Убить демократа

Я повертел ТТ в руках и положил на место.

– - Имеешь что-нибудь против "тэтэшника"?
– - поинтересовался Егоров.
– -Дал бы "длинную девятку", да нету. Чем богаты.

Против ТТ я ничего не имел. Некоторые пренебрегали, предпочитали "Макарова". И зря. Надежная машинка. Простая и точная. Недаром -- где-то я об этом читал -- он был в чести в подразделениях американского OSS --Управления Стратегических Служб, предшественника ЦРУ. Он и нынче был популярен в определенных кругах. У братвы -- потому что стоил недорого. И в спецслужбах узкого профиля (а бывают ли, интересно, спецслужбы широкого профиля?) -- потому что за минувшие с его рождения десятилетия их столько наклепали, что выяснить происхождение ствола, даже зная номер, было

практически невозможно.

Я поинтересовался:

– - Зачем он мне?

– - Даешь!
– - удивился Егоров.
– - Начальник охраны без пушки. Это как?

– - Ходил же без пушки. И ничего.

– - А теперь возможно "чего". Вот разрешение на ствол. А это - твоя официальная ксива. Как говаривали когда-то в здешних краях: аусвайс.

Он выложил на барьер тощую красную книжицу, вроде комсомольского билета, с золотым тиснением "КПРФ" на обложке и гербовую бумагу с печатями. Я просмотрел документы. Разрешение на ношение и хранение огнестрельного оружия было выдано московской милицией. Содержание книжицы гласило, что гр-н Пастухов С.С. является начальником охраны кандидата в губернаторы гр-на Антонюка Л.А.

– - Я все еще начальник охраны Антонюка?

– - А почему нет?
– - не понял Егоров.
– - Есть вопросы?

– - Поднакопилось.

– - На что смогу -- отвечу, -- пообещал он.

Я укрепил "тэтэшник" на стенде и отстрелял обойму. В хороших руках была пушка. Не знаю в чьих, но в хороших. Я перезарядил пистолет и спросил:

– - А где глушитель?

– - Ну, Серега! То вообще брать не хотел, теперь глушитель требуешь. Нет для него глушителя. И не было никогда. Зачем тебе?

– - Мало ли.

– - Мало ли что?

– - Мало ли все. Знать бы.

– - Ладно, пошли обедать. Потом поговорим.

Мы вышли из тира. Туман исчез. В насыщенных рассеянным светом облаках скользило неяркое солнце.

Сосны. Дюны. Бесконечные плоские волны, с легким шипением набегающие на песок.

Егоров с удовольствием огляделся:

– - Балтика!..

III

– - Давай свои вопросы.

– - Чья это база?

– - Проехали. Следующий.

– - Зачем ты меня сюда привез?

– - Не вопрос. Познакомить с ребятами.

– - Зачем ты меня им засветил?

– - Чтобы знали в лицо и не пристрелили в случае чего. Теперь ясно?

– - Почему в охрану Антонюка набраны люди, которые понятия не имеют об этой работе?

– - Они не хуже, чем охрана губернатора.

– - Они лучше. Но это не ответ.

– - Это мои люди. Ответ?

– - Кто такой смуглый?

– - Выбрось из головы. Тебе показалось.

– - Зачем ты меня пасешь?

– - Проехали.

– - Зачем меня пасет этот смуглый?

– - Про него я тебе уже все сказал.

– - Какие сигареты ты куришь?

– - Это имеет значение?

– - Ни малейшего.

– - Для чего же спросил?

– - Чтобы получить ответ. Хоть один.

– - Считаешь, не получил?

– - Пока нет.

– - "Кэмэл".

– - Теперь получил. Один.

Егоров ткнул сигарету в пепельницу и внимательно на меня посмотрел. Как всегда, словно бы насмешливо -- из-за излома брови. Но в этот раз насмешливость можно было не брать в расчет. Это была форма. А содержание его взгляда было другим. Я не сразу понял каким. Потом понял. Отсутствующим. Вот так он на меня и посмотрел -- внимательно-отсутствующим взглядом. Как будто мысленно был где-то совсем в другом месте, и ему понадобилось некоторое время, чтобы вернуться в реальность, в которой за просторным, во всю стену, окном не в лад покачивались мачты "Драконов" и терся бортом о причальные

сваи серый сторожевик.

Мы сидели в небольшом холле на втором этаже одного из санаторных блоков, в цоколе которого располагалась столовая. Правильней сказать --уютное, оформленное в прибалтийском стиле кафе. Только столы были длинные,

каждый человек на десять. И официанток не было. Каждый подходил к стойке, набирал что хотел, наливал борщ из фарфоровых супниц и располагался за столом. Скатерти, хорошая посуда, мельхиоровые приборы, эти супницы.

Флотские дела. И бутылки без этикеток -- с белым и красным сухим вином.

Обедали шумно, с завидным аппетитом, вполне естественным для молодых здоровых мужиков, от души поработавших в спортзале. На меня не то чтобы не

обращали внимания, но словно бы предоставили самому себе. Хотя поглядывали с интересом. Особенно Миня. С Егоровым тоже держались свободно, но с заметной уважительностью. Примерно как флотские офицеры держатся за обеденным столом с капитаном. Так что Егоров не соврал, когда сказал о них: "Мои люди". Только вот про этого смуглого он не мог бы сказать: "Один из них". За этим общим столом он был бы неуместен, как волк в веселой собачьей стае.

– - У меня тоже есть пара вопросов, на которые ты не ответишь, --проговорил наконец Егоров.
– - Или рискнешь?

Я кивнул:

– - Попробую.

– - Зачем ты ходил на митинги губернатора?

– - Интересовался его программой.

– - Зачем?

– - Чтобы оценить его шансы.

– - Твоя забота -- Антонюк, а не губернатор.

– - Моя забота -- киллер. Если его не вычислить, Антонюка не уберечь.

– - Ты три раза уходил от хвоста.

– - Четыре.

– - Да? Мне доложили -- три.

– - Твои проблемы.

– - С кем ты встречался?

– - Ни с кем.

– - Тогда зачем уходил?

– - Проверить. Смогу ли уйти, если понадобится.

– - Сможешь?

– - От тебя смогу. От смуглого трудней. Но я постараюсь.

– - Хвостов больше не будет.

– - Да ну?

– - Я тебе говорю.

– - Зачем они были нужны?

– - Страховка.

– - А теперь спроси, какие сигареты я курю.

– - Ты же не куришь.

– - Правильно. Вот так бы я тебе и ответил. И в нашем разговоре это был бы не единственный честный ответ. По крайней мере, с моей стороны.

На лице Егорова вновь появилось его обычное насмешливое выражение. Он похлопал меня по колену:

– - Расслабься, Серега. И давай о деле. Завтра первый тур выборов. Пятьдесят процентов плюс один голос не наберет никто. Это, думаю, ты уже понял. Второй тур -- через две недели. Вот тут и разгорятся страсти.

– - Какие страсти?
– - удивился я.
– - У Антонюка тридцать один процент. У губернатора двадцать один.

– - Плохо считаешь, -- возразил Егоров.
– - Во втором туре губернатор получит голоса "Яблока". Двадцать один и семнадцать. Тридцать восемь.