Убийца Шута

Шут.

Бледный и худой, каким он был, когда мы с ним были детьми, он съёжился на голой земле. Его руки были плотно прижаты к его телу и он скрутился в комок, прижавшись подбородком к груди. Его белые, словно лёд, волосы были распущены, некоторые прилипли к его щеке, некоторые запутались во мху. Я ненавидел тот факт, что его щека прижата к холодной земле. Жук прополз по мху рядом с его губой. Он был одет не для такой погоды. На нём была длинная хлопковая туника с узором из больших ржавого цвета фигур на фоне цвета пшеницы. На одной его ноге был ботинок, другая была босая, грязная и в крови. Его кожа была словно алебастр, глаза закрыты, и его губы были бледно-розовыми как рыбьи жабры. Он был неподвижен. Затем до меня дошло, что большие узоры на его спине на самом деле были пятнами крови.

В моих ушах звенел рёв, а по краям глаз клубилась тьма.

– Папа?
– Пчёлка потянула меня за рукав, и я понял, что она теребила его уже несколько минут. Я стоял на коленях подле Шута. Я не мог сказать, сколько я был прикован к месту.

– Всё будет в порядке, Пчёлка.
– сказал я ей, совершенно уверенный в том, что сказал неправду.
– Беги обратно к дому. Я позабочусь об этом.

Как будто какой-то другой человек овладел моим телом. Я приложил пальцы к его горлу на изгибе челюсти. Я ждал и, когда я был уже уверен, что пульса нет, вдруг почувствовал удар. Он не был мертв, еще нет. Его плоть, никогда не бывшая прежде теплой, сейчас была холодной, словно мясо. Я закутал плащ-бабочку вокруг него и поднял его, не обращая внимания на его раны. Они не были свежими. Медлить из осторожности сейчас вряд ли значило бы спасти его, когда как держать его на морозе - вполне могло привести к его смерти. Он не издал ни звука. Он был очень лёгким, но, с другой стороны, он никогда не весил много.

Пчёлка не послушалась меня, и я вдруг понял, что мне все равно. Она бежала рядом со мной, извергая вопросы как костёр искры, такая же, как обычно. Я игнорировал их. Её своеобразный приступ, похоже, прошёл. Это все еще беспокоило меня, но не настолько, насколько беспокоил меня человек без сознания в моих руках. Я буду справляться с моими проблемами по очереди. Спокойно. Бесстрастно.

Внезапно, я подумал, что же я чувствую. Ответ пришёл ко мне ясно. Ничего. Совсем ничего. Он собирался умереть и я был полон решимости не чувствовать ничего по этому поводу, пока это не случилось. У меня было достаточно боли от смерти Молли. Я не собирался получать еще больше. Он исчез из моей жизни много лет назад. Если бы он не вернулся, я бы не испытал чувство потери. Нет. Не было смысла чувствовать что-либо по поводу его возвращения, когда было так очевидно, что я снова потеряю его. Откуда бы он ни пришел, он прошёл долгий путь, чтобы доставить агонию прямо на мой порог.

Я отказался от неё.

Я обнаружил, что каким-то образом нашёл путь обратно через сад, по которому я гнался за Пчёлкой. Она ждала меня у двери в садовую комнату Пэйшенс. Я не смотрел на неё.

– Открой дверь, - сказал я, и она открыла. Я внёс свою ношу внутрь. Мой разум замер на мгновение, пытаясь решить, что же делать, но моё тело и моя дочь продолжили двигаться. Она бежала впереди меня, открывая двери, и я бездумно следовал за ней.

– Положи его там. На тот стол.
– сказала она, и я понял, что она привела меня в маленькую мастерскую, в которой Моли работала над своими ульями. Она была чистой, такой, какой Молли всегда оставляла её, но всё еще пахла ею и её работой, ароматным медом, воском, даже мускусным запахом мертвых пчел, от которых она очищала деревянные улья. Это был хороший выбор, тут была одежда, постиранная, высушенная и сложенная, ведра, и...

Он сделал небольшой вдох, когда я опустил его на стол, и я понял, что он имеет в виду. Так мягко, как только мог, я перевернул его на живот. Он издал стон боли, но я знал, что его раны на спине были самыми страшными.

Пчёлка наблюдала в тишине. Потом она взяла два маленьких ведра для мёда.

– Горячая вода или холодная?
– спросила она меня серьезно.

– Немного и той, и другой.
– сказал я ей.

Она остановилась у двери.

– Мёд полезен при инфекциях, - все также серьезно сказала она.
– Человек-бабочка почувствует себя тут как дома, ведь пчелы скорее всего очень похожи на бабочек.

Она ушла, и я услышал, как стук её маленьких шагов удаляется вниз по коридору. Что Риддл подумает о моей внезапной отлучке, и что он скажет Неттл и Чейду? Это было очень грубо с моей стороны. Я расстегнул красивый плащ и отложил его в сторону. Он едва ли весил больше, чем паутина. Странная вещица. Это напомнило мне необыкновенный тент, который Шут принёс с собой на дальние острова. Я заглушил память. Я надеялся, что Шун не подумает, что я пренебрёг ею ради каких-то более важных дел. Устроит ли её временное жилище? Я думал о том, какие оправдания я мог предоставить за свою задержку, в то время как мои руки срезали окровавленную тунику. Я соскоблил его одежду с его спины, было ощущение, что я свежевал оленя. Пропитанная кровью ткань была жёсткой, как замёрзшая шкура и прилипла к ранам. Стиснув зубы, я попытался как можно мягче оторвать её. Две раны из трёх снова открылись, истекая кровью. Он лежал неподвижно, и только когда я снял с него одежду, я заметил, каким худым он был. Я мог пересчитать его позвонки под шеей, а его рёбра натягивали кожу спины.

Я подумал, что эти раны вызваны какими-то снарядами. Не стрелами, а чем-то меньшим по размеру, проникшим глубоко. Дротики? Я заключил, что ему удалось их вытащить. По крайней мере, в покрывшихся корками опухших ранах не было инородных тел.

– Воды.
– она заговорила со странным акцентом, её голос так сильно отличался от голоса Шута, что я мгновенно понял, что ошибся. У меня перехватило дыхание. Разочарование затопило меня, даже несмотря на радость от того, что этот умирающий человек - не мой старый друг. Какую головокружительную шутку сыграл со мной мой разум, переместив меня во времени в подростковый возраст и убедив, что это и правда Шут! Тем не менее, она выглядела в точности как я помнил Шута в те годы. Облегчение подкосило меня даже больше, чем паника. Я схватился за край стола, потому что мои колени подогнулись. Да, как же годы изменили меня. Где была моя железная решимость, мои кованые нервы? Неужели я упаду в обморок? Нет, не упаду. Тем не менее, я позволил коленям коснуться пола и опустил голову, притворяясь, что наклонился, чтобы заглянуть в её лицо.

Это был не Шут. Только её цвет был таким же. У неё не было запаха, так же как и у Шута, и мой Уит не чувствовал её. Но её нос был острее и подбородок более круглый, чем у Шута. Неужели я смотрел на неё и думал, что она - это он?

– Воду уже несут, - прохрипел я.
– Первым делом тебе нужно попить. Затем нам нужно промыть раны.

– Ты целитель?

– Нет. Но много лет назад у меня был друг, похожий на тебя.
– Я замер. Шут всегда отказывался идти к целителям. Он сопротивлялся любому прикосновению к своему телу с подобной целью. Я понял, что, возможно, это так не для всех Белых.
– Я пошлю за целителем немедленно.

– Нет.
– быстро сказала она. Её голос был хриплым, со смесью слабости и боли.
– Они не понимают. Мы не похожи на вас.
– Она помотала головой в знак отрицания.

– Тогда я сделаю всё что смогу. По крайней мере, очищу и перевяжу твои раны.

Она повернула голову. Я не мог сказать, даёт ли она мне разрешение. Она попыталась прочистить горло, но её голос стал еще более хриплым.

– Как ты называл своего друга?

Я тихо стоял. Даже моё сердце как будто замерло.

– Он был шутом при дворе короля Шрюда Видящего. Все называли его Шутом.

– Не все.
– Она собралась с силами.
– Как ты называл его?
– Она говорила на языке без акцента, и лишь некоторые слова выдавали её.

Я проглотил страх и сожаление. Сейчас было не время лгать.

– Любимый. Я звал его Любимый.

Её губы натянулись, как будто собирались улыбнуться. Её дыхание было наполнено болезнью.

– Тогда, я еще не провалила свою миссию. Пока нет. Хоть я и опоздала, я всё сделала как он просил. Я принесла тебе послание. И предупреждение.

Я услышал голос в коридоре.

– Позволь мне донести их. Ты в спешке проливаешь воду.

– Я не думаю, что тебе стоит следовать за мной.
– Ответ Пчёлки Риддлу был едким и возмущённым. Он следовал за ней, чтобы узнать где я. Он всё еще был человеком Чейда. Вероятно, и Неттл, когда речь заходила о шпионаже. Было бесполезно пытаться предотвратить то, что надвигалось. Но я мог попробовать избавить своего гостя от толики унижения. Я снял свою рубашку и накрыл её ею. Она вдохнула от прикосновения, а затем сказала: