовались черно-белые и цветные снимки величественных заснеженных вершин. Было немного странно находиться в таком крошечном домике в окружении столь грандиозных пейзажей.
Он не предложил мне присесть, но я все-таки села. Я проехала через весь Лондон, чтобы повидать его, хотя сама не знала, для чего. Возможно, я припомнила, что он мне понравился, когда мы познакомились, и уцепилась за это. Я прокашлялась, а его лицо вдруг стало озадаченным.
– Вот что я скажу тебе, Элис, – сказал он. – Ты смущена тем, что без приглашения оказалась на моем пороге, и не знаешь, с чего начать. И я смущен тем, что не одет, как подобает всякому уважающему себя человеку, и что у меня страшное похмелье. Почему бы нам не пройти на кухню? Я покажу тебе, где яйца, ты сможешь взбить парочку для омлета и сварить кофе, пока я надену на себя что-нибудь. Потом расскажешь о цели своего прихода. Это ведь не просто визит вежливости, как я понимаю?
Я стояла в оцепенении.
– И не похоже,
что в последние несколько недель ты что-то ела.– Не часто, – призналась я.
– Тогда яйца?
– Яйца – это просто замечательно.
Я взбила в соуснике четыре яйца и поставила их на тихий огонь, постоянно помешивая. Омлет должен готовиться медленно и подаваться мягким, а не жестким, как резина. Даже я это знаю. Я приготовила кофе – слишком крепкий, однако, подумалось мне, мы оба вполне справимся с инъекцией кофеина – и поджарила четыре кусочка зачерствевшего хлеба. Когда Грег вошел на кухню, завтрак был на столе. Я поняла, что очень голодна, и подсоленные нежные яйца и сдобренные маслом тосты утешили и подкрепили меня. Мир перед глазами перестал плыть. Я запивала еду большими глотками горького кофе. Сидевший напротив меня Грег поглощал еду размеренно и с удовольствием, тщательно укладывая на тосты куски омлета и цепляя их на вилку небольшими квадратиками. В этом ощущалась странная коммуникабельность. Мы не разговаривали.
Когда его тарелка опустела, он отложил нож и вилку, отодвинул все от себя и выжидательно взглянул на меня. Я вобрала в себя воздух, улыбнулась и, к собственному ужасу, почувствовала у себя на щеках горячие слезы. Грег подал мне коробку с салфетками и стал ждать.
– Ты, должно быть, думаешь, что я сумасшедшая, – сказала я и высморкалась. – Мне кажется, ты сможешь помочь понять…
– Понять что?
– Полагаю, Адама.
– Ясно.
Он резко поднялся из-за стола:
– Пойдем погуляем.
– Я не захватила пальто. Оставила в офисе.
– Я найду тебе куртку.
Выйдя на улицу, мы быстрым шагом пошли вдоль оживленной дороги, ведущей к Шордитчу и дальше, к Темзе. Грег вдруг спустился на несколько ступеней вниз, и мы оказались на дорожке над каналом. Движение осталось позади, здесь было тихо, как в деревне. Все, казалось, способствовало разговору, но тут мне вспомнилась Тара. Не в этом ли канале было выловлено ее тело? Я не знала. Грег ходил так же быстро, как Адам, той же легкой походкой.
– Почему, чтобы задавать вопросы, из всех людей ты выбрала именно меня?
– Все произошло так быстро, – сказала я. – Я имею в виду меня и Адама. Я думала, что прошлое ничего не значит и что вообще ничего не имеет значения. Но все оказалось совсем не так.
Я замолчала. Я не могла поведать Грегу о всех своих страхах. Он был человеком, которому Адам спас жизнь. Он был другом Адама, своего рода другом. Я смотрела на воду. Она была неподвижной. Вода в каналах не течет, как в реках. Мне хотелось поговорить об Адели, о Франсуазе, о Таре. Вместо этого я спросила:
– Как ты относишься к тому, что все считают Адама героем, а тебя злодеем?
– Злодеем? – переспросил он. – Я считал, что был просто трусом, слабаком, персонажем Элиши Кука-младшего.
– Кого?
– Он был актером, который играл трусов и слабаков.
– Прости, я не хотела…
– Я не против того, чтобы люди относились к нему как к герою, потому что он и был героем. В тот день он показал небывалую смелость, силу духа, спокойствие. – Он искоса взглянул на меня. – Это то, что ты хотела услышать? Что касается всего остального, то я не уверен, что хотел бы обсуждать с тобой, что чувствую по поводу своей несостоятельности. С женой героя и все такое.