Убийство Короля Нага

Под дверью что-то заскрежетало. О, Креспа. Небольшой вспышки зеркала, вероятно, было достаточно. Неужели она стащила его со стены? Как ей это удалось за то короткое время, что у нее было?

Не успел он отстраниться, как его уши пронзил гневный вопль.

— Ты лжец! Ты ужасный, ужасный лжец! Пусть твои кости превратятся в кашу, сердце сгниет и…

— Солт-Свит, это действительно я. Я знаю, что ты в замешательстве. Я тоже. Но я могу объяснить.

— Что тут объяснять? Ты защищал этот разлом и атаки, которые из него исходят.

— Нет, не защищал. Я клянусь, что это не так. И на самом деле я не наг.

— Ты выглядишь как наг. Ты говоришь как мой друг, потому что ты украл его голос, как может сделать наг. И его лицо, ты, отвратительная слизистая пустула¹²! Ты скользишь, как наг. Ты говоришь как наг, потому что ты полон лжи…

— Откуда у тебя все эти знания о нагах? Они же мифические! — Он положил руки на макушку. Мифы и истории, которые преследовали его в кошмарах на протяжении многих лет в детстве. — Нагов не существуют.

— Правда? Говорит наг.

Креспа, она выдохнула эти слова так, будто в них был настоящий яд.

Он откинул голову назад, прислонившись к двери.

— Это не моя истинная форма. Это проклятие. Болезнь. Некоторых из нас она превратила в тех, кого мы боимся, во многих разных рас. Времени на все это нет. Но я клянусь тебе, что я — Цикори… — Было как-то неправильно называть ее иначе. — Соленая.

— Соленая? — прошептала она. — Я выдерну клыки из твоего черепа и порежу тебя ими.

— Тогда ладно. Скажи мне, как я должен называть тебя на самом деле, если эти имена так оскорбительны.

— Ты можешь называть меня…

— Если ты будешь угрожать, я не стану тебя так называть. Но ты знаешь мой голос. Конечно. Ты знаешь меня. И мне жаль, что я так разочаровал тебя и так отвратителен. Во сне я тот, кем был. Я боролся за то, чтобы вернуться. Но это было почти так же невозможно, как разбудить спящих.

Последовала тяжелая пауза. Ее голос прозвучал ближе к двери. Как будто она могла находиться прямо у шва.

— Если ты не наг, то кто ты?

— Я… — Он поднял руку и опустил ее на бок. Какое это вообще имеет значение? — С таким же успехом я могу быть просто человеком. Можешь считать меня Авдаумом.

— Считать тебя Авдаумом, — пробормотала она с другой стороны, ее голос отодвинулся назад. — Как будто я не знаю, как выглядит мой собственный народ, ты, издеваешься и лжешь. Ты явно не такой. А теперь, если ты хочешь, чтобы я выслушала все, что ты скажешь, скажи мне, что ты сделал с Цикори? Я хочу поговорить с Цикори. Настоящим!

— Я и есть он.

Последовало молчание.

— Перестань так говорить… — Голос ее сорвался, стал еще более хриплым, чем прежде. — Я знаю, что ты сделал с ним что-то ужасное. Ты убил его, чудовище? Тебе не обмануть меня. То, что ты владеешь магией, позволяющей тебе принимать его голос и лицо, не означает, что меня можно обмануть. Я пришла сюда, чтобы спасти его и свою семью. Ты не сможешь остановить меня! Тебе не спрятать его от меня!

Ее слова одновременно пронзили и успокоили его. Это было мучительно. Она пришла сюда за ним?

Он положил руку на дверь. Если бы только она могла понять.

— Цикори не умер. Это я тебе обещаю.

— Тогда что ты с ним сделал? Зачем ты ударил его ножом? Зачем ты украл его лицо?

Мог ли он прошептать какую-нибудь ложь, которая могла бы до нее дойти? Какой-то способ обернуть правду так, чтобы она смогла принять ее или хотя бы успокоиться настолько, чтобы услышать его? По-настоящему услышать его?

Кроме того, у него было мало времени. Ему нужно было разобраться с этим, чтобы вернуться к вопросу о Разломе. Но он не мог отстраниться. Мысль о том, что она ненавидит его и хочет убить, поглощала его внимание.

То, что она оказалась реальной, было просто чудом. А то, что она ненавидит его и не понимает, кто он такой? Это было проклятием.

Он прижал руку к стене и, перебирая возможные варианты, потрепал себя по волосам.

Они разговаривали. И часто. Когда он спал. Но не всегда. Иногда он спал, а ее там не было. Она никогда не находила его в пространстве его разума, когда он бодрствовал, так что, возможно, она тоже спала. Все их разговоры во сне были реальными.

Но… он остановился. Все могло обернуться для него плачевно, но он мало что мог сделать, чтобы ухудшить ситуацию. Ему просто нужно, чтобы она уснула. Если она уснет, а потом уснет он, они смогут поговорить, как раньше.

Сон давался с трудом. Он сжигал сонные грибы и мягколистные травы, чтобы обрести покой. Они были безвредны, но эффективны. Он достал их из ящика, положил в чашу и поджег. Осторожно он направил густые клубы дыма под дверь.

— Что ты делаешь? — воскликнула она. — Ты накачиваешь меня наркотиками?

Да. Он отодвинул одну из подушек для сидения и положил ее рядом с дверью.

— Все будет хорошо, Солт-Свит. Я обещаю. Я найду способ все исправить. Вот увидишь.

Он тоже вдохнул. Поскольку он использовал эту комбинацию уже несколько недель, она не продержит его под веществами так долго. Но этого будет достаточно… по крайней мере, он надеялся, что так и будет.

16. Сны

Лесной приятный аромат заполнил ее ноздри. Рея вскрикнула от тревоги, прежде чем комната начала вращаться. Голос нага зазвучал в ее ушах, искажаясь в странные звуки, не имеющие смысла. Нечеткие точки расплылись в глазах, и она упала на колени, а затем ударилась о подушки. Бирюзовая ткань прижалась к ее щеке, когда она попыталась подняться.

Нет. Нет, она не собиралась спать.

Что… что с ней случится, если она это сделает?

Все вокруг погрузилось во тьму.

На нее опустился приятный туман. Тепло и блаженство.

Ох.

Что случилось?

Она выдохнула.

Что она cделала?

Теснота в груди ослабла, но в горле появилась сырость, как будто она кричала. Вокруг нее расцвел свет. Она присела на край кровати Цикори, подтянув одно колено к груди. Что бы ее ни беспокоило, это было важно.

Она была одета в ту же одежду — свободные коричневые брюки с открытой строчкой по бокам и мягкую желто-масляную тунику. Это было правильно. Даже если она была босиком. Она не должна была быть босой. И еще была сумка… ей тоже следовало иметь сумку, в которой она носила свои рисунки, когда доставляла их в Дохахти.