Убить Первого. Том 3

Через несколько часов они, наконец, достигли цели их плавания. Каракой. Место это насторожило Эдвана почти сразу. Ещё до того, как впереди появились его очертания, он почувствовал лёгкий запах гари в воздухе, и странную, тяжелую и вязкую атру, которая чем-то напомнила ему энергию в Башне отверженных, вот только здесь она была куда тяжелее и… холоднее. И когда на левом берегу за деревьями показался край этого поселения, Эдван понял, почему.

Выжженная земля, на которой не было ни одной белой снежинки, словно зима обходила это место десятой дорогой. Чёрные остатки дворов и построек, рядом с которыми торчали обуглившиеся пни деревьев, и не было на этой покрытой слоем золы, пепла и костей земле никакой жизни, не росло ни одной травинки. Пустота. От одного взгляда на угли, оставшиеся от некогда крупного посёлка и почерневшие скелеты его мёртвых жителей, становилось не по себе. Смерть и гарь, вот чем пахло это место. Вздохнув, Эдван взглянул на правый берег, где картина была очень похожей, за одним маленьким исключением. Два небольших дома, явно новее сожжённых построек, были кем-то обжиты…

— Жуткое место, да? — вздохнул Самир, усевшись рядом с Лаутом, — Каракой. Здесь наши воины следят за Ялью и тем, кто плывёт по ней. И соседями нашими тоже… — сказал тигр.

— Кто здесь жил? — хрипло спросил Эдван, глядя на изрядно опалённую скульптуру огромного волка на постаменте, в самом центре поселения. Единственное, что осталось более-менее целым, и то потому, что статуя находилась на площади.

— В основном, собаки. Но отец рассказывал, что здесь часто можно было встретить выходцев из племени Чёрного Клыка, или Лисьего Дома, а иногда даже людей с Перевала, или Лимайской долины. Торговцев, или обычных путешественников. Они, правда, никогда не задерживались. Просто проплывали мимо по Яли.

— И что случилось?

— Война, — мрачно вздохнул Самир, — глава Каракоя пытался заключить мирный договор с людьми Перевала, надеялся наладить торговлю. И всё могло даже получиться, но уже на пути сюда на людей, посланных на переговоры, напали озлобленные мятежники. И так уж вышло, что среди тех, кто погиб в тот день, был сын владыки. Не прошло и недели, как Каракой превратился в выжженную землю, а все его жители были жестоко убиты.

Около минуты человек и тигр молча смотрели на руины некогда процветающего посёлка, размышляя о чём-то своём.

— Разве ты не сделал тоже самое с тем рудником?

— Сделал, — ответил Самир, — и сейчас мне немного стыдно. Но виной всему стал их мерзкий обычай и высокомерие. Если бы этот ублюдский принц не глумился бы надо мной, обещая сделать рабом в клетке и сжечь всё моё развитие… я бы не стал убивать его и всех его подданных. От этих мерзких фоциан всегда одно зло.

— Зачем тебе тогда я? Разве не для той же цели? — тихо, почти шёпотом спросил Эдван. Самир, услышав эти слова развернулся к человеку и несколько мгновений удивлённо таращился на него, утратив дар речи. Потом он что-то прикинул, нахмурился, взглянул в сторону мастера Озера и, что-то вспомнив, тихо рассмеялся.

— Ты здесь не в плену, человек, и волен уйти когда захочешь. Я просто не мог бросить тебя там полумёртвого на съедение зверью. Это было бы верхом неблагодарности, после того, как ты помог мне сбежать. Мы бы расстались намного раньше, если бы ты пришёл в себя, но ты не просыпался несколько дней кряду, поэтому я просто взял тебя с собой, — сказал Самир и, подмигнув Эдвану, хлопнул его по плечу и спрыгнул на берег, оставив ошарашенного парня стоять одного на плоту…

Глава 78. Сострадание

Ветер яростно выл у подножья Железной горы, сгибая деревья и забрасывая льдом и снегом всё то, что когда-то было посёлком у рудника. Под белоснежными сугробами скрылась зола пожарища и чёрные доски, оставшиеся от многих домов, так, словно их здесь никогда и не было, а ледяная корка, покрывавшая землю, стала могилой погибшим. Несколько обезьян, кутаясь в меховые куртки и закрывая глаза от колючей ледяной крошки, пробирались сквозь снег на главной улочке посёлка.

— Это здесь! — крикнул грузный воин, пытаясь перекричать вой ветра.

— Вижу, — негромко ответил ему господин, чья меховая куртка была расшита золотыми нитями. Он сделал несколько шагов вперёд и, остановившись у небольшого холма, поворошил своим копьём ближайшие сугробы, сбрасывая снег с обмороженных мертвецов.

Воины разбрелись по руинам посёлка, рыская в поисках хоть каких-то следов нападавших, но ничего кроме сажи и обгорелых трупов под снегом они не находили. Так и вернувшись ни с чем к своему предводителю, они направились дальше, в сторону самого рудника.

— Господин Сон, кажется, здесь была схватка! — крикнул один из них, наткнувшись на оружие и мертвецов на большом пустыре.

— Бойня. Не схватка, — поправил его названный Соном, с грустью разглядывая засыпанные глубоким снегом тела обезьян.

— Война снова стучится в двери… — пробормотал грузный воин.

— Да, — ответил предводитель. Он не знал, по какой причине кто-то сжёг дотла целый посёлок, в котором вырезали не только воинов, но и почти всех мирных жителей, но уже заранее поклялся жестоко отомстить тому, кто посмел бросить вызов всему их народу. Ведь то, что произошло здесь ничем, кроме объявления войны, назвать нельзя. Глубоко вздохнув, он покачал головой и посмотрел в сторону леса, что чернел у подножья гор. Несмотря на то, что до соседнего посёлка добралось лишь несколько перепуганных женщин и простых рабочих, он надеялся, что с его братом было всё в порядке. В посёлке у рудника было трое воинов уровня Пруда, посланных для охраны принца. Они были обязаны защитить его любой ценой.

— Должно быть, он скрылся в лесу и ушёл к Белой горе, — пробормотал он, прикидывая, в какую сторону мог бежать его брат.

— Господин! — взволнованно окликнул его один из подчинённых, который успел пройти чуть ближе к самому руднику, — там… там!

Приглядевшись, Сон увидел сквозь снегопад торчащее из земли копьё у самого входа в штольню и, сурово нахмурившись, двинулся к нему. Уже на подходе он чувствовал неладное. Плохое предчувствие сжало всё его нутро, заставляя быстрее перебирать ногами. Когда же Сон добрался до копья, его сердце упало. В горле образовался тугой ком, глаза налились кровью от ярости и даже воздух вокруг него задрожал, когда энергия откликнулась на клокочущую внутри него злобу.

— Ублюдки… — прорычал он, безошибочно узнав символ, выцарапанный на лбу его любимого младшего брата. В ярости Сон издал дикий вопль и ударил кулаком скалу, оставив в ней огромную дыру. Осторожно сняв голову с копья, он прижал её к груди и, обернувшись на север, прорычал, — Клан Святого Кота… я отомщу. Вы поплатитесь за то, что осмелились бросить вызов царю обезьян!

***

Эдван сидел на ветке старого дуба и жевал вяленое мясо, задумчиво разглядывая кружащиеся на ветру снежинки. Сегодня его убеждения получили серьёзный удар. После того, как сородичи Самира из Клана Святого Кота отпустили его на все четыре стороны, он был настолько выбит из колеи, что даже забыл попрощаться нормально. Он просто не помнил, хватило ли ему ума сказать какие-нибудь слова благодарности Шаине за Покрывало Зимней Спячки, одежду, еду и воду, или он просто позорно сбежал, проглотив язык.

— А ещё человеком себя называю… — пробормотал Эдван, оторвав зубами очередной кусочек от полоски вяленого мяса, — да эти твари… нет, — он с трудом проглотил вставший в горле ком, и исправился, — зверолюди человечнее многих из нас.

Эти слова, пусть и сказанные в пустоту, дались ему с большим трудом. Несмотря на сильнейшую неприязнь Эдвана ко всему звериному, на ту ненависть, что досталась ему вместе с памятью о прошлой жизни, он не мог не признавать очевидного. Если бы Самир был злобной, хитрой и жестокой тварью, Эдван был бы уже мёртв. Он бы погиб в тот самый миг, когда зверь вырвался из клетки. Вот только Самир, который бесспорно с величайшей жестокостью расправился со своими обидчиками, не тронул его, наоборот, он пошёл дальше и спас парня от рыскающих по полю боя кровожадных тварей.