Убийство Вампира Завоевателя

Эреккус сузил глаза, как будто я задала подозрительно глупый вопрос, и отвлеклась на крики другого капитана, прежде чем успела ответить.

Эта мысль не давала мне покоя на протяжении всего долгого пути до Альки, словно кусочек головоломки, который я никак не могла понять, как встать на место. Я была здесь, чтобы собрать схему сильных и слабых сторон Атриуса, которую мы могли бы использовать для его уничтожения. Он, конечно, был загадочным человеком, но до сих пор мне казалось, что я постепенно сдираю с него все слои.

Однако эта маленькая частичка информации… она не соответствовала ничему из того, что я знала о нем.

Атриус молчал, пока мы поднимались по каменистым тропинкам. Это был трудный путь, тропинка была настолько узкой, что только двое мужчин могли идти рядом плечом к плечу. И это была самая легкая часть пути — отсюда уклон становился ниже, а затем резко поднимался к центральному городу, скалистым шпилем возвышавшемуся над нами.

Хотя наше приближение было тихим, ни у кого не было иллюзий, что это было тайное нападение. Аавес наверняка знал о нашем приближении. Вопрос был лишь в том, когда и как он решит это сделать.

И сейчас, когда мы достигли вершины тропы и внешних ворот Альки, высоких и наглухо запертых, сердце мое забилось в горле, а тело напряглось. Души воинов Атриуса простирались вокруг меня, топили меня в море своего кровожадного предвкушения. Ни одно чувство не сравнится с тем, что испытывает солдат, собирающийся вступить в бой. Волнение и ужас, волнение и страх — все это танцует на острие клинка между жизнью и смертью.

Воины Атриуса были хорошо обучены и закалены в боях. Они были спокойны и профессиональны. И все же это чувство было тем же самым. Тот же страх. Почему меня удивило, что эти почти бессмертные существа в такие моменты тоже чувствуют себя так близко к смерти?

Атриус поднял кулак, и его воины остановились — команда была молча понята всеми. Он остановился у ворот и уставился на них. Они были высокими и толстыми, но такими же уродливыми, как и сама Алька, — огромные плиты недостроенного железа, скрепленные кусками металла с шипами и несовпадающими перекладинами из полусгнившего дерева, все еще запятнанные кровью рабов, которых заставили их строить.

Далеко за воротами — так высоко над нами, что шпили были видны сквозь туман лишь как пятна оранжевого света, — находился замок Аавеса. Наша конечная цель. Голова змеи, которую нужно отрубить.

Атриус с каменным лицом взирал на отвратительные ворота, коварные горы, далекий громадный замок. Слабый намек на отвращение, словно легкий дымок, распространился от него. Он поднял руку, и четверо его людей заняли места по обе стороны от него. Каждая пара держала между собой странные приспособления — самым близким человеческим сравнением, которое я видел, были гигантские металлические арбалеты, но такие большие, что каждый из них приходилось поддерживать двум мужчинам. На наконечнике каждой из них горел маленький бело-голубой огонек. По одному воину из каждой машины провели пальцами по резным бокам оружия, и маленькие искорки красного света задрожали от их прикосновения.

Магия. Несомненно, магия Ньяксии. Нити дрожали в ее присутствии, словно испытывая тревогу перед чем-то незнакомым.

Атриус держал кулак поднятым, его глаза долго смотрели на нашу цель, словно бросая последний вызов.

Затем, так тихо, что, конечно, услышал только я, он пробормотал:

— Тук-тук.

Он опустил кулак.

Четверо воинов напряглись. Две вспышки света ослепили меня.

Взрывы белого огня пронеслись через ворота и устремились в ночное небо над самим замком. Хаос был стремительным и мгновенным. Я чувствовала его в воздухе, в нитях, в сотнях-тысячах далеких сущностей, которые только что ожили, затаились в ожидании и теперь готовы были броситься на нас.

Когда ворота были разрушены, а перед нами высилась каменная стена, Атриус выхватил меч и просто начал идти.

Воины Аавеса немедленно пришли за нами. Битва была похожа на обрушивающуюся волну — ты чувствуешь, как напряжение нарастает, нарастает, нарастает, чувствуешь холодную тень от нее на своем лице, а потом она вдруг оказывается повсюду, заполняя твои легкие.

Я тонула.

Так много ощущений. Так много кричащих мыслей. Нити, обычно проложенные в спокойной безмятежности, спутались и запутались. И вместе с тем в этом хаосе появилась энергия, которой я, к своему стыду, наслаждалась.

За воротами мы попали в ряд туннелей. Воины Атриуса должны были еще больше разделиться, чтобы как можно быстрее подняться в гору. В других местах входа другие подразделения его армии совершали аналогичный поход. Туннели Алька были намеренно запутанными — узкие, плохо освещенные и извилистые. Мы поднялись на много миль вверх, чтобы добраться до ворот, но туннели привели нас обратно, вниз, по сырым и скользким тропинкам.

Вампиры, однако, казались неустрашимыми. Темнота была их другом, в конце концов. Они были быстрее людей, увереннее на ногах. И Атриус был прав: его воины были очень хороши.

Но никто не был лучше него.

— Держись рядом со мной, — прохрипел он, когда первая волна воинов Аавеса обрушилась на нас, и я послушалась.

Люди Аавеса славились своей жестокостью. Они были одурманены наркотиками и больны, а также неистовы и отчаянны, а это может быть опасным качеством. Они набросились на нас с топорами, мечами, мачете — оружием, украденным у тех, на кого они совершали набеги, или собранным вместе, как будто они устроили игру со смертью. Это был их дом — они хорошо его знали. Некоторым вампирам пришлось приостановиться, чтобы разобраться в обстановке, не зная, как сражаться с таким непредсказуемым врагом. Даже я, с тем пониманием, которое давали мне нити, все равно удивлялась редким неожиданным нападениям.

Но только не Атриус.

Атриус сражался так, словно был создан для этого.

То, что я видела в нашем небольшом спарринге, было ничем. Это была игра. Он не колебался. Не споткнулся. Не делал пауз. Каждый удар его меча находил свою цель, быстро, эффективно. Он вскрывал раны быстрыми движениями, а затем использовал их кровь, словно это была еще одна конечность, подтягивая врагов к своему клинку или отбрасывая их в сторону.

Он возглавлял группу, когда туннели становились все более узкими, принимая на себя основную тяжесть волн обезумевших воинов Алькана, несущихся на нас. Но не имело значения, четверо ли человек нападали на него одновременно, или шестеро, или десять. Он расправлялся с ними, и при этом его присутствие оставалось ровным и нетронутым, как ледяная стена.

Я никогда не видела ничего подобного. Не было ни малейшего движения, ни намека на предвкушение, даже когда люди Аавеса налетали на него из-за угла. Любой другой боец, естественно, обнаруживал проблески своего предвкушения, и хорошие бойцы думали на несколько шагов вперед своего противника.

Но только не Атриус. Он как будто вообще ничего не предвидел — даже не пытался. Он просто отвечал. Одно дело, когда он спарринговал со мной. Другое дело — здесь, в бою.

Это было невероятно.