Убийства в тумане

— Самый опасный и самый защищенный…

— Именно. На нас вместе взятых, если вдруг прознают, кто мы, выстроится меньшая очередь охотников, чем на него. Поэтому про Нара временно забудем, он давно нашел общий язык с вросшей в него Тенью и живет почти как нормальный человек.

— Этот «нормальный человек» всего несколько дней назад провалился в Тень из того самого кресла, в котором сейчас сидишь ты, — засмеялась я.

— Я же сказал — почти, — поддержал веселье Том. — Нормальными нам теперь до конца своих дней не быть. Однако вернемся к расследованию. Четыре человека сейчас: я, ты, мой помощник — Аарон Йерн и заведующая исследовательской лабораторией — Лея Беата. Обоих, надеюсь, ты помнишь.

— Ты не удалил мой допуск? — удивилась я.

— Приберег на случай твоего возвращения. Вчера я расширил его до абсолютного — что бы ты ни сотворила и куда бы ни зашла, щиты корпуса Дознания тебя пропустят.

— Зачем? — в шоке выдохнула я. Абсолютным мой допуск был только в Смуту, когда в любой момент могла возникнуть необходимость спрятать или уничтожить следы нашей с друзьями работы. Мне, как обыкновенному с виду сотруднику лаборатории, сделать это незаметно было легче, чем главе Дознания, за каждым шагом которого всегда пристально следили.

— Для защиты — надеюсь, ты помнишь, в какие коридоры за тобой никто, кроме меня, не сможет последовать.

Я кивнула, осознав, какой подарок мне сделал Томас — теперь в Родене было хотя бы одно место, где убийца точно меня не достанет, а с абсолютным допуском я смогу в любой момент туда телепортироваться. Надо будет не забыть проверить заряд в своем артефакте после тумана…

— Лею я помню хорошо — сильная ведьма, может даже посильнее меня. Ответственная, серьезная, с головой погруженная в работу, — припомнила я бывшую начальницу. Официально в Дознании я работала именно под ее началом. — Лея больше по части ядов и противоядий, хотя с моими зельями она тоже справится. Но контроль сознания она всегда считала баловством.

— И до сих пор считает, — согласился со мной Том. — Твои исследования никто не продолжал, а я не настаивал — мне хватало того, что создала ты. Что насчет Аарона?

— Его почти не помню, — призналась я. — Он всего несколько месяцев, как начал работать, когда я уходила, да?

— Верно. Даже толком не начал, так, был стажером. Цепкий и умный парень, схватывал на лету, поэтому и дорос до моей правой руки. С тобой он почти не пересекался. Ты точно не успела ему насолить как следует перед отъездом?

— Настолько, чтобы спустя девять лет он начал убивать похожих на меня женщин? — я покачала головой. — Я не представляю, что для этого нужно сделать. И это меня бесит больше всего! Я не понимаю, кто и за что может мне мстить. Это ты не покидал столицу, это тебя опасаются даже лорды Совета. Это тебя ненавидели, боялись и продолжают бояться до сих пор, а убить почему-то хотят меня! Я тебя не осуждаю, — предупреждающе подняла я руки вверх, заметив, что Том собирается меня перебить. — Но, по-моему, длину списка моих и твоих врагов даже сравнивать глупо!

— Про месть мне через тебя я подумал в первую очередь, но теория не выдерживает критики, — выдохнул Томас. Я захлопала глазами, потому что сама совсем об этом не подумала. — Во-первых, очень мало людей знало, что мы общаемся не только по работе. Во-вторых, будь это месть мне, меня бы потрудились об этом известить. Я же узнал об убийствах совершенно случайно благодаря твоему коллеге, связавшему расследования разных отделов в одно, причем на пятом по счету трупе. Если бы кто-то хотел меня таким образом вывести из себя, стал бы он упускать возможность помучить меня целых четыре месяца подряд? Ну и в-третьих — ты не можешь отрицать, что явно болезненная зацикленность убийцы больше характерна для твоих «клиентов». Мы ловим психа, греза моя. Самого настоящего, с извращенным мышлением и непредсказуемой логикой.

Неясный шорох за окном заставил меня вздрогнуть. Томас плавным движением подобрался, не вставая с места, слегка отодвинул тюль и расслабился.

— Подстриги кусты, а то так и будешь пугаться от малейшего ветерка.

С облегчением выдохнув, я забралась на диван с ногами и укрылась пледом — то ли осень вступала в свои права, то ли из-за темы разговора мне было зябко. Слова Тома заставили меня задуматься. Я не так часто привлекалась к допросам лично — в большинстве случаев было достаточно ослабляющих силу воли зелий и мастерства Тома. Свою силу я использовала только когда палач не справлялся, а такое редко, но случалось. Порой попадались безумцы с настолько странной логикой, что допрашивать их было бесполезно — даже Томасу было сложно понять, издеваются над ним или у «клиента» с головой беда. Иногда допрашиваемые боялись кого-то сильнее, чем дознавателей. Иногда — запирались в себе настолько, что переставали обращать внимание на боль. Иногда наоборот, упивались ей, считая, что им нечего терять, и что хуже быть уже не может. Тогда приходила я и показывала — еще как может. Неспроста меня назвали Ночным Кошмаром. Своей силой я выуживала из глубин подсознания самые потаенные страхи, усиливала их и заставляла проживать вновь и вновь, направляла поток мыслей и образов в нужном направлении, пока Том не получал те сведения, которые хотел. Однако я была осторожна — я никогда не показывалась перед лицом тех, на кого воздействовала, дорожила своей относительно спокойной жизнью. Это добавляло ужаса, ведь настоящий кошмар всегда у тебя за спиной. Лишь стук каблуков по каменным плитам подвалов Дознания возвещал предателям, кто идет по их души. Меня боялись не меньше Тома, потому что я была страхом, которому нельзя взглянуть в лицо, но раз убивают рыжих девушек, значит, кто-то все-таки смог меня увидеть?

— Кто оставшиеся трое? — поинтересовалась я, так и не найдя ответы на свои вопросы. — Те, кто имел допуск раньше?

— Двое погибли в Смуту. Точно погибли, — предупредил мой вопрос дознаватель. — Тела я видел. Третий — Ян Келлер, ушел в отставку два года назад. Его-то на посту моего помощника и сменил Аарон. Ян живет в пригороде, выращивает кур и возится с целой толпой внуков. За него я могу поручиться, да и старику не до убийств, он еле ходит.

— Раньше ты не нуждался в помощниках, — такой должности в Дознании на моей памяти не было.

— Раньше мне не приходилось разгребать тонны бюрократического дерь… ты меня поняла, — не стал ругаться Томас, хотя по его лицу было видно, что «дерьмо» — это еще мягко сказано. — После Смуты пришлось налаживать работу и Дознания, и Управления, приводить все в соответствие с принимаемыми Советом Лордов законами, и, самое поганое, следовать им. Со временем я создал должность помощника, на которого взвалил большую часть межведомственного взаимодействия, сам же веду, как и прежде, дела самого корпуса Дознания.

— Плата за возможность жить дальше? — тихо спросила я.

— Она самая, — хмуро кивнул Том. — Я связан бешеным количеством всевозможных регламентов и магической клятвой, обеспечивающей мою верность Совету Лордов. Каждое мое действие тщательно контролируется и проверяется. Боюсь, в Смуту я напугал наших правителей куда сильнее, чем они стремятся показать, и жив остался только потому, что меня не смогли убить.

— Нар мне рассказал про угрозу вывесить лордов на стенах дворца. Перестарался?

— Наоборот, это был мой единственный шанс договориться мирно, — Томас сложил руки в замок. Я и без применения дара видела, этот период жизни ему было неприятно вспоминать. — На меня, как на главу Дознания, постоянно охотилась оппозиция, которой я мешал окончательно перевернуть все в Родене вверх дном, поэтому я даже не сразу понял, что к пытающимся меня прикончить присоединились наемники Совета. Я был неприятно удивлен, знаешь ли — столько лет помогать им удерживать власть и получить за это нож в спину. Собрав доказательства, чтоб не отпирались, я явился на очередное заседание и высказал свою угрозу, напомнив заодно, что, если каким-то чудом лорды успеют убить меня первыми, притихшие из-за моих действий заговорщики воспрянут и выметут их аристократические задницы из дворца за пару месяцев. Приятным сюрпризом оказалось, что моей смерти желали не все лорды. Таких в итоге меньше половины набралось, а остальные даже не подозревали о действиях «товарищей». С Советом мы заключили договор — я продолжаю поддерживать их власть, а они больше не пытаются сделать из меня своего врага. Пришлось, правда, напомнить, что, если бы я не был на стороне Совета, никого из них во дворце бы не было. Только со временем, не сумев совладать со мной силой, лорды умудрились-таки опутать меня паутиной законов и ограничений. Сейчас я далеко не так всесилен, как когда-то.