Убийство по-домашнему
Шрифт:
— Ага… — Мой собеседник колебался. — Ну хорошо. Прошу вас передать кое-что миссис Френд. Это говорит Петербридж, адвокат покойного мистера Френда. Прошу сказать миссис Френд, что я приеду завтра после обеда вместе с мистером Моффетом, как мы и договаривались. Возможно, у неё уже изменились планы.
— Слушаюсь, мистер Петербридж.
— Благодарю вас. А… гм… гм… Как себя чувствует её сын? Мне бы хотелось, воспользовавшись случаем, узнать, как его здоровье. Какая ужасная автомобильная катастрофа! Надеюсь, завтра он уже будет чувствовать себя сносно?
— Да. Молодой
— Да. На завтра. — Мистер Петербридж издал какой-то странный звук, который можно было бы назвать кашлем. — Завтра должно состояться это испытание… — закончил он.
Испытание…
— Это все, сэр? — спросил я.
— Да, вроде бы все. Передайте миссис Френд, чтобы она сообщила мне, если у неё имеются какие-то возражения или если произойдут какие-то изменения. Однако ничего подобного я не предвижу.
Что-то щелкнуло в трубке, и мой контакт с мистером Петербриджем, адвокатом покойного мистера Френда, прервался.
Я несколько секунд сидел неподвижно, глядя на трубку. Психически, так же как и физически, я все еще был инвалидом. Я не мог владеть собой, и этот разговор, такой непонятный и одновременно полный намеков на какие-то планы, которые должны были воплотиться в жизнь, привел меня в состояние невероятного возбуждения. Завтра должно состояться испытание. Значит, время теперь играло решающую роль. У меня оставалось всего лишь несколько часов, до того как… до того как что-то произойдет. Чувство, что я попался в ловушку, стало почти невыносимым.
Я чувствовал себя, как муха, приклеившаяся к клейкой ленте.
Я сидел и смотрел на телефон, и тут вдруг мне в голову пришла одна сумасшедшая мысль. Нетти действительно ушла, но она оставила кое-что после себя. Другими словами, она сказала мне, что Эмма, прежняя кухарка, служит сейчас у какого-то семейства Кэртисов на Темпл-Драйв.
Я снял трубку и сказал телефонистке:
— Я бы хотел соединиться с семейством Кэртис на Темпл-Драйв. Но я не знаю номера их телефона.
Ожидание показалось мне вечностью. Наконец телефонистка сообщила мне номер. Георгис Кэртис, 1177, Темпл-Драйв?
— Да.
— Номер телефона: Лона 3–1410. Хотите, чтобы я вас сейчас соединила?
— Да, пожалуйста!
Я услышал на противоположном конце линии тихий зуммер. Я не имел понятия, как мне удастся уговорить Эмму прийти в дом Френдов. Я также не знал, каким образом, даже если она и придет, мне удастся незаметно провести её ко мне в комнату и использовать её информацию для разоблачения заговора. Ведь Эмма утверждала, что мистера Френда убили. Я должен каким-то образом вытянуть из неё, что навело её на эту мысль.
Когда я ждал соединения, мне казалось, что вся комната у меня за спиной кишит моими невидимыми врагами. Наконец зуммер прекратился, и в трубке раздался чей-то голос:
— Алло?
— Это квартира Кэртисов?
— Да.
— Попросите, пожалуйста, к телефону кухарку.
— Кухарку? Ну… конечно, пожалуйста! Подождите минутку.
Наступила
новая, полная напряжения пауза. Потом я услышал другой женский голос, хрипловатый и как будто несмелый.— Алло? Кто это говорит?
— Это Эмма?
— Кто? Кто вам нужен?
— Это Эмма, та, которая работала раньше у семейства Френдов?
— Эмма?
— Да…
— А-а-а! Вы, наверное, говорите о кухарке! Такой пожилой, седой?
— Да, да! — торопливо повторил я.
Снова пауза, потом тот же голос:
— Эммы здесь нет. Она уволилась пару недель назад. Сейчас здесь работаю я.
Я почувствовал, как у меня внезапно сжалось сердце.
— А вы, случайно, не знаете, каким образом я мог бы связаться с ней?
— С Эммой? Эмма заболела. Вы ведь знаете, что Эмма очень стара. Она уже вообще не работает.
— Но, может быть, вы знаете, где её можно найти?
— Я знаю только, что она поехала к дочери. Погодите, погодите… куда же она поехала? Вайоминг? Висконсин… В один из этих штатов.
— И все-таки?
На противоположном конце прервали разговор. Я медленно опустил трубку на вилки.
— Ты звонил кому-то, Горди?
Я оглянулся. На пороге стояла Марни. Она прислонилась к дверному косяку, в её красных губах торчала сигарета. Её молодые любопытные глаза не отрываясь смотрели на меня.
Меня захлестнула волна сомнения — даже на один-единственный краткий миг я не в состоянии уйти от бдительности Френдов. Однако я попытался улыбнуться Марни.
— Кто-то звонил матери, и я взял трубку, только и всего, — сказал я. — Какой-то мистер Петербридж.
Я не имел понятия, много ли она подслушала из моего безнадежного разговора с преемницей Эммы. В любом случае, по ней это не было видно. Она подошла ко мне и положила руки мне на плечи. Обычное выражение цинизма и иронии внезапно исчезло с её лица, она стала просто молоденькой испуганной девушкой. Странным ломающимся голосом она выдавила из себя:
— Разве это не страшно…
— Что страшно?
Её губы дрожали.
— Ты такой милый, хороший человек. Я уже больше не могу на это смотреть!
— На что, Марни?
— На то, что они с тобой вытворяют… Селена…
Мать… Нэйт… Все вместе! Это дьяволы во плоти, это воплощение сатаны!
Она опустилась на поручень кресла. Обвила руками мою шею и прижалась лицом к моей щеке. Начала говорить прерывающимся голосом.
— Я не выношу их! Я всегда их не выносила. Они такие же подлые, как отец, а может, даже еще хуже! — Она целовала меня в щеки, в веки, в губы с какой-то дикой страстью. — Они способны на все! На все! И они никого не пощадят!
Я был застигнут врасплох. Неужели это какой-то новый дьявольский коварный ход этой семейки? А может быть, я каким-то невероятным образом заполучил союзника в ту минуту, когда уже потерял всякую надежду? Я обнял ее и прижал к себе так, что почувствовал её юную грудь. Она всхлипывала все сильнее и сильнее. Я поцеловал её волосы. Она вздрогнула и крепче прижалась ко мне.
— Скажи мне, — прошептал я, — скажи мне, Марни, деточка, любимая… Что они со мной делают?..
— Я не могу… не могу… нет…