Убийство в Кантоне

Носильщики с паланкином Яо были на месте, но Чао Тай покачал головой.

– Давайте немного прогуляемся пешком, —предложил он. – Духота здесь просто невыносимая, да еще этот чужеземный напиток сильно затуманил голову.

– Я человек с положением, – неуверенно протянул толстяк. – Нехорошо таскаться пеш­ком, как какому-то оборванцу…

– Не более чем начальнику тысячи императорской стражи, – сухо возразил Чао Тай. – Но улицы совсем обезлюдели, и нас никто не увидит. Так что пошли!

Потихоньку они добрались до угла улицы, а носильщики с паланкином следовали сзади на небольшом расстоянии.

– Еда была просто сказочной, – пробормотал Чао Тай, – однако этому арабу не следовало учинять безобразный скандал.

– А чего еще вы бы хотели от варвара? —пожав плечами, вздохнул Яо. – Однако зря вы его остановили. Девчонка больно много стала себе позволять, и хорошая порка послужила бы ей полезным уроком. Зумурруд ведь, знаете ли, не чистокровная арабка. Ее мать – из племени танка, речного народа, так что она дикарка вдвойне. Как бы то ни было, Мансур не посмел бы устроить серьезное наказание – до крови и рубцов.

Торговец облизал губы кончиком языка. Чао Тай смерил его неприязненным взглядом. Все его расположение к этому человеку вмиг улетучилось. За благодушным обликом Яо проглядывали отвратительные наклонности.

– Мне кажется, Мансур намеревался сделать именно это, – холодно отчеканил тайвэй. – И почему бы это он не посмел избить до крови свою рабыню?

Вопрос явно обескуражил Яо.

– Ну, насколько я знаю, Мансур ей не хозяин, – немного помедлив, ответил он. – Вроде бы у Зумурруд есть высокий покровитель. Эти молодцы не возражают, чтобы их женщины немного подзаработали, развлекая гостей танцами, но им вряд ли придется по вкусу, если танцовщицу вернут с исполосованной спиной.

– Но ведь Мансур назвал ее продажной!

– О, лишь затем, чтобы посильнее унизить! Выкиньте подобную мысль из головы, тайвэй! Да и в любом случае я бы не советовал вам связываться с этими темнокожими красотками. Зачастую они ведут себя очень грубо – как настоящие дикарки. Вот так-то, а теперь, если вы ничего не имеете против, я бы воспользовался своим паланкином. Мне еще нужно побывать на одной э-э… доверительной встрече.

– Смотрите не опоздайте, – мрачно напутствовал его Чао Тай. – Я как-нибудь доберусь самостоятельно.

Яо недоверчиво посмотрел на спутника – видимо, он почувствовал перемену в его отношении к себе. Накрыв руку воина пухлой ладошкой, он льстиво улыбнулся.

– Как-нибудь в другой раз я возьму вас с собой, тайвэй! Госпожа, коей я покровительствую, весьма благоразумна, а ее обхождение э-э… совершенно исключительно. Я навещаю ее постоянно, но только для разнообразия, как вы понимаете! Не то чтобы меня плохо привечали дома, вовсе нет! Нет, мне не на что жаловаться. Да по-другому и быть не может, учитывая, какую прорву денег я трачу на своих жен и наложниц. Уютное гнездышко, куда я наведываюсь, —недалеко от моей усадьбы. Точнее, на углу второй улицы к югу от храма Гуань-инь. Я бы взял вас с собой прямо сейчас, однако моя госпожа, увы, крайне застенчива… К ней не так просто найти подход! Правда, у нас есть общее увлечение, каковое, думаю, нас и сблизило. Но, увидев меня с незнакомцем, она может…

– Довольно, – перебил Чао Тай. – Не заставляйте госпожу томиться, иначе она сбежит! —И, отойдя подальше, вояка пробормотал: – Что вообще-то было бы для нее самым благоразумным поступком!

На ближайшей улице Чао остановил наемный паланкин и велел носильщикам следовать во дворец. Когда те трусцой двинулись в путь, тайвэй откинулся на подушках и попробовал немного соснуть. Но стоило ему смежить веки, как перед мысленным взором явилась соблазнительно прекрасная арабская танцовщица, и Чао Тай вновь уловил ее дурманящий запах.

Глава 7

Судья Ди и Тао Гань выскользнули из дворца через боковой выход и зашагали по главной улице города. Оба они сейчас походили на не первой молодости ученых мужей. Судья облачился в темно-синий хлопковый халат, повязав его на талии черным поясом, а голову прикрыл легкой шапочкой из черного шелка. Тао Гань надел по­ношенный коричневый халат и любимую бархатную шапочку.

Спутники отошли подальше от дворца и заглянули в первую попавшуюся харчевню. Судья Ди выбрал столик в самой глубине, где можно было беспрепятственно обозревать пеструю толпу посетителей.

– Заказывать придется тебе, – шепнул Ди Тао Ганю. – Как-никак ты говоришь на местном диалекте. Попроси большую миску похлебки с клецками. Я слышал, тут они какие-то особые. А еще возьми омлет с крабами – еще одно местное яство.

– Давайте заодно отведаем местного вина, —предложил Тао Галь.

– Было время, когда ты исповедовал воздержание, – улыбнулся судья. – Боюсь, Чао Тай оказывает на тебя дурное влияние!

– Нас с Чао Таем водой не разлить, – фыркнул советник. – Особенно после того, как его побратим Ма Жун заделался примерным семьянином!

– Поэтому я и не взял Ма Жуна с собой в эту поездку. Я рад, что он наконец остепенился и зажил счастливой семейной жизнью. Поэтому мне не хотелось втягивать парня в приключения и подвергать соблазну снова вкусить разгульной жизни. Мы и втроем непременно отыщем цензора!

– А есть у него какие-нибудь особые приметы или отличия в манере поведения, господин? Что-нибудь такое, о чем мы могли бы упомянуть, расспрашивая о нем в храме?

Судья Ди в задумчивости погладил бороду.

– Ну, Лю очень хорош собой и держится стой уверенностью, какую дают высокое положение и привычка вращаться при дворе. И конечно, язык. Лю говорит как истинный придворный и держится в соответствии с последними предписаниями. О, эта похлебка и впрямь пахнет очень аппетитно! – Вылавливая клецку из миски палочками, он усмехнулся. – Не унывай, Тао Гань, нам доводилось разгадывать и не такие загадки!

Тот улыбнулся в ответ и принялся смаковать еду. Покончив с простой, во весьма питательной пищей, они выпили по чашке крепкого ароматного чая, расплатились и вышли на улицу.

На темных улицах народу стало куда больше, так как близилось время вечерней трапезы. Однако в западном квартале было довольно многолюдно, а ведущую к Цветочной пагоде улицу запруди­ла веселая толпа молодых, празднично разодетых людей. Все они двигались в одном направлении.

– Сегодня день рождения милосердной Гуань-инь, – подсчитав на пальцах дни, объявил судья Ди. – В храме будет яблоку негде упасть.

Они миновали ворота ограды – храм и в самом деле расцветили праздничные огни. Выложенная камнями дорожка заканчивалась у высоких мраморных ступеней, что вели ко входу величественный зал, озаренный подвесными фонариками и гирляндами ярко раскрашенных масляных светильников. По обеим сторонам были выставлены столы со всевозможными товарами: от священных текстов до детских игрушек, так что засахаренные фрукты соседствовали с молитвенными четками. Продавцы масляных лепешек проталкивались сквозь толчею, громко расхваливая свой товар.