Убийство Короля Нага

Слушать — это для мертвых. Она подняла сумку, заглянула внутрь и достала пузырек с лимонным соком.

— Если хочешь, чтобы я тебя выслушала, отпусти меня!

— Нет, потому что ты будешь продолжать нападать. Похоже, тебя это шокирует, Солт-Свит, но…

— Я сказала, не называй меня так! — Она открутила крышку с пузырька лимонного сока и плеснула ему в глаза.

Он вскрикнул, затем выругался, и его руки тут же метнулись к глазам.

Он получил по заслугам. Чудовищный извивающийся зверь! Она попыталась высвободиться, но он по-прежнему крепко обхватывал ее. Слишком туго. Он сжимал, когда тряс головой и тер глаза.

Она достала из сумки пилочку для ногтей и принялась ковыряться в его чешуе.

— Ты отпустишь меня, или я сдеру с тебя кожу живьем!

— Отдай! — Он выхватил у нее из рук сумку, а затем выбил из ее кулака и пилочку — но не раньше, чем она вонзила ее ему в ладонь. — Солт-Свит, я Цикори.

Полф, так и было!

Она принялась колотить по его виткам, пока он приближал ее к себе.

— Не смей позорить его имя. Выбрось это имя изо рта. Клянусь, я убью тебя, склизкое, кривозубое отродье! Отпусти меня!

Тенгрий никак не ожидал такого поворота к тому, что и без того начиналось как тревожный и сложный день. Сначала покушение, а теперь?

Великолепная женщина из его снов тоже пришла, чтобы убить его? Как такое вообще могло случиться?

Если бы не искры сильного влечения, захлестнувшие его, и не реальная тяжесть и боль ее тела, прижатого к нему, он бы решил, что это сон. Это было настолько нелепо, что не могло не быть таковым.

Она выглядела так же, как и накануне вечером. Сияющей. Практически сияла. Но не было той нежной спутницы, которая шептала ласковые слова, нежно подбадривала и подходила так близко, как только могла. Вместо этого она смотрела на него с лютой ненавистью и яростью, которые испещряли ее черты.

Но, без сомнения, это была она. Он знал ее голос, как и ее облик.

Но он не знал, как она сюда попала.

Она извивалась и корчилась, пока он еще сильнее сжимал ее в объятиях. Не то чтобы он мог полностью обездвижить ее, когда у нее были свободны руки.

— Ты должна остановиться, — сурово сказал он.

Его чешуя становилась острой, если кто-то двигался против ее направления, его силой было трудно управлять, а она выглядела тревожно хрупкой, несмотря на то что боролась изо всех сил.

— Я остановлюсь, когда ты умрешь.

Если бы она действительно считала его опасным, зачем бы она это говорила? Чтобы задушить ее, не потребуется так много времени. Все, что ему нужно было сделать, — это затянуться, когда она выдохнет, и на этом все закончится. Ей пришлось поднять руки вверх, чтобы они не попали в его путы, в то время как все остальные части тела были связаны. Она даже не могла опустить голову, чтобы укусить его. Но все равно она говорила так, будто была главной в этой ситуации.

— Я не хочу причинять тебе боль, — сказал он.

— Это не имеет значения, потому что я собираюсь убить тебя. Ты причинил боль людям, которых я люблю. Ты украл лицо Цикори и его голос! Я никогда не прощу тебя за это. Если он здесь, я найду его. Я найду всех, кого ты заманил в ловушку, и освобожу их. А потом я заставлю тебя страдать.

Он сжал челюсти. Креспа, если она когда-нибудь освободится и не послушаются здравого смысла, может создать ему серьезные проблемы.

Он крепче сжал ее в объятиях.

— Подожди. Погоди. Ты думаешь, я убил Цикори и украл его голос?

— Ты — наг. Конечно, это так.

— Солт-Свит…

— Не называй меня так!

Он вздохнул, прикрыв глаза рукой. Это было единственное имя, которое она дала, не так ли? Если и было предложено другое, он его не помнил. Хотя он помнил, что она настаивала на том, чтобы ее не называли «милой» или «сладкой».

— Ну, я знаю, что нельзя называть тебя только Сладкой. Так как же мне называть тебя вместо этого?

— Можешь называть меня Неминуемой Гибелью, потому что я для тебя именно такая.

Все шло не очень хорошо.

— Хорошо. Отлично. Как хочешь. Но посмотри на меня. — Он сделал паузу, когда она отвернула голову. — Есть причина, по которой ты не хочешь на меня смотреть?

— Всем известно, что наги гипнотизируют свою жертву взглядом. Я не идиотка. — Она напряглась и отвернулась еще больше.

— Я не наг.

Она почти посмотрела на него, но тут же зажмурила глаза.

— Если хочешь меня обмануть, тебе придется постараться. И если ты спрятал Цикори, я найду его и убью тебя. Вообще-то, что бы ты ни делал, убивать тебя буду я. Так что лучше убей меня сейчас, потому что я пробью тебя насквозь, или перережу тебе горло, или сделаю все, что потребуется.

Трудно было вспомнить все, что происходило во сне. Он больше наслаждался моментами и чувствами, чем словами, которыми обменивался. На самом деле он сомневался, что помнит хотя бы половину. Его сны были не самыми четкими, хотя некоторые детали все же удалось вспомнить. Он помассировал виски. Но она, несомненно, была реальна, и, возможно, она была самым злобным существом, с которым он когда-либо сталкивался.

— Возможно, мы могли бы поговорить.

— Только если ты умрешь первым.

Он тяжело вздохнул. Она продолжала извиваться и бороться. У нее чуть не лопнула вена. И если он сожмет ее еще сильнее, она не скоро успокоится.

— Отлично. — Он осмотрел окружающую его камеру, взвешивая варианты.

Он должен был отвести ее в безопасное место. Половина его королевства могла захотеть убить ее только потому, что она была чужачкой, прибывшей без предупреждения. Другая половина — что ж, ничего хорошего из этого не выйдет. Уже сейчас, вероятно, возникали вопросы об этой странной женщине, если он вообще знал свой двор и королевство. Все узнают об этом еще до наступления ночи.

Оставалось только одно место, куда можно было ее отвести. Через один из внутренних переходов в его покои. Он мог бы запереть ее в кабинете, пока не придумает что-нибудь еще. Креспа, еще недавно он мечтал, чтобы она была настоящей и могла стать его женой. А теперь она здесь, и ему придется связать ее и заткнуть рот. И не так, как ей хотелось бы.

Она продолжала смотреть на его грудь. Ее брови были нахмурились, а глаза потемнели от ярости. Казалось, в них что-то не так. Она зашевелилась в его объятиях.

— Ты, мерзкая жаба с ядовитой кровью, опусти меня на землю!

— Неважно, как ты меня называешь, но тебе придется остановиться.

— Твоя мать была поганкой. — Она сморщила нос. — А от тебя пахнет гниющими грибами.

Обидно. Он поборол желание понюхать себя. Возможно, это была мазь, намазанная на его плечо после утреннего нападения. Обычно ему не требовалось столько времени, чтобы вылечить себя. Но в наши дни все затягивалось, а клинок его бывшего союзника был покрыт ядом.