Убить Герострата

– А что касается “если бы”… Есть один старый, длинный грузинский тост. Кстати, вина не хочешь?

– Немного можно. Только не шампанского.

Антон встал, накинул махровый халат. Интересно, почему мне всегда казалось, что голый мужчина – зрелище малоэстетичное? Впрочем, наверно, смотря какой мужчина.

Я села, подоткнув подушку под спину, закрыла глаза и попыталась вспомнить тот миг, когда Вселенная вдруг взорвалась ослепительными искрами, а по телу разлилась звенящая слабость, мягкая и теплая, как сибирский кот…

– У меня есть белое рейнское, - Антон заглянул в комнату с бутылкой в руках. – Красное попроще, всего лишь “Монастырка”, но хорошая. Земляникой пахнет.

Я выбрала “Монастырскую избу”. Антон принес вазу с виноградом и лысыми персиками – нектаринами, большую шоколадку. Разлил вино в хрустальные бокалы. Один подал мне и снова забрался под одеяло.

– Жаль, что нельзя остаться здесь навсегда, - сказал он. – Ну так вот, тост. Однажды один горец нашел заблудившуюся лошадь и привел ее домой. “Надо же, - сказал сосед, - как хорошо, что ты наш лошадь”. “Я не знаю, хорошо это или плохо”, – ответил горец. Через некоторое время сын горца упал с лошади и стал калекой. “Надо же, - сказал сосед, значит, все-таки то, что ты нашел лошадь, было плохо”. “Я не знаю, хорошо это или плохо”, – снова ответил горец. Прошло время, началась война, все юноши из селения ушли воевать, и многие из них погибли, а сын горца остался дома. “Надо же, - сказал сосед, значит, все-таки то, что ты нашел лошадь, было хорошо”. “Я не знаю, хорошо это или плохо”, – в третий раз ответил горец. Прошло еще какое-то время, сын горца повздорил с соседом и убил его. И тогда все промолчали. Так выпьем за то, чтобы мы принимали все, что дает нам Господь, с благодарностью и без размышлений, хорошо это или плохо.

Он коснулся своим бокалом моего, и в воздухе повис тонкий нежный звон. Вино действительно пахло земляникой. Как хорошо! Или нет, благодарю тебя, Господи!

Я сидела, потягивала вино, и мне совершенно не хотелось думать о том, что будет дальше.

Внезапно откуда-то раздался Армстронг.

– Забыл выключить, - поморщился Антон. – Ну его к черту.

Но телефон и не думал умолкать. Антон встал, вытащил его из пиджака, посмотрел на дисплей.

– Что случилось? – голос его звучал встревоженно, и почему-то я вдруг забеспокоилась.

– Так… - он искоса посмотрел на меня. – Куда отвезли?.. Да подожди ты, не вопи. Дай подумать. Перезвоню.

Положив трубку на тумбочку, Антон сел на кровать и закусил костяшку большого пальца.

– Что-то случилось? – спросила я и подумала, что не представляю, как его называть. Если ласково. Антоша, Тоша – просто кошмар. Бывают такие имена, хоть плачь. Вот и мое тоже. Разве что Аллочка. Аля – так только Герострат меня называл.

Опять?!

– Корнилова твоего машина сбила, - хмуро сказал Антон.

– Как? – ахнула я.

– Вот так. Между прочим, недалеко от твоего дома. Да не волнуйся, жив, что ему сделается, - нотки ревности звучали вполне отчетливо.
– Небольшое сотрясение мозга. На “скорой” в больницу отвезли. Правда, там его менты у палаты стерегут.

С досады я треснула кулаком по подушке. Идиот! Что он делал у моего дома? Хотел каким-то образом попасть в квартиру и поискать чертов диск? Может быть, он пришел к Динке, не зная, что она замешана в эту историю, попросил ключи? И что дальше?

– Скажи, - все так же хмуро спросил Антон, глядя исподлобья, как я обгрызаю кожу вокруг давно съеденного ногтя, - ты… все еще его любишь?

Я молчала. Вопрос меня ни капли не удивил. Но вот что на него ответить, я не знала. Наверно, пять минут назад, не задумываясь, сказала бы “нет”. А сейчас… Что бы я ни ответила, это было бы неправдой. Вернее, не совсем правдой.

– Значит, да, - вздохнул Антон.

– Нет! То есть… Ты не понимаешь! – я пыталась как-то выкрутиться, но выглядело это так жалко, что не стоило и начинать.

– Ну почему же. Столько лет…

– Послушай, не надо устраивать сцены у фонтана! – я потихоньку начала свирепеть. – Мне что, надо сделать вид, что я вообще его не знаю?

– И что ты предлагаешь? Может, поедешь в больницу навестить его?

– Ничего не предлагаю. И в больницу не поеду. И вообще, отстань!

Я натянула на голову одеяло и отвернулась к стене. Это было глупо, но я ничего не могла с собой поделать. Как говорила бабушка, и снова здравствуйте!

Повисшее молчание давило, словно асфальтовый каток. Антон сидел спиной ко мне и постукивал пальцами по краю тумбочки, выбивая замысловатый ритм. Я повернулась и выглянула из-под одеяла. В этот момент он прекратил барабанить и хлопнул ладонью по тумбочке, словно принял какое-то решение. Быстро посмотрел на меня и взял телефон.

– Петя, поднимись минут через пять, - сказал он в трубку и повернулся ко мне: - Одевайся!

* * *

– Кстати, как Алексей?

– Пришел в сознание, но все равно очень неважно. Никаких прогнозов.

Я попыталась вспомнить, как он выглядит, но как ни старалась, так и не смогла. Разве что кадык на длинной шее. И все равно мне было его жалко.

– А кто стрелял, не нашли?

– Думаешь, кто-то ищет? – Петя сел на тонконогий табурет, который затрещал под его тяжестью, и налил себе кофе. – Кроме Серого – никто. Только делают вид.

– И что?

Петя нерешительно посмотрел на Антона. Мы сидели на кухне: Петя у стола, я на диванчике-уголке, Антон вроде бы рядом со мной, но вид у него был, словно мы только что познакомились. Я давилась обидой: интересно, мне что, нужно было петь и плясать, узнав, что Корнилов попал под машину? Он сам так сделал бы, если б это случилось с его бывшей мадам? При чем здесь мои чувства?

В ответ на Петин взгляд Антон мрачно кивнул: чего уж там, говори.

– Сергей выяснил, что в Алекса стреляла женщина. Молодая. Среднего роста. Брюнетка с длинными волосами.

– Нет! – простонала я. Это уж слишком!

– Да. Как раз то, что ты подумала. Твоя милая подружка. Прилетела в Москву вечерним рейсом, сделала свое дело и вернулась в Петербург. В “Пулково” ее прекрасно запомнили, она там устроила дикий скандал, не хотела сумку в багаж сдавать.

– А может, нам с ней пообщаться? – наконец-то вступил Антон, который все это время непробиваемо молчал.

– Фигушки. Дома ее нет, на работе сказали, что взяла отпуск по семейным обстоятельствам и куда-то уехала.

– Мне вот что еще непонятно, - Антон поболтал свою чашку, как будто собирался гадать на кофейной гуще. – Неужели так трудно выяснить, была ли Ладынина в Сочи, когда там всех покрошили?

– Трудно, - вздохнула я. – Ее там не было. Потому что там была я.

– Как?

– Да так. И ментам это давно известно, зря что ли меня в розыск объявили. Ну, не я, конечно, - в ответ на их обалделые взгляды пришлось спешно поправиться, - кто-то под моим именем.

И я рассказала, как якобы куда-то уезжала в то время, когда сидела дома и писала статью.