Убейте Билли

– БР-ррр…

– Теперь представь, что ты возвращаешься в подобное место – и с каждым годом оно становится всё ужаснее. И так – на протяжении многих веков.

– Не позавидуешь тебе, дедушка, – мне стало жаль чудака. – У меня – мурашки по коже, а что говорить о твоей хрупкой средневековой психике?

–Ты смеёшься? – неуверенно обиделся вампир. Он наклонил голову и посмотрел на меня, подозрительно прищурив глаза.

– Нет, сочувствую, – протянул руку, покрепче ухватил заплесневелый кол, неожиданно легко выдернув его. Скелет осыпался со стены, и горсткой праха улёгся на полу, совершенно игнорируя жалобный звон осиротевших цепей. – Живи парень!

– Ножичек не забудь, – напомнил вампир, закутавшись в фиолетовый кокон, – не люблю в долгу быть!

Он пропал. Я усмехнулся – забавный мужик!

– Гуманист, – услышал знакомый до тошноты голос. В дверном проёме стоял Билли Бо, он держал в руках симпатичного и на удивление спокойного малыша. – Держи детёныша.

Сунув мне ребёнка, развернулся и пошёл вперёд. Следуя за ним, думал: зачем я пошёл за той мутанткой?

Мамук довёл меня до выхода из лабиринта и, оскалив крепкие, острые зубы в нехорошей улыбке, показал неприметную лестницу в стене.

– Спасибо.

– Сочтёмся.

Чувствуя в его ответе какую-то угрожающе-непонятную недосказанность, оглянулся. Мамука уже не было рядом, он просто растворился в темноте лабиринта. Странно, что такая махина умеет бесшумно ходить.

Поднимался осторожно, крепко прижимая ребёнка к груди. Что-то повисло на рукаве, что именно – не рассмотрел. Машинально сунул предмет в карман, хотелось быстрее оказаться наверху. Мне были просто необходимы свет и воздух.

– Всё будет хорошо…– стучало в голове, но уверенности в том, что это моя мысль, не было.

Нас ждали. Напротив чёрного зева лабиринта на раскладных креслах сидели две почтенные дамы, тётки ребёнка. Мимоходом отметил, что втиснуть такие телеса в хрупкие на вид кресла – поступок отчаянный, и зауважал толстух. Экстремалки, блин!!!

Вокруг собралась толпа репортёров. Они совали в лицо микрофоны и задавали идиотские вопросы. Наугад ткнув кулаком в чью-то физиономию, раскидал обступивших людей и, выбравшись из толпы, вдруг захохотал. Захлёбываясь истерическим смехом, согнулся пополам. Потом, успокоившись, посмотрел под ноги, в лужу – всю в радужных кислотных разводах, вдохнул полную грудь пахнущего тухлыми яйцами воздуха и улыбнулся. Рядом приземлился мешок с деньгами – почему-то они решили выплатить гонорар наличными.

Первое, что я сделаю, когда приду домой – приму ванну. Отмоюсь. Буду с остервенением драть кожу щёткой, смывая грязь. Обстригу волосы и ногти, сожгу одежду… и пропью все заработанные деньги.

В кармане что-то пискнуло и шевельнулось. Холодея, выудил из штанов котёнка. Чёрный, пушистый комочек казался трогательно беззащитным. Он тихо мурлыкал, слизывая засохшую кровь с моего запястья.

Интересно, когда этот ушастый шнырь успел забраться ко мне в карман?

Флаер не угнали и, что удивительно, в нём ни кто не пошарился. Открыл дверцу, бросил мешок с деньгами, следом аккуратно опустил на потёртое сиденье котёнка. Отщёлкав на клавиатуре маршрут, включил автопилот. Откинулся на спинку, позволив себе немного помечтать о том, как потрачу деньги. Мечты грубо оборвал шорох, которого на заднем сиденье не должно было быть. Оглянулся и, как вы думаете, кого я увидел? Опять эта чёртова белая обезьяна! Билли Бо сосредоточенно перекладывал пачки купюр из моего мешка в свой.

– И что это значит? – глупее вопроса задать не мог, видимо растерялся.

– Работали вместе, значит прибыль пятьдесят на пятьдесят, – оскалился Билли. – Делиться надо, напарник.

Ага, сейчас! Мы так не договаривались, но я, прежде чем выбросить нахала из флаера, спросил:

– Слушай, а куда ты дел картину и прочие украденные ценности?

– Почему я дел? – он, будто в недоумении развёл лапы – мешки с деньгами шлёпнулись на пол кабины. – Я об этом знать не знаю. Тебе самому разве не случалось оказаться в неподходящем месте в неподходящее время?

– То есть?

– Я там подрабатывал, – буркнул мамук – бортинженером. Отвечал за электронику, боевые компьютерные системы, да за всё.

– А Мадам?

– А Мадам – тю-тю, – он пальцем нарисовал в воздухе спираль.

– Ну, тогда прощай, тебе тоже пора «тю-тю», – и без зазрения совести нажал кнопочку синего цвета. Сработала катапульта, выбросив «зайца» за борт. То, что лететь наглецу придётся до земли метров триста, меня не смущало. Наконец-то я смогу навсегда забыть о мамуке.

Летательный аппарат легко проходил повороты, взмывал вверх, к самым крышам домов, нырял под мосты. С удовольствием смотрел на мелькающие внизу развалины заводов, на бетонные стены промышленных массивов, на длинные трубы, плюющие в небо клубами разноцветного дыма, на серые блоки общественных жилищ или, как их называли, ночлежек. Наконец, упираясь в небо куполами и башнями, вырос центральный городской комплекс.

Приземлившись на платной стоянке, ещё раз огляделся по сторонам – мир вокруг был привычно и восхитительно сер.

– Ну и ладушки, – сказал почему-то вслух, выгребая из кабины имущество, состоящее из кота и денег.

Не уверен на сто процентов, но, подозреваю, на мой сегодняшний гонорар такого зверька не купить – кошки вымерли несчётное количество лет назад, как, впрочем, и вся остальная живность, включая насекомых. Только крысы неистребимы. Странно, а в лабиринте полно живности. Может, там климат другой? Или эти формы жизни завезены извне? С других планет?

Скоростной лифт взлетел на триста двенадцатый этаж. Здесь живу и работаю. Точнее, работать приходится где угодно, только не в этой дыре, которую любовно обзываю берлогой. В помещении я принимаю заказы. Клиенты редко являются лично, чаще присылают по визиофону свою голограмму – из-за чего, кстати, бывают некоторые накладочки с оплатой.

Подошёл к двери и, пока замок считывал информацию с ладони, полюбовался табличкой: "Детектив ЧЕНГ", гласила она.

Дверь и не подумала открываться, опять что-то с замком. Открыл испытанным дедовским методом – пинком. Замок обиженно вякнул, но кто бы его слушал. Вошёл, привычно окинул взглядом владения и расслабился – всё в порядке.

Котёнка засунул в капсулу продезинфицироваться, за что получил пару глубоких царапин от строптивой зверюги. Через пару минут, чистый и пушистый, он за обе щёки наворачивал что-то синтетическое, внешне очень напоминающее свиную отбивную.

С ванной, конечно, погорячился – в моей конуре её отродясь не было. Это удовольствие не по карману. Встал всё в ту же дезкапсулу – обдало пахнущей озоном струёй пара. Следующая струя смыла волосы и выстирала одежду. Ощущение бегающих по телу насекомых пропало.

Мышцы приятно расслабились, появилась лёгкость в теле. Закончив водные процедуры, подошёл к зеркалу – в нём отразился крепкий парень тридцати трёх лет от роду. В центре это детский возраст, в трущобах – преклонный, я живу как раз на границе этих районов, так что меня вполне можно назвать человеком среднего возраста. Не скрываю, рассматривал себя с удовольствием. Карие, слегка раскосые глаза, чуть приплюснутый нос, полные губы, черные волосы. Впрочем, волосы смыл в капсуле и, кажется, зря – сверкающая лысина портила образ.