Убийство под аккомпанемент

Морри ухватил его за рукав.

— Нет, Сид, только не сейчас. Только не перед выступлением. И говори тише, Сид, будь другом. Он ведь рядом. Сам знаешь, каков он. Он уже устроил сегодня сцену. Вот черт! — крикнул Морри, вскакивая на ноги. — Я едва не забыл! Он хочет, чтобы в новом номере мы все-таки выступали по второму варианту. И взбредет же в голову! Сначала так, потом хочу как у тебя. Он до того меня довел, что я, похоже, должен изображать маэстро, дающего два номера разом. Бог знает, его светлости это не понравится. Нужно сказать «Мальчикам». А я едва не забыл, так с вами разнервничался. Да, и ты еще не слышал, отчего я на самом деле так дергаюсь. Ты знаешь, какой я. Все из-за пушки. Это такая чертова штуковина, Сид, и его светлость сам делал холостые патроны, и, Боже ты мой, я весь на нервах. С него станется натолкать в барабан вместе с холостыми настоящих. Они все вперемешку валялись у него в чертовом ящике. А ведь он, старина, взаправду целится в Карлоса и взаправду стреляет. Ничего, да?

— А мне что за дело, если он его грохнет? — свирепо буркнул Скелтон.

— Не говори так, Сид, — раздраженно зашептал Морри. — Жуткая ситуация. Я надеялся, ты меня выручишь, Сид.

— Почему бы тебе не осмотреть заранее пушку?

— Мне? А что я пойму? И он меня к ней не подпустит. Прямо тебе говорю, мне и подходить к нему боязно, вдруг он начнет на меня орать.

Повисло долгое молчание, наконец Скелтон спросил:

— Ты про пушку не выдумал?

— А что, по мне скажешь, я шучу?

— Без восьми минут одиннадцать. Нам лучше пойти к ребятам. Если представится случай, я попрошу его показать патроны.

— Отлично, Сид. Было бы так здорово. — Морри промокнул лоб. — Просто чудесно было бы. Ты настоящий друг, Сид. Ну же. Пошли.

— А вот другое дельце я не спущу, — вскинулся вдруг Скелтон. — Хватит с меня мистера Карлоса Риверы. Он еще кое-что узнает, и очень скоро. Пошли.

Они вышли в главный офис. Ривера, сидевший с мистером Цезарем Бонном, оставил их без внимания. Морри глянул на него робко.

— Как раз иду договариваться к «Мальчикам», старина, — сказал он. — Ты войдешь через заднюю дверь, ладно?

— Прочему бы нет? — ядовито спросил Ривера. — Я всегда оттуда выхожу. Я выступаю, как репетировали. Естественно.

— Верно. Естественно. Прости мои придирки. Пошли, Сид.

Цезарь встал.

— Уже пора? Тогда я, пожалуй, пойду осчастливлю нашего нового музыканта.

Он первым прошел в вестибюль, по которому еще тек поток припозднившихся гостей. Тут они встретили Фелиситэ, Карлайл и Эдварда.

— Мы идем пожелать Джорджу удачи, — сказала Фелиситэ. — Привет, Сид. Очень мило с твоей стороны, что ты позволил ему сыграть. Пошли.

Все разом вошли в комнату оркестра, которая располагалась сразу за сценой и дверь из которой вела в альков для оркестра. Здесь они застали музыкантов с их инструментами.

— Слушайте сюда, мальчики. Играем по второму варианту. Дирижеру все равно. Карлосу не нравится идея с падением. Он боится неловко упасть и ушибиться, оттого что будет держать инструмент.

— Эй! — крикнул лорд Пастерн.

— Вы же сами того хотели, лорд Пастерн, верно? — лопотал Морри. — Все отличненько, правда? Лучше и быть не может.

— Я падаю в обморок, и меня уносят?

— Именно-именно. Второй вариант. Я уговорил Карлоса. Все довольны? Отлично.

«Мальчики» начали настраивать инструменты. Комнату заполнили различные шумы, но все с оттенком предвкушения. Двойной барабан гудел и бормотал.

Беспечным шагом к лорду Пастерну подошел Скелтон.

— Не мог не прийти и не пожелать удачи новой сенсации, — сказал он, глядя на него в упор.

— Спасибочки.

— Великий вечер, — пробормотал Цезарь Бонн. — Его надолго запомнят.

— Револьвер будет заряжен? — спросил Скелтон и неприятно рассмеялся.

Револьвер вместе с сомбреро лежал возле барабанов. Лорд Пастерн его взял, и Скелтон тут же поднял руки над головой.

— Заранее во всем сознаюсь, — сказал он. — Так он заряжен?

— Холостыми.

— Вот те на! — Скелтон громко рассмеялся. — Надеюсь, они и вправду холостые.

— Джордж сам их изготовил, — вмешалась Фелиситэ.

Опустив правую руку, Скелтон протянул ее лорду Пастерну, и тот вложил в нее револьвер.

На некотором расстоянии Морри с шумом выдохнул. Переломив ствол, Скелтон поддел ногтем край патрона и его вытащил.

— Отличная работа, лорд Пастерн. — Он крутанул барабан, доставая и убирая один за другим все патроны. — Воистину отличная работа, — повторил он.

Явно довольный, лорд Пастерн пустился рассказывать историю револьвера, своих собственных отличий меткого стрелка и обстоятельств, при которых деверь презентовал ему оружие. Указал он и на инициалы, нацарапанные на рукояти. Скелтон напоказ прищурился, заглядывая в дуло, щелчком закрыл револьвер и вернул его лорду Пастерну. Повернувшись, он посмотрел на Морри.

— Путем, — подтвердил он, потом осведомился: — Чего мы ждем?

И тут же стал подтягивать и подвинчивать что-то в своих барабанах.

— Удачи новому номеру, — сказал он, и барабаны завибрировали.

— Спасибо, Сид, — отозвался Морри.

Запустив пальцы в кармашки жилета, он обеспокоенно оглядел собравшихся. Он пошарил в одном кармане, потом в другом. Пот мелкими каплями проступил у него над бровями.

— В чем дело, дружок? — спросил Хэппи Харт.

— Не могу найти таблетку.

Он начал выворачивать карманы, выдергивая подкладку.

— Я без нее на части развалюсь. Боже, я же знаю, у меня где-то есть одна!

Дверь, ведущая в ресторан, открылась, и с инструментами вошли «Дживстеры». Они поулыбались «Мальчикам Морри» и косо глядели на лорда Пастерна. Комната наполнилась набриолиненными головами, черными фигурами и причудливыми очертаниями саксофонов, контрабасов, аккордеонов и барабанов.

— Нам пора убираться, а, Фэ? — спросил Эдвард. — Пошли, Лайл. Удачи, кузен Джордж.

— Удачи.

— Удачи.

Они вышли. Морри все еще обшаривал карманы. Остальные нервно за ним наблюдали.

— Не стоило тебе до такого себя доводить, — сказал Скелтон.

Лорд Пастерн с видом обвинителя на суде ткнул в Морри пальцем:

— Теперь до вас, возможно, дойдет ценность того, о чем я вам говорил, — предостерег он Морри.

Тот бросил на него полный ненависти взгляд.

— Господи милосердный, старина! Нам на сцену надо, — вмешался Хэппи Харт.

— Я должен ее принять. Меня всего трясет. Я не могу смотреть. Один из вас…