Убийство в Эшли-Грин. Осторожно, яд! (сборник)
Шрифт:
От возмущения Гай утратил дар речи и только испепелял кузена гневным взглядом. А Рэндол с улыбкой открыл дверь, пропуская Стеллу.
Она не заставила долго ждать, и вскоре, уже в шляпке, подошла к машине и заняла место рядом с Рэндолом.
– Какое счастье сбежать отсюда хотя бы на полчаса! – воскликнула девушка. – Знаешь, Рэндол, это становится невыносимым.
– Понимаю и потому не обольщаюсь на свой счет. Ты здесь не для того, чтобы насладиться моим обществом. – Он включил зажигание.
– Прости, я не хотела тебе нагрубить.
– Прелесть моя, да ты не в себе. Нельзя
Стелла вымученно улыбнулась:
– Нервы у меня на пределе. Ты должен помочь, Рэндол.
Некоторое время он молчал, а потом спросил нараспев:
– С чего ты решила, что я могу помочь?
– Ты фактически признался, что знаешь какую-то тайну.
– У тебя не в меру буйное воображение, мое сокровище. Я сказал, что не желаю проливать свет на тайну.
– Но это необходимо сделать! – с жаром возразила Стелла.
– Боюсь, на сей раз ты права, – кивнул Рэндол.
– Рэндол, скажи, что тебе известно? Чего ты опасаешься? Ведь тетю Харриет убил не ты!
– Разумеется, не я, – спокойно согласился Рэндол. – И вообще, я рассматриваю смерть тети Харриет как ненужное и очень досадное осложнение. Лучше расскажи, как все произошло.
– Ну, за завтраком она сказала, что неважно себя чувствует. Накануне вечером ужин был отвратительным, как никогда, и Гай предположил, что тетино недомогание связано с едой.
– Он говорил серьезно, с сочувствием, или просто решил изящно пошутить?
– Изящно пошутил, совсем в твоем стиле.
– Ну, милая, я заслуживаю большего. Тебе следует срочно исправиться. Мой стиль уникален.
– Ладно, прими мои поздравления. В общем, тетю все раздражало, и она съела ломтик бекона, пытаясь доказать, что вчерашние сардины никак не связаны с ее плохим самочувствием.
– Минуточку, – перебил Рэндол. – Хочу внести ясность. Сардины являются главным действующим лицом в печальной истории? Если так, объясни во всех подробностях, какую они сыграли роль.
– Их подали в качестве закуски к ужину, только и всего.
– Ну, если это все, то страсть к экономии у тети Харриет достигла опасного предела, – с ухмылкой прокомментировал Рэндол.
Стелла хихикнула, но тут же сдержалась и приняла серьезный вид.
– Прекрати шутить, Рэндол. Здесь нет ничего смешного, и вообще с твоей стороны отвратительно смеяться над такими вещами.
– Не осуждай меня, дорогая. Просто хотел тебя рассмешить.
– Зачем? – Стелла бросила быстрый взгляд на кузена.
– Какая серьезная девушка Стелла, – улыбнулся Рэндол. – Мне это не по душе. Но давай рассказывай дальше леденящую кровь историю.
– Да, собственно, и рассказывать особенно нечего. После завтрака тете Харриет стало хуже, она поднялась к себе и сказала маме, что плохо себя чувствует. Мама уложила ее в кровать и дала какое-то лекарство. Потом тетя уснула, и мама ее не беспокоила. В обед я зашла к ней в спальню, а она уже была мертвая.
Рэндол рванул вперед и, обогнав грузовик, снова сбавил скорость.
– А теперь ознакомь меня со всеми эпизодами, которые ты выбросила из своего повествования.
– Ничего я не выбрасывала. Но меня не покидает чувство, что полиция считает маму каким-то образом причастной
к смерти тети Харриет.– Похоже, не одни они разделяют эту точку зрения, – заметил Рэндол.
– Ты о чем? – испугалась Стелла.
– Если уверена, что твоя праведница-мать не приложила руку к убийству родственницы, то о чем же тревожиться, любовь моя? Давай выкладывай всю правду!
– Я и не думаю, что мама причастна к убийству! Только боюсь, все обернется против нее, и не знаю, что делать. Мама вымыла стакан, в котором дала тете лекарство, и приказала не заходить к ней в комнату. Любой на ее месте поступил бы точно так же, Рэндол! Но полицейские повернули дело так, что действия мамы кажутся подозрительными. И думаю, мама это поняла и сказала, что не помнит, кто вымыл стакан. Но всем было ясно, что она прекрасно помнит. Потом она твердит, что тетя скончалась от удара, и пытается как-то это обосновать. Она набросилась на Дерика, но я ему тоже не доверяю. Боюсь, он рассказал полицейским, как мама возражала против вскрытия. А что, если ее арестуют?
– Давай подождем, пока выяснится, действительно ли тетя Харриет умерла от яда, хорошо? – предложил Рэндол.
– Рэндол, почему ты что-то утаиваешь и не хочешь рассказать? – принялась умолять Стелла. – Дерик не стал бы настаивать на версии с отравлением, если бы не был уверен. А если тетю действительно отравили, неужели не понимаешь, что мотивы для этого имелись только у мамы или Гая… или у меня?
– Понимаю, – заверил Рэндол. – Но если вы сумеете сохранить присутствие духа, то еще можете избежать виселицы.
– Прекрати! – обиделась Стелла. – Я-то думала, ты решил вести себя прилично и в кои-то веки будешь серьезным. Надо было сразу догадаться, что ты все обратишь в насмешку!
– Как ни странно, любовь моя, в данный момент я – сама серьезность.
Стелла устремила на кузена любопытный взгляд.
– Ты любил тетю Харриет?
– Нисколько. Однако предпочел бы видеть ее живой, а не покойницей.
– Что означают свои слова?
– Понимаешь, прелесть моя, смерть тети Харриет создала чертовски неприятную и трудноразрешимую ситуацию! – признался Рэндол.
Глава тринадцатая
Остаток воскресного дня прошел в весьма неуютной обстановке. Сразу после обеда Рэндол покинул «Тополя», миссис Мэтьюс удалилась в спальню, чтобы отдохнуть, а Стелла и Гай отправились на прогулку, так как не могли найти себе места дома. В течение вечера миссис Мэтьюс трижды упомянула, как ей тоскливо и одиноко без золовки. Гай, чьи нервы окончательно расшатались, ядовито заметил, что, по его наблюдениям, жизнь под одной крышей с Харриет стала для матери настоящей каторгой. Зои прочла сыну нотацию о глупой привычке представлять события в ложном свете и постоянно преувеличивать и отправилась спать, объявив, что нисколько не сердится, но чувствует себя уязвленной. Стелла упрекнула брата в стремлении затеять ссору, а Гай стал выкрикивать, что, если сестра не прикусит язык, он за себя не ручается и гнев его будет ужасен. С этими угрозами он громко хлопнул дверью и вылетел из комнаты. А Стелла легла спать, и всю ночь до самого утра ее мучили кошмары.