Убийство по расписанию

Последовав совету Вари, Рудерлинг отправился к месту назначения не на такси, а воспользовался услугами метрополитена. Погрузившись в толчею подземных переходов, он в очередной раз отметил для себя, что московская подземка чем-то напоминает ему Мюнхен его молодости. Рассказывая своим друзьям в Германии о поездках в Россию, Владимир называл Москву с ее толчеей и давками в метро непрекращающимся ни на час «Октоберфестом». По впечатлениям юности от традиционного для компании Рудерлинга посещения ежегодного баварского праздника пива, «Октоберфеста», Московский метрополитен в течение дня собирает не меньше людей со всего мира, чем Мюнхен за все время праздника. Воспоминания, в которые погрузился Рудерлинг во время поездки на метро, несколько улучшили его настроение, и, поднимаясь из подземного перехода на станции «Охотный Ряд», он почувствовал, что у него открылось так называемое «второе дыхание» и что неудачи предшествующего дня несколько отступили, а неприятный осадок почти бесследно растворился.

Звонивший ему на мобильник незнакомый человек не заставил себя долго ждать. Встретившись, мужчины обменялись рукопожатиями.

– Прошу меня простить, я немного заблудился, прогуливаясь по площади, – слегка виновато сказал Рудерлинг после приветствия.

– Что вы, не стоит извиняться, – доброжелательно откликнулся незнакомец. – Я уверен, что вам в Москве успели причинить гораздо больше неудобств. Вы не будете возражать, если я предложу вам небольшую прогулку по центру Москвы, а затем легкий ужин? У меня на примете есть парочка укромных местечек, где можно спокойно поговорить и вкусно перекусить. – Мужчина уверенно взял инициативу разговора в свои руки, и этот факт не остался без внимания со стороны Рудерлинга.

Однако недавние впечатления от поездки в метро и необычная для Рудерлинга погода – сильный снегопад – вполне располагали к дальнейшему праздному времяпрепровождению, а потому Владимир, особо не сопротивляясь, принял предложение своего нового знакомого.

Как вскоре выяснилось, мужчина оказался довольно хорошим рассказчиком. По крайней мере небольшая импровизированная экскурсия увлекла иностранного гостя и полностью отвлекла от событий, произошедших до этой незапланированной ранее встречи. Экскурсовод оказался эрудированным человеком, особенно в вопросах, касающихся архитектуры, и с неподдельным интересом рассказывал истории из жизни архитекторов, принимавших участие в тех или иных постройках в центре Москвы. Увлекаясь своим рассказом не меньше, чем с удовольствием слушающий его иностранец, он провел гостя по Манежной площади до Моховой улицы, а оттуда экскурсия продолжилась в сторону Библиотеки имени Ленина. Однако до самой библиотеки они не дошли. Далее, вдоль стен Кремля, они прошли назад до Манежной площади и дальше. Свернули в сторону Никольской. Проделав в общей сложности довольно приличный путь, в районе ГУМа, в Ветошном переулке, экскурсия завершилась, и экскурсовод достаточно быстро вышел из взятого на себя образа.

– Предлагаю остановиться здесь и все-таки поесть, – сказал он, показывая одной рукой на вход в здание ГУМа. – На третьем этаже есть очень приличное местечко, где вкусно кормят. Народу, правда, много, но в общем там довольно непринужденная обстановка. Называется это место «Сбарро». И там прекрасный кофе. Я очень люблю пить у них кофе.

Мужчины поднялись на третий этаж, однако мест в том заведении, на которое так надеялся спутник Рудерлинга, не оказалось. Кафе и ресторанчики поблизости также сплошь были забиты влюбленными парочками, которые сменяли другие пары, ожидающие в очереди, когда освободится хоть один столик.

– Да, я не принял во внимание, что сегодня четырнадцатое февраля и во всех кафе будет яблоку негде упасть. Вся надежда на «Боско». Это на первом этаже. Давайте спустимся, – предложил мужчина и увел Рудерлинга через ряды фешенебельных магазинов к лестнице, ведущей на первый этаж.

Рудерлинг уже прилично устал и мечтал только об одном – найти какое-нибудь местечко в любой забегаловке и поесть, сдобрив пищу приличной кружкой холодного пенящегося пива. Он вспомнил, что в гостинице его ждет вобла и остывшее за день пиво... Тут он подумал, что за все время прогулки практически не думал о деле, а негодование по поводу отсутствия Юлии Владимировны прошло.

Тем временем они спустились на первый этаж ГУМа. Ресторанчик, о котором говорил провожатый Рудерлинга, был забит до отказа.

– Вы так увлекли меня интересной экскурсией, что я даже не поинтересовался главным. Зачем вам нужна была эта встреча? Что у вас за предложение ко мне? – спросил Рудерлинг, толкая от себя одной рукой стеклянную дверь в ресторан и заглядывая внутрь.

Ресторан был красиво украшен вазонами с цветами. Пастельные тона убранства ресторана, теплый приглушенный свет и мягкие струящиеся занавеси в сочетании со стеклянными стенами создавали настолько уютную атмосферу, что помышлять о том, что здесь найдутся свободные места, было бессмысленно. Посетителей было не меньше, чем в кафе третьего этажа.

Когда Владимир отпустил ручку двери и развернулся к спутнику, тот был на приличном расстоянии от Рудерлинга. Немец подумал, что его вопрос просто не был услышан.

Так и не найдя, где пообедать, спутники вышли из здания ГУМа на Красную площадь и пошли вдоль стен магазина по направлению от Ильинской улицы к Никольской.

Тут Рудерлинг заметил, что в баре, мимо которого они проходили, как раз освобождается столик. Компаньоны, не сговариваясь, развернулись к дверям бара и успели занять освободившиеся места. Это было одно из лучших мест бара, с видом на Красную площадь. Из окна открывался вид на Спасскую башню Кремля. Так что, сидя за столиком, можно было наблюдать за ходом курантов. Рудерлинг с удовольствием погрузился в обитое кожей округлой формы низкое кресло и, внимательно изучив предоставленное ему новым знакомым меню, сделал заказ. Когда принесли еду и мужчины слегка утолили голод, разговор между ними пошел более оживленно.

– Я привез ряд договоров с Берлинским комбинатом лечебного питания. Это мой новый поставщик, – говорил Рудерлинг, с аппетитом проглатывая традиционный русский блинчик с красной икрой. – Я возлагаю большие надежды на развитие этого направления в нашем бизнесе. Насколько я помню, в Россию я не поставлял немедикаментозные средства...

– Это я и хотел бы обсудить с вами, – перебил Владимира сидящий напротив него мужчина. – Дело в том, что я в некотором роде знаком с тем видом деятельности, которой вы занимаетесь. – Он отложил в сторону столовые приборы и старательно промокнул губы салфеткой. – И я хочу предложить вам новый вариант сотрудничества. Здесь, в России, и в принципе возможно, с той же самой фирмой с которой вы работаете сейчас. Я говорю о «Нейрониксе».

Рудерлинг удивленно вскинул брови, и его новый знакомый звонко и раскатисто засмеялся. Его смех был настолько заразительным, что Владимир тоже не смог сдержать невольной улыбки. Да, таинственный собеседник умел расположить к себе чисто с психологической точки зрения, да и заинтриговать. Рудерлинг был искренне заинтересован.

– Да-да. Как видите, у меня отлично налажена информация. К тому же у меня есть и несколько конструктивных предложений по модернизации вашего бизнеса. Скорее всего, Юлия Владимировна, к которой вы прибыли, может отойти от дел. Вы понимаете, о чем я говорю? Я хочу предложить вам бизнес напрямую. Между нами.

* * *

Вторник. 18 часов 30 минут

– Написала? – Крячко открыл глаза, едва Завладская отложила в сторону ручку.

– Написала.

– Все?

– Все, Стасик, все. – Она и не думала следовать его совету и убирать из своего лексикона эту уменьшительно-ласкательную форму его имени.

Крячко протянул руку, и Завладская передала ему три исписанных листа. Рядом лежали еще два, но то, что в них было изложено, Юля забраковала в процессе. Полковник тяжело вздохнул и углубился в чтение. Не желая ему мешать, Завладская поднялась с дивана и направилась в кухню. Сквозь легкую шелковую ткань ее пижамы просвечивалось очертание ее фигуры, но теперь Стас уже не относился к этому обстоятельству с таким томлением, как сегодня днем. Юля поставила на плиту чайник и достала турку.

– Стасик, ты хочешь есть?

Крячко на мгновение оторвался от ее письменных откровений и поднял глаза. Он только сейчас осознал, что ел сегодня всего один раз. Но чувство голода отсутствовало. Это было по меньшей мере странно. Станислав не помнил, когда в последний раз он мог бы пренебречь приемом пищи.

– Нет, не хочу, – отказался он.

– А я хочу. Я ужасно хочу есть.

Она сняла крышку со сковородки, запустила в нее руку и, достав колету, откусила от нее добрую половину. Достала из хлебницы хлеб. Отщипнула кусок и положила на него вторую половину котлеты, сделав себе бутерброд.