Убийство Короля Нага

Когда его двор покидал пещеру, кто-то потерял голубой кушак¹⁰. Он поднял его и разорвал пополам.

— Я не причиню тебе вреда. Обещаю. Я все объясню, если ты только послушаешь… — Он поймал ее запястья и связал их. Она продолжала ругаться на него и пыталась укусить его за руки. — Прекрати! — прошипел он, отводя руки назад, пока она не успела причинить ему вред, хотя ее зубы все еще скалились. — Мне нужно лишить тебя сознания, женщина?

Она сплюнула на каменный пол и уставилась на него.

— Ты неприятный на вкус. Но знаешь, что еще хуже?

Он поджал губы.

— Что?

— Смерть.

Не стоило спрашивать.

— Я не собираюсь тебя убивать, — сказал он.

— Нет! Когда я тебя убью, тебе это покажется неприятным на вкус, — нахмурилась она.

— Если ты не сможешь вести себя хорошо, мне придется связать тебя. Можешь ли ты быть разумной?

Она попыталась укусить его за витки, но зубы не смогли ухватиться. Ее зубы резко щелкнули, оставив на его чешуе неприятное, но не болезненное ощущение.

На этот раз он набросился на нее, заткнул рот кляпом, схватил за запястья и связал их.

Ее ореховые глаза вспыхнули от ярости. Она билась, пиналась и толкалась. Одна из его чешуек приподнялась настолько, что дважды порезала ей руку.

Креспа. Он затянул узы на ее запястьях и осмотрел рану. К счастью, не слишком глубокая. Затем он освободил ее от оков и поднял на руки. Она все еще пыталась брыкаться, но он крепко сжал ее в объятиях. Определенно, все должно было пойти не так.

Он поспешил выйти через одну из боковых дверей в задний проход.

Каким-то образом ей удалось освободиться от кляпа и выплюнуть его. Далее последовала совершенно злобная тирада.

Если кто-то и сомневался, что перед ним незваный гость, то теперь на них обрушился шквал творческих оскорблений, доказывающих, что она — Авдаум, склонный к обзывательствам и ненавидящий все, что хоть отдаленно напоминает змею.

В зале стали появляться его охранники и сопровождающие, но он отмахивался от них. Иногда ему приходилось выкрикивать дополнительные приказы, только чтобы быть услышанным за ее разъяренным потоком. Единственная милость заключалась в том, что их было не так много в задних проходах, как в главных, где ее тирадам подвергались бы все.

Но все равно это было похоже на горку позора. Многие из его народа и так сомневались в его способности контролировать ситуацию, а теперь еще и эта исключительно крикливая человечка оскорбляла его от макушки головы до кончика хвоста всевозможными странными предложениями и сравнениями с другими неприятными существами.

Клянусь всем, что жило и дышало, может ли она перестать кричать на него? Откуда у нее такая сила?

Он дошел до задней наружной двери в свои покои, открыл ее и продолжил путь к внутренней двери. Слава всему доброму.

Он провел ее в небольшую гостиную.

— Ты останешься здесь, Солт-Свит…

— Ты что, не слушаешь? Не называй меня так, ты, толстобрюхий листоед с печеночными¹¹ пятнами!

— Ты останешься здесь, пока не успокоишься, — сказал он на этот раз громче.

Затем он поправил ткань на ее запястьях, чтобы она могла снять ее, и швырнул ее внутрь. Она ударилась о толстую подушку дивана и опрокинулась назад. Ее ноги в тонких сапогах задергались. Он замешкался лишь на полвздоха, чтобы убедиться, что она начала подниматься. Затем он отступил назад и захлопнул дверь из железного дерева.

Вслед ему неслись ее разъяренные крики.

— Я уничтожу тебя за то, что ты сделал с Цикори. Со всеми! Я отрежу его лицо от твоего черепа и скормлю тебя Рифту! — За ним последовали мелкие прямые удары, словно она думала, что сможет вырваться.

Он прижал руку ко лбу, моргая. Как? И почему? Что это была за божественная насмешка? Чудо и проклятие одновременно. Женщина из его снов, о которой он мечтал, оказалась реальностью, и теперь она здесь, чтобы убить его за то, что он украл свое собственное лицо… Креспа, что за ужасный мир.

15. От Плохого к Худшему

Тенгрий раскачивался взад-вперед. Удары и крики с другой стороны не оставляли сомнений в ее чувствах. В конце концов она должна была перестать злиться, не так ли?

Настойчивый стук в дверь оповестил о том, что его пришли искать другие его обязанности.

Элтко, его управляющий, и Йото, его генерал, стояли по другую сторону. На этих двоих он полагался больше всего. Разлом и его ядовитый туман изменили обоих. Элтко расширялся и искажался, пока не обрел облик зеленоглазого грозного ревуна с лохматым серым мехом и тяжелыми завитыми рогами. Даже члены его семьи не узнали бы его, если бы он не умел говорить. Йото выпрямился и удлинился до ненормального роста, его тело казалось сделанным из лавы и пламени. Сейчас он казался более твердым, чем обычно, и выражение его лица было нейтральным. С каждым импульсом Разлома пламенная форма становилась все сильнее и дольше, почти разрывая конечности, словно распадалась форма, поддерживающая его облик. Однажды его форма распадется, и останется только пламя. Подобное случалось со многими другими.

Пока же оба они, казалось, контролировали свои способности и осознавали происходящее. Сколько еще времени пройдет, прежде чем это перестанет быть правдой? Сколько времени пройдет, прежде чем он тоже потеряет разум или навсегда погрузится в эту проклятую форму?

Элтко наклонил голову, его глаза сузились.

— У тебя гость или пленник?

— Гость, — сказал Тенгрий.

По ту сторону двери что-то разбилось. Вероятно, это была ваза, которую сделала его мать. И также пережившая несколько месяцев землетрясений.

— Враждебный гость, — поправил он. — Ей нельзя причинять вреда.

— Можно только удивляться, откуда она взялась, — сказал Элтко, — особенно учитывая статус Туэ-Ра.

— Интересно, — сказал Йото. — Интересно, как вообще кто-то смог пройти. Это заклинание якобы было необратимым. Или так утверждали Даары.

— Ни одно заклинание не является необратимым, — ответил Тенгрий. Но в словах его не было ничего особенного. Раньше он верил в это. Теперь же надежда была совсем невелика.

— Какие у тебя планы на ее счет? — спросил Элтко.

— Она друг…

В комнате что-то грохнуло. Судя по звуку, деревянное.

— Гнилая гниль! Пусть с тебя живьем сдирают кожу и насаживают на крошечные вилки, пока ты не заплатишь за каждую каплю пролитой крови и каждую унцию причиненных тобой страданий!

— Она знает об этом? — спросил Йото.

— Она просто немного запуталась в моей личности. — Он жестом попросил их отойти, а затем захлопнул дверь. Ее возмущенные крики стихли. — Давайте займемся текущими делами.

Его управляющий и генерал не нуждались в дополнительной поддержке. Королевство разваливалось с каждым днем. Все отступили во дворец, по крайней мере те, кто жил или оставался в сознании. Все остальные погибли, бежали или впали в непрекращающуюся кому.