Убийца
Шрифт:
«Должен сказать, меня потрясает образ того, как ты подносишь ему поднос».
«Действительно почему?»
«Я не знаю. Это мило. Может быть, что-то девчачье. Где лаймы? И лучше скажи мне, что у тебя есть ключевые лаймы, Шугар».
«Вон в том большом холодильнике. Я принесу текилу со стола с напитками. Вернусь через мгновение».
Конч открыл дверцу из нержавеющей стали и стоял, глядя на холодильник, ничего не видя.
Бог. Она была рада видеть, что застывшая верхняя губа Алекса все еще цела; и поразительно голубые глаза над выступающими скулами были ясными. Но странно пусто. Наполненный болью и в то же время ужасно пустой. Она видела
Поскольку она не могла и никогда не хотела делать ничего из этого, она достала из холодильника белую фарфоровую миску, полную лаймов, поставила ее на стойку, нашла нож и начала нарезать крошечные зеленые листочки. лаймов и выжимаем терпкий сок в миксер.
Это была темная, тайная любовь. Каким-то образом она научилась с этим жить.
Они сидели на полу в библиотеке перед разожженным Алексом камином и допили половину маленького кувшина «Маргариты», прежде чем кто-либо из них успел что-нибудь сказать.
«Ну, оно у тебя еще есть, малышка», — сказал он ей, глядя в пламя. «Возможно, это самая подлая Маргарита, когда-либо созданная мужчиной или женщиной».
«Алекс?»
«Да?»
— Что ты собираешься делать? Я имею в виду…
«Я? О, черт возьми. У меня нет ближайших планов. Я имею в виду, помимо поиска чертового ублюдка, который убил мою жену. Найти его и вырвать его чертово сердце. Помимо этого, я…»
«О, Алекс, мне очень жаль. Так что…»
«Давайте не будем этого делать, Конч. Я не могу говорить о себе. Давай поговорим о тебе. Что происходит в мире? В последнее время я там редко бывал. Понятия не имею».
— Ты действительно хочешь знать?
«Да. Правда».
«Хорошо. Вы спросили. На самом деле, мировой кризис сегодня лежит прямо на моих хрупких плечах».
«Скажи мне.»
«Кажется, кто-то решил, что было бы неплохо убить парочку наших послов, Алекс. Двое из них были убиты за последние две недели».
«Боже, я был в Луизиане, когда узнал об убийстве Стэнфилда в Венеции. Извините, что не позвонил вам. Старый Саймон Стэнфилд был настоящим женоубийцей. Не удивлюсь, если кто-нибудь из них ответит тем же. Был еще один?
«Сегодня вечером. Около шести часов назад. Бутч Макгуайр. Наш посол в Саудовской Аравии. Вы с ним встречались. Он ужинал со своей женой Бет в их любимом ресторане в Эр-Рияде. По словам Бет, он внезапно на мгновение стал очень напряженным., посмотрел на нее широко раскрытыми глазами, а затем просто упал на полпути во время еды. Никакой очевидной причины смерти. Ему было всего сорок пять лет, Алекс. Отличное здоровье. Я заказал вскрытие.
— Аневризма. Инсульт?
«Возможно. Два посла за две недели. Я привел международную дипломатическую службу безопасности в полную боевую готовность. Это может быть совпадением. Или это может быть только началом чего-то худшего. интересный сотовый трафик. Не могу вдаваться в подробности, но назревает что-то большое, Алекс. Сам Джек Паттерсон руководит этим шоу для меня».
Алекс Хоук посмотрел на нее. «Текс?» он сказал.
Джек Паттерсон, легендарный руководитель Техасских рейнджеров, ныне работающий в штате, был одним из лучших людей, которых Хоук когда-либо знал. Паттерсон происходил из длинного рода техасских законников и был прямым потомком раннего техасского
рейнджера Джона «Джека» Паттерсона. Индеец-команч, перешедший на другую сторону и поехавший с Паттерсоном в 1840 году, дал молодому капитану рейнджеров прозвище «Слишком храбрый».Храбрость была качеством, которое все еще было в семье. Как и большинство людей в Вашингтоне, Алекс называл потомка капитана рейнджеров, человека, который сейчас возглавляет DSS, «Тексом».
«Однажды я исполнил небольшой дуэт с Тексом. Было такое посольство, которое не взорвали в Марокко, помнишь?»
«Правильно. Он по-прежнему отдает тебе должное, Алекс».
«Да, ну, он все еще лжец. Великолепный парень. Превосходный офицер криминальной разведки», — сказал Алекс.
В его глазах горел свет. Первый свет, который она увидела там с тех пор, как две недели назад видела его стоящим у алтаря и наблюдающим, как его будущая невеста идет по алтарю.
«Тексу снова могла бы пригодиться твоя помощь, Алекс. Он сам мне это сказал. Черт, мы все могли бы. Сам президент просит о тебе. Они оба также сказали мне не говорить тебе этого. Они знают, что ты ранен. Что Текс сказал: «Я не могу позвонить Алексу, Кончу, этому мальчику, ведь он на скамейке запасных». Он также знает, что вам предстоит свести огромные личные счеты».
«Да. В этом отношении будьте в курсе».
«Алекс, я знаю, что ты, должно быть, ужасно страдаешь».
«Я разберусь с этим».
«У меня есть место. Куда можно пойти ненадолго. В Ключах».
«Идти?»
«Побудь один. Это немного. Просто прославленная рыбацкая хижина на Исламораде. Но она на воде. Ты можешь ловить рыбу. Наблюдать за закатами. Возьми себя в руки».
«Очень любезно. Возьми себя в руки».
«Извини.»
«Вовсе нет. Это я, Конч, а не ты».
«Алекс, у нас серьезная проблема. Не ставя под угрозу мое правительство, я могу сказать вам, что мы наблюдаем некий сценарий Армагеддона».
Алекс и его старый друг несколько мгновений смотрели друг на друга. В его глазах она увидела, как его сердце и разум тянутся друг к другу. Видел, как они движутся в противоположных и одинаково сильных направлениях. Один из способов — месть. Во-вторых, его высокоразвитое чувство долга.
«Дайте мне неделю», — сказал он наконец, тыча в огонь. «Ты скажи это Тексу за меня. Мне до смерти надоело хандрить и жалеть себя. Одна неделя. Скажи ему, что я уйду со скамейки запасных так быстро, что он даже не узнает, что я там был».
Конч улыбнулся и погладил его по щеке.
Алекс снова ткнул кочергой в поленья, и из дымохода поднялся дождь искр.
Он как-нибудь отомстит за смерть Вики. Кто-нибудь заплатит. Заплатите дорого, и поскорее. Подобно хваленым линкорам Королевского флота, на которых его предки прошли через две мировые войны, жизненной миссией Хоука было давать, а не получать.
На данный момент долг победил.
Глава седьмая
Б ИН ВАЗИР ЗА ГОДЫ, ДО ТОГО, как он приобрел огромное богатство и известность, глубоко влюбился в одну из самых богатых женщин мира. Ее отец, известный на Ближнем Востоке просто как Эмир, имел огромные запасы нефти, а также полезных ископаемых, урана и золота в неприступных горных хребтах своей маленькой страны. Несмотря на свое огромное богатство, глубоко религиозный эмир вел жизнь аскета, избегая всех предметов роскоши. Но когда дело касалось счастья его единственной дочери, его щедрость не знала границ.