Убийство по-домашнему

— Не могла? — задиристо спросила старшая сестра Дина. — Однажды она потеряла пианино!

Арчи скептически наморщил нос.

— Да-да, потеряла! — вмешалась Эйприл. — Это было тогда, когда мы переезжали с Истгейт-авеню. Мамочка забыла дать новый адрес тем людям, которые должны были перевезти пианино, а поскольку они приехали за ним, когда нас там уже не было, то возили пианино по всему городу. Они рассчитывали на то, что мамочка позвонит в транспортную фирму. Но мамочка потеряла листок с названием и адресом, поэтому ей пришлось звонить во все транспортные фирмы, которые значились в телефонном справочнике, пока она не попала наконец в нужную.

Воцарилось молчание.

— Мамочка вовсе не рассеянная по своей натуре, — наконец сказала Дина. В ее голосе звучала тревога. — Просто у нее слишком много забот.

Трое малолетних Карстерсов сидели на балюстраде крыльца перед домом, выставив голые загорелые ноги на предвечернее солнце. Со второго этажа большого старого дома доносился приглушенный стрекот пишущей машинки, работающей с рекордной быстротой. Мариан Карстерс — она же Кларк Камерон, она же Эндрю Торп, она же Дж. Дж. Лейн — заканчивала свою очередную детективную повесть. Когда она закончит это произведение, то позволит себе денек отдохнуть, сходит к парикмахеру и купит подарки троим детям. С легкомысленным мотовством сводит их в ресторан пообедать и купит им билеты на самый интересный спектакль в городе. А на следующий день снова сядет писать очередную детективную повесть.

Таков был привычный образ жизни, уже хорошо известный троим детям. Дина утверждала, что этот порядок установился еще тогда, когда Арчи лежал в пеленках.

День был теплый, сонный. Перед домом простиралась поросшая лесом долина, погруженная в слабую дымку. То здесь, то там среди деревьев поблескивали крыши, хотя их было немного. Мариан Карстерс выбрала этот дом именно по причине его уединенности и тишины. Их единственными ближайшими соседями были Сэнфорды, занимающие розовую виллу в псевдо-итальянском стиле, отделенную пустым участком, несколькими деревьями и высокой живой изгородью.

— Арчи, — внезапно сказала Эйприл мечтательным голосом, — загляни в коробку для сахара.

Арчи страстно запротестовал. Эйприл было двенадцать лет, а ему только десять, однако это не повод, чтобы он был у нее на побегушках. Если ей хочется, она сама может заглянуть в коробку для сахара. В заключение всего этого вывода он спросил:

— Зачем?

— Затем, — ответила Эйприл.

— Арчи, — решительно сказала Дина, кладя на чашки весов авторитет своих четырнадцати лет. — Одна нога здесь, другая там!

Арчи простонал, но подчинился. Он был маленький для своего возраста, с непокорными темно-русыми волосами и лицом, которое каким-то чудом выражало одновременно невинность и нахальство. За исключением пяти минут непосредственно после купания, Арчи всегда был чуточку чумазым. Сейчас у него вдобавок были развязаны шнурки кедов и красовалась небольшая дыра на колене вельветовых штанов.

Дина в свою пятнадцатую весну заслуживала ядовитого определения, которое для нее придумала Эйприл: «ядреная девка». Высокая, хорошо сложенная, с буйными и пушистыми волосами, огромными карими глазами и симпатичным личиком, то улыбчивым, то серьезным — когда ей нужно было воспользоваться авторитетом старшей сестры. Она с шиком носила ярко-красную юбочку, клетчатую блузку, зеленые гольфы и запыленные коричневые тапочки.

Эйприл была маленькая и на первый взгляд хрупкая. Волосы у нее были гладкие и светлые, глаза такие же большие, как у Дины, но серо-голубые. Все говорило о том, что из нее вырастет красавица, но еще больше о том, что она вырастет особой очень ленивой. Эйприл знала об этом. На ней были белоснежные брюки и блузка, красные босоножки с завязками вокруг щиколоток, а в волосы она вплела пурпурный цветок пеларгонии.

Звук, похожий на топот скачущего галопом жеребца, еще издали проинформировал сестер, что Арчи возвращается. С громким возгласом мальчик выбежал из дверей и одним прыжком снова оказался на балюстраде.

— Я положил индюка в холодильник! — воскликнул он. — Откуда ты знала, что он в коробке для сахара?

— Метод дедукции, — ответила Эйприл. — Когда сегодня утром мамочка положила доставленные продукты в кладовку, я обнаружила пакет с сахаром в холодильнике.

— Вот что значит иметь голову на плечах! — сказала Дина. Она вздохнула. — Ах, если бы мамочка снова влюбилась! Нам бы пригодился мужчина в доме.

— Бедная мамочка! — вздохнула Эйприл. — У нее вообще нет никакой личной жизни. Она одна-одинешенька на всем белом свете.

— У мамочки есть мы, — сказал Арчи.

— Это не то, — глядя на него сверху вниз, заметила Эйприл. Она мечтательно смотрела на долину. — Если бы мамочке удалось разгадать тайну настоящего убийства! Это было бы для нее прекрасной рекламой, и ей не пришлось бы писать столько книг.

Арчи заколотил пятками о стену.

— А я бы хотел, чтобы мамочка разгадала тайну убийства и влюбилась! — сказал он.

Эйприл говорила позднее, что наверняка Провидение подслушивало их разговор, потому что именно в этот момент они услышали выстрелы.

Два выстрела, один за другим, оба со стороны виллы Сэнфордов. Эйприл схватила сестру за руку и почти беззвучно прошептала:

— Слышишь?

— Наверное, мистер Сэнфорд стреляет по птицам, — скептически решила Дина.

— Мистера Сэнфорда еще нет дома, — сказал Арчи.

По дороге промчался автомобиль, невидимый за стеной зарослей. Арчи спрыгнул с балюстрады и хотел побежать в сторону пустого участка, но Дина остановила его на ходу, схватив за воротник. Промчался второй автомобиль. Потом наступила тишина, только пишущая машинка стрекотала в комнате на втором этаже.

— Это было убийство! — сказала Эйприл. — Позовите мамочку.

Трое детей посмотрели друг на друга. Пишущая машинка стучала в умопомрачительном темпе.

— Сама позови, — сказала Дина. — Это твоя гениальная идея.

Эйприл покачала головой.

— Иди ты, Арчи.

— Даже не подумаю, — решительно заявил Арчи.

В конце концов все трое поднялись по лестнице, тихо, как мышки. Дина приоткрыла дверь в комнату матери, и три головы заглянули внутрь сквозь щелочку.

Мать — а вернее, в данную минуту Дж. Дж. Лейн — не оторвала взгляда от пишущей машинки. Поцарапанный старый письменный стол, на котором громоздились кипы бумаги, рукописи, заметки, подручные энциклопедии, использованные листы копирки и пустые пачки из-под сигарет, почти заслонял ее фигуру. Сбросив туфли, она босыми ногами оплела ножки столика, который, казалось, пританцовывает — так он подскакивал под стрекочущей пишущей машинкой. Темные волосы она кое-как стянула на макушке, на носу у нее была широкая черная полоса. Густой табачный дым наполнял всю комнату.

— Ничего не выйдет, даже если действительно совершено убийство, — прошептала Дина. Она бесшумно закрыла дверь. Вся троица на цыпочках сошла вниз.

— Ничего страшного, — не теряя уверенности в себе, заявила Эйприл. — Пока что мы сами проведем предварительное расследование. Я читала все Мамочкины книги и знаю, что нужно делать.

— Мы должны вызвать полицию, — сказала Дина.

Эйприл решительно запротестовала:

— Только после тщательного расследования дела. Так всегда поступает Дон Дрекслер в повестях Дж Дж. Лейна. Возможно, мы обнаружим какие-нибудь важные вещественные доказательства, которые передадим только маме. — Когда они пересекали газон, Эйприл добавила: — Помни, Арчи, веди себя тихо и прилично.