Убить героя

— Ох… мне кажется, чем лучше у меня выходит портал, тем хуже из него выхожу я.

Непроявленный хохотнул и ответил:

— Одно дело — прогуляться по коридору, и совершенно другое — пронестись по нему на немыслимой скорости. Все логично.

Когда они подошли к Городу Торговцев, солнце уже достигло зенита и нещадно палило. Сателлит же выглядел на удивление блеклым. Не сразу, но Шун заметил, что Миро то и дело поглядывает на небо и недовольно хмурится.

— Что такое?

— Кажется, начался призыв.

— Что началось?

— Посмотри на Сателлит. Он теряет свою яркость, если в Игру заходит кто-то сильный. Боюсь, кое-кто начал собирать своих людей.

— Вы говорите про Пса?

— Ох, ладно. Не бери в голову.

— Нет уж! Говорите, если это касается Пса! — Шун вдруг испугался своего напора и добавил: — Пожалуйста.

Миро остановился у ворот города и смерил его взглядом.

— Ладно. Ты ведь в курсе, кто такие госеры?

— Мм… помощники высших?

— Не совсем. Когда участник битвы проходит все три круга, он допускается в Цитадель. Обычно до финала одиночной битвы добираются от одного до трех человек. Или пара команд, если битва командная. Но кого пускать дальше и как награждать — решает система. И мы до сих пор не знаем критериев, по которым она принимает свое решение. Одних она отсеивает, несмотря на победу. Других наделяет практически безграничной силой. Но в большинстве случаев игрок просто получает очень хорошую прокачку. Он не высший, но сильнее просветленного. Таких называют госерами. У любого высшего есть хотя бы один госер на попечении. Но обычно их целый клан. И если они вдруг массово заходят в Игру, значит, их призвали.

Миро замолчал и ступил под сводчатые ворота города. Они шли по оживленной шумной улице, и у Шуна не было возможности задать ему вопрос. Мысли роились в его голове, одно за другим всплывали воспоминания. День, когда он впервые увидел непроявленного… ведь в тот день Сателлит тоже еле работал. И тот продавец контрабанды… потом случилось столько всего, что Шун совсем забыл про его слова. "Мы все еще ждем его возвращения". "Мои люди готовы". Что все это значит?

Вернувшись в гостиницу, Миро сразу потащил его в трактир на первом этаже. К тому времени голова Шуна готова была лопнуть от вопросов, поэтому он выбрал столик в самом углу и сел лицом к стене, тут же приступив к допросу.

— Вы раньше уже были тут? Не как непроявленный?

Миро сидел напротив него, рассматривая посетителей.

— Конечно же, были, — одернул сам себя Шун. — Какой глупый вопрос… Вы знали Стального Пса? Лично?

— Знал, — ответил Миро. — Одно время мы были… хм… какое слово тут уместно? Соратниками?

— Ого! Так вы тоже были высшим?

— Да.

— И у вас тоже были свои госеры?

— Да.

— Вы и сейчас можете быть высшим и так же призвать своих госеров?

— Нет. Больше не могу.

— Почему?

Миро не ответил, а Шун не стал настаивать. Скоро ему принесли глубокую тарелку с супом и половинку хлеба. Пока он ел, над столом висела полная тишина, и стало слышно, что происходит в остальной части трактира. Обед уже закончился, основная часть постояльцев разошлась по своим делам. Но заведение было довольно крупным, поэтому сюда частенько заходили и просто клиенты с улицы. Когда с супом было покончено, и миловидная официантка принесла Шуну небольшой кувшинчик с морсом и бокал, он вдруг услышал, как кто-то позади довольно громко сказал:

— Слышали последние новости из Столицы?

Шун тут же навострил уши и кинул взгляд на Миро. Тот подался вперед, рассматривая кого-то за его спиной.

— Стальной Пес снова повздорил с Роско. Говорят, дошло до поединка.

— Это называется "сплетни", — ответил другой голос, женский.

— Брат моего друга уже третий год служит при дворце, информация проверенная!

— Ну конечно! — Женщина засмеялась.

— А мне кажется, что такое вполне возможно, — вклинился в разговор еще один голос — низкий и хриплый. — Они давно не ладят.

— Вот-вот! — оживился первый. — И гляньте на Сателлит. Видимо, одним поединком дело не обошлось. По-любому что-то намечается.

— Королева Анна, должно быть, просто в ярости, — предположил женский голос. — Она ведь запретила проводить поединки.

— Не сомневаюсь, что в ярости, — хохотнул хриплый. — Всем известно, что Пес не подчиняется даже ей.

— Неслыханная дерзость! — возмутилась женщина.

— Не все же вам одним дерзить, — рассмеялся первый голос.

Слово за слово они перешли на тему отношений женщин и мужчин и больше к теме поединка не возвращались. Шун посмотрел на хмурого Миро и спросил:

— Думаете, все так и есть?

— Возможно, — ответил непроявленный.

— Вы знаете этого Роско?

— Нет. Он появился гораздо позже меня. Мы ни разу нигде не пересекались. Но я тоже слышал, что у них с самого начала довольно натянутые отношения с Псом. А ты? Ты его знаешь?

— Нет.

— Возможно, они действительно призывают своих госеров, чтобы померяться силами. Анна запретила поединки высших лишь на территории Столицы. Но ничего не мешает им сразиться кланами где-нибудь в глубинке. — Миро несколько секунд сидел молча, рассеянно смотря вдаль, потом встрепенулся. — Ты закончил? Идем в номер.

Глава 4.2

В комнате Миро проверил все свои охранные печати и помог Шуну обрезать волосы до плеч. Он хотел сделать их еще короче, но побоялся, что не хватит мастерства. Шун же запротестовал, потому что такую длину можно было убрать в хвост при желании, а к хвостам он за последний год очень привык. Проводив непроявленного, Шун еще повертелся у зеркала, радуясь, что получилось ровно и аккуратно.

После изгнания из Столицы он жил в крайне скромных условиях и не мог позволить себе ни мыла, а уж тем более шампуня, ни зеркала, ни нормальной расчески. Сейчас же, набрав себе целую ванну горячей воды и растворив в ней сразу три цветных бутылька ароматного масла, Шун пребывал в неописуемом восторге. Он быстро разделся, снял шнурок с клыком и медленно погрузился в разноцветную воду. Тело налилось приятной усталостью и негой, мысли замедлились. Он долго лежал, не думая ни о чем конкретном, даже не шевелился особо, наслаждаясь полусонным состоянием. Когда-то такая мелочь, как горячая ванна, не имела для него значения. Когда-то вообще мало что имело для него значение. Он не ценил всех тех мелочей, что окружали его с самого рождения, принимал как должное. И даже мысли не допускал, что в одночасье может все это потерять.

Шун нырнул, полежал на дне, пока не закончилось дыхание, потом сел и выдавил в ладонь густой шампунь с ярким цветочным ароматом. В голову лезли разные мысли, он вдруг вспомнил все то, что рассказывал ему Миро. О непроявленных и просветленных, о каком-то неведомом потустороннем мире, в котором у них был заключен договор. Шун взмылил в волосах пену, смыл ее, взялся за мочалку.

Он верил непроявленному, у него просто не было причин сомневаться. Но верил как-то… поверхностно? В его голове все равно не укладывалось до конца, что существует еще что-то, помимо небольшого привычного мирка.

Хорошее настроение как-то потихоньку улетучилось, Шун поймал себя на мысли, что остервенело дерет мочалкой красную саднящую кожу и остановился. Вылив на себя чистой прохладной воды из заготовленного ведра, он замотался в толстое махровое полотенце и вернулся в спальню. Растянувшись на кровати, долго изучал балки потолка, чтобы хоть как-то отвлечься. Последнее время он не любил оставаться в одиночестве, можно даже сказать — боялся. Боялся подумать о том, что же представляет из себя его жизнь. Непроявленный постоянно перетряхивал его мир вверх тормашками, загонял в непривычные, а зачастую и опасные ситуации, и у Шуна не оставалось времени, чтобы остановиться и все это переварить. Он задвинул новые знания подальше, никак их пока не оценивая, а просто привыкая к ним.