Убийца
Шрифт:
«Обычно она звонит, если возникают проблемы», — сказала Дейдра, глядя теперь на Амоса. — С Милли все в порядке, Амос?
«О, она пыталась», — перебила Сири. «Извините, миссис Слэйд, но ваша линия была перехвачена, и тогда нам с мистером Маккаллоу пора было сесть в лодку и отправиться сюда, на остров, иначе мы опоздаем».
«Очень любезно с твоей стороны помочь, Сири», — сказала Дейдра. «Забавно. Я никогда не слышала, чтобы Милли упоминала твое имя. Ты давно жил в Дарк-Харборе?»
«Нет, не совсем, миссис Слэйд. Моя семья только что переехала сюда из Нью-Йорка шесть месяцев назад. Но у нас с Милли классная комната вместе, и
Дейдре смотрела на Амоса, который держал в руках мокрый юго-западный костюм, крутя его за края, и выглядел холодным и мокрым в своей старой синей фланелевой рубашке и желтом комбинезоне для ненастной погоды.
«Амос, ты выглядишь продрогшим до костей. Выходи на кухню, позволь мне налить тебе наизнанку. Старомодное согревающее средство для желудка. Сири, дети наверху, в игровой комнате. Они уже поужинали и Они купаются. Им разрешено рассказывать истории ровно один час. Ни минутой дольше. Я уже на полпути к «Черной красавице», и им это нравится. Он на комоде. Могу я принести тебе что-нибудь, Сири? Воды? Диетической колы.?»
«Нет, со мной все в порядке, миссис Слейд. Я просто поднимусь и представлюсь детям. Ларри и Карла, верно?»
«Чарльз и Лора».
«О, да. Извините. Мозг угасает. Я очень плох, совсем. Милли рассказала мне о Чарли и Лоре. Пять долларов в час — это слишком много?»
«Я плачу Милли четыре».
«Четыре — это нормально. Я просто не знал».
«Хорошо. Подойди и поздоровайся. Я приду и попрощаюсь с детьми, прежде чем уйти».
— Амос, — сказала Дейдре на кухне, наливая старику полный стакан «Дьюара». — Насколько хорошо ты знаешь эту девушку?
Она налила себе немного, хотя уже выпила два бокала шардоне. Резкость в голосе Эвана по телефону каким-то образом закрадывалась в ее сознание с тех пор, как они повесили трубку.
«Знаю ее довольно хорошо».
«Как?»
— Как что, дорогая?
— Как? Откуда ты ее знаешь?
«О, ты знаешь. Постоянно бывал дома. В комнате Милли. Слушал эту чертову музыку M&M».
— Вы встречались с ее родителями?
«Ага.»
«Милые люди?»
«Полагаю, да».
«Чем занимается отец?»
«Думаю, какой-то механик».
— Ох. Где?
«Работает на самолетах. В аэропорту».
«А мать?»
«Медсестра генерала педиатрии».
«Господи, я тебе кое-что скажу: этот мир делает нас всех немного параноиками, Амос. Я уверен, что она очень милая, если она друг твоей любимой внучки. Пожалуйста, скажи Милли, что я понимаю и надеюсь, что она чувствует себя лучше после этого. Утром. Ну, салют. До дна, ты, милая старушка. Наверное, мне лучше отвалиться.
— Сегодня вечером там густо, как чауда, Ди-Ди, — сказал Амос, допивая виски. «Женщина одна в этом гороховом супе в твоем маленьком игрушечном Бостонском китобойном судне. Никаких инструментов, высокий. Так легко потерять ориентацию в тумане. Ага. Вот что случилось с тем мальчиком Кеннеди несколько лет назад, вы, наверное, помните, на Виноградник. Попал в туман. Я считаю, что бедному мальчику не хватило удачи и опыта примерно в одно и то же время.
«Я совершаю этот переход дважды в день с шести лет, Амос, и ты это знаешь. Следи за своими ушами до этого старого колокольного буя и поворачивай направо. Яхт-клуб причаливает прямо впереди. Я мог бы сделать это с завязанными глазами.»
Она
нашла Сири на полу с детьми, читающей вслух «Черную красавицу». Свет вращающейся карусельной лампы Лоры заставлял призрачных лошадей скакать по комнате. «Мама», — сказала Лора с широкой улыбкой. «Нам нравится Сири! Она забавная! Она не говорит по-испански, но говорит на другом забавном языке».«Я рада, что она тебе нравится, дорогая. Это значит, что ты послушаешь ее, когда она скажет, что сейчас ночь-ночь, верно?» Она поцеловала их обоих на прощание и сказала Сири: «Я буду дома к полуночи. Я уверена, ты знаешь правила. Ни курить, ни пить, ни мальчиков. Хорошо?»
«Да, миссис Слэйд», — сказала Сири, улыбаясь. «Я знаю правила. Ничего, если я посмотрю телевизор, когда они уснут?»
«У нас нет телевизора, Сири. Извините. В библиотеке внизу вы найдете много хороших книг».
Она нашла Амоса все еще на причале. Он настоял, чтобы она последовала за его лодкой в клуб. Во всяком случае, по пути домой.
«Спасибо, Амос», — сказала она, спускаясь в китобойный корабль. «И скажи Милли, что я надеюсь, что она скоро почувствует себя лучше».
«Ага. Это не похоже на нее, если она заболеет жуком. У девушки чугунный желудок. Всегда так было. Насколько я могу припомнить, ни одного дня в своей жизни она не болела».
«Я должен быть дома к полуночи, если ты хочешь забрать няню, Амос».
«Конечно. Увидимся, дорогая девочка».
Она следовала за ореолом туманного белого ходового огня на корме «Амоса» сквозь туман, вокруг старого номера девять, скорбно звеня, и через пятнадцать минут привязалась к клубному причалу. Восемь на кнопке. Она сбросила свое снаряжение для непогоды, стряхнула капельки влаги со старой желтой куртки и швырнула ее на борт сиденья лодки. Волосы у нее были влажные и спутанные, но какого черта? Не то чтобы это было какое-то большое посольство, где ей пришлось…
— Дейдра, дорогая, — произнес пропитанный бурбоном мужской голос, появившийся из тумана. «Выскочил покурить и увидел, как приближается ваша яхта».
«О, привет, Грэм. Приятно было встретиться с тобой здесь».
«Ну, Мишель только что заскочила в Нью-Йорк с детьми, чтобы сделать покупки на день рождения или что-то в этом роде, и я боюсь, что они посадили тебя рядом со мной. Стол девять. Два холостяка, так сказать».
«Нет, Грэм, ты подражатель холостяка. Я счастливо замужняя женщина. Не мог бы ты найти кого-нибудь и заказать мне виски?»
«Конечно, моя дорогая. Немного прохладно для начала июня».
Ей пришлось улыбнуться. Она любила американцев, которые прожили в Лондоне несколько лет и вернулись домой с самым мучительным британским акцентом. Следующее, что она знала, это то, что он пригласит ее «заглянуть к нему домой, чтобы перекусить». Он распахнул перед ней входную дверь клуба, и она вошла, ожидая этого, да, вот оно: «После тебя, любимая».
Грэм был одним из самопровозглашенных «Wharf Rats» клуба. Никогда не выходили на своих лодках и никогда не осмелились бы выйти за пределы опасного скалистого побережья штата Мэн. Нет, они просто сидели в своих кормовых креслах и пили, а их причудливые радары весело вращались в самые солнечные дни. Он был невыносим, елейным было это слово, но приятен для глаз в своем черном галстуке, и она позволяла себе просто плавать в шуме разговоров, плохих закусках, бессмысленной болтовне о детях и летних планах.