Убить демократа

Трудно сказать, чем она в тот момент руководствовалась, но в глубине души понимала, что делает правильно. И не ошиблась. Недели через три ее супруг получил должность господина начальника линейных теплосетей в обход нескольких более перспективных своих коллег. Без труда удалось выяснить, что назначение это произошло по просьбе господина Блюмберга, который в свое время оказал господину мэру кое-какие услуги и

сейчас тоже оказывает содействие бурно развивающемуся городскому хозяйству.

Господин новоиспеченный начальник теплосетей рвался купить шампанского и завалиться к благодетелю с дружескими объятиями. Но фрау Гугельхейм удержала супруга. Она выждала до среды, произвела уборку и в конце ее, как всегда бывало, вернула ключи господину Блюмбергу.

– - Я хочу сказать вам огромное спасибо за все, что вы для нас сделали, -- произнесла она заранее заготовленную фразу, чувствуя, что краснеет, как школьница на выпускном экзамене.

Блюмберг удивленно посмотрел на нее и покачал головой:

– - Понятия не имею, о чем вы говорите. Ни малейшего понятия.
– - Он чуть подумал и добавил на другом языке, возможно -- на испанском: -- Ни хрена не врубаюсь!

Фрау Гугельхейм поняла, что все сделала правильно. Она и понятия не имела, какую услугу оказала этому человеку, не узнав его в ресторане. Она вообще не думала, оказала ли ему услугу, но внутренним женским чутьем понимала: все правильно.

II

Офис господина Аарона Блюмберга (официально его фирма называлась Коммерческий аналитический центр) располагался в мансарде того же старого дома на Нордер-Эльбе, что и его квартира.

Эти две сдвоенные комнаты с наклонными стенами и окнами

назвать офисом можно было только с очень большой натяжкой. Если бы не два современных компьютера, подключенные ко всем существующим в мире телекоммуникационным системам, эту мансарду правильней было бы назвать старой библиотекой, а еще вернее -- чуланом, где нашли свой последний приют

самые разные старые веши.

Заваленные книжными томами старые шкафы, развалы книг и пыльных журналов по углам, заляпанное воском зеленое сукно ломберного стола, чудом уцелевший кусок бильярда с одной ногой и совершенно целой лузой - всего этого старья в мансарде было так много, что среди него терялись и два

офисных стола, а сами компьютеры с мониторами, принтерами и сканерами казались странными экспонатами, еще не нашедшими своего места в этом музее вечности.

Разве что потолок хозяин не смог оставить в первозданном виде. Современные машины требовали кондиционирования воздуха, поэтому пришлось старые балки затянуть современным пластиком с многочисленными вентиляционными отверстиями. Старый корабль дал крен, но все еще оставался на плаву. И это был еще большой вопрос, кто победит в этой схватке: хрупкая пластмасса или мореный дуб и кожа старинных переплетов.

Сотрудников Аналитического центра Блюмберга только в первые дни смущало несоответствие антуража мансарды и суперсовременной ее начинки. Потом смущаться стало некогда.

А еще позже -- незачем.

Их было двое.

Николо Вейнцель, один из самых талантливых молодых ученых Берлинского университета, 24-х лет, похожий в своих очках и с космами плохо причесанных волос на студент. И Макс Штирман, один из лучших аспирантов профессора Майнца из Гейдельбергского университета. Это был здоровенный розовощекий крепыш, в любое время суток жующий какую-то жвачку.

Сам Аарон Блюмберг не умел пользоваться компьютером даже на уровне самого зеленого юзера, но эти двое ребят были лучшими хакерами Германии или даже всего Старого Света.

Блюмберг долго присматривался к тому и другому прежде чем сказал прямо:

– - У меня есть деньги на две суперклассные машины -- лучшие из всех, что существуют в мире. Больше ни на что у меня денег нет. Зато у меня есть голова, цену которой я знаю. У вас тоже нет денег, но есть головы, цены которым вы пока не знаете. А узнать можно только одним способом: попробовать. Это я и предлагаю вам -- попробовать. Судьбы мира сегодня

решает информация. У нас есть к ней доступ. И самое главное -- я знаю, к какой именно информации этот доступ нам нужен.

Макс Штирман выдул из своей жвачки классный, просто для "Книги рекордов Гиннесса", пузырь и спросил:

– - Мы можем подумать?

– - А как же!
– - охотно отозвался Блюмберг.
– - Кто же такие решения принимает с бухты-барахты?! Думайте, ребята, думайте! У вас есть примерно по две с половиной минуты.

Пузырь на губах Макса от изумления лопнул.

– - А если мы скажем: "нет"?
– - спросил он.

– - Или попросим на раздумья сутки?
– - добавил Николо на своем берлинском диалекте.

Блюмберг посмотрел на часы.

– - У вас осталось по две минуты. Или я услышу "да", или вы меня больше никогда не увидите. У вас в жизни будет много увлекательных предложений. Но вы всегда будете помнить о моем. Не хотелось бы вас шантажировать, но это не очень хорошая перспектива. Потому что в жизни что самое противное? Упущенные возможности.

Уже первые опыты показали, что Блюмберг не переоценивал свою голову. Как и головы своих компаньонов -- а они действительно с самого первого дня стали не сотрудниками, а компаньонами. В отличие от консалтинговых фирм, которые, в сущности, торговали прогнозами, он сам вмешивался в дела или вел биржевую игру через третьих лиц. И не было случая, чтобы он оказался в проигрыше. У него был поразительный, крысиный нюх на запах рынка. У Николо и Макса иногда возникало ощущение, что шефу и не нужно просматривать материалы, собранные в Интернете и распечатанные для него во время круглосуточных дежурств у компьютеров. Он просто кладет руку на папку, а потом извлекает из груды бумаг нужную -- самую важную.

При этом характер Аарона Блюмберга был вздорным до невозможности, любая мелочь могла привести его в неописуемую ярость. Правда, у него хватало ума и такта позже извиняться за свои вспышки, но на первых порах это вносило в отношения компаньонов немалую нервозность.

Однако по мере того как росли банковские счета Макса и Николо, они все меньше внимания обращали на сумасбродства шефа. У него на плечах была голова. А остальное неважно. Молодое поколение выбирает не эмоции, нет.

Оно выбирает мозги.