Участок
Шрифт:
– Ладно тебе. Это строители из «Поля чудес» промышляют, знаешь же.
– Мы вот с тобой говорим, а он слушает! – подначивал Володька. – Может, позвать его? Сигареткой угостим. А? – И вдруг закричал в пещеру: – Эй, Дикий Монах! Ты в каких штанах?
Неожиданно послышался странный звук: что-то глухо гукнуло. И не надо говорить, что это эхо – Володька и Колька тут с малолетства ошиваются, никакого эха тут не водится – по крайней мере, когда надо.
Они испугались, отпрянули, тут опять что-то гукнуло – и они помчались вниз
– Ты чего побежал, чудило? – спросил Володька, потирая локоть.
– Это ты побежал!
– Я тебя догонял, чтобы ты не сбежал совсем! Я же один не управлюсь!
– А почему ты меня впереди догонял? – удивился Колька.
– Почему, почему... Потому! Дорогу тебе, дураку, загораживал! Ладно, будем считать, что спрятано. Надо погрузчик на место вернуть.
Володька поехал возвращать погрузчик на машинный двор, Колька по пути соскочил и отправился домой, а Кравцов, потеряв интерес к прогулкам с бригадиром Бычковым, один навестил Стасовых с целью найти Володьку. Володьки не было, а Нина лежала под яблоней на раскладушке и читала книжку под названием «Дикое пламя любви», на обложке которой были изображены красивый мужчина и красивая женщина, не вполне одетые и обнявшиеся. Книжка была глупая, но интересная; к тому же Нине было приятно осознавать, что она понимает в любви и жизни гораздо больше, чем писательница, написавшая этот роман. Увидев Кравцова, она застеснялась и бросила книгу под раскладушку.
Кравцов поздоровался и спросил про Володьку.
– Он работает, – сказала Нина.
– А где, не знаете?
– Я как-то не интересуюсь.
– Ясно. Вот что. Когда появится, пусть сейчас же найдет меня. Передадите?
– Мне не трудно.
– Спасибо. И скажите так: по интересующему его вопросу. Запомните?
– Конечно. По интересующему его вопросу. А что за вопрос?
– Он знает. Извините.
Кравцов ушел, а Нина очень рассердилась на себя. Наверняка он заметил, какую дурацкую книгу она читала. Подумает теперь: деревенщина, глупенькая, ей бы только про выдуманную любовь... И говорила она с ним слишком как-то робко, будто в чем виновата. И смотрела так, будто заигрывает; вообще противно вспомнить.
В общем, когда появился брат Володька, она пребывала в сумрачном расположении духа.
– Нин, дай пожевать чего-нибудь! – попросил Володька.
– Сам возьмешь, все на виду. К тебе Кравцов заходил.
– Зачем?
– Чтобы ты его нашел срочно.
– Зачем?
– Диктую по памяти: по интересующему его воп– росу!
– А что его интересует?
– Глупый какой-то! – рассердилась Нина. – Это я пересказала. По интересующему тебя!
– Меня ничего не интересует.
– Это я давно знаю. Короче, я передала, и все.
– Так... – сказал Володька. И пошел обратно со двора, чтобы рассказать об этом
Кольке. Но Колька и сам уже примчался, страшно напуганный.– Этот гад, сыщик доморощенный, Вадик-фельдшер приходил! Тележкой интересовался! Ты понял? Вычислил он меня!
– Меня тоже, – вздохнул Володька, – только не он, а Кравцов. – Пусть, говорит, придет по интересующему меня вопросу. На допрос зовет, ты понял?
– Дашка меня убьет теперь!
– А меня посадят, как пить дать! Слушай, бежать надо! И прямо сейчас!
– Куда бежать? А Дашка? А ребенок у меня, ты забыл?
– Дашке объяснишь! Ты ей на свободе нужен или в тюрьме?
– Дома я ей нужен! Знаешь что? Пошли все-таки признаемся. Мы же не украли, мы же по ошибке! Ты думал, что холодильник же! Володь, пошли!
– Вообще-то холодильники тоже без спроса не берут... Ну, иди, сдавайся. И меня продавай. А я сбегу! – твердо сказал Володька.
– Нет, надо что-то придумать...
– Тогда давай думать. Пошли заодно поедим чего-нибудь, – пригласил Володька.
– Ты жрать можешь сейчас? – поразился Колька.
– Жрать я всегда могу. И вообще, может, еще обойдется как-то...
– Как?
– Как-нибудь.
Похоже, Кольку этот ответ успокоил. Он вспомнил, что в его короткой жизни было уже довольно много неприятностей, но большинство из них в самом деле как-то сами по себе рассасывались.
А поесть никогда не мешает. Заодно и подумать.
Подумать только! – радовался Вадик, стоя в машинном дворе у сенопогрузчика и доставая очередной обрывок упаковки. Он, всего лишь фельдшер, фактически раскрыл преступление во всех подробностях и с неопровержимыми уликами! Попляшут теперь Володька и Колька! Если надо, он сумеет и пробы грунта с колес взять, и отпечатки пальцев! А пока надо все задокументировать.
И Вадик пошел в медпункт, где долго сидел, записывая схему раскрытия воровства, не упуская ни одной детали, не выпячивая себя, но и не умаляя своей роли. К чести его надо сказать, что о двух тысячах он в этот момент даже и не вспомнил.
Во всеоружии явился он поздно вечером к Кравцову.
– Павел Сергеевич! – сияя, заявил он. – А я знаю, кто украл кондиционер! И доказательства есть!
Вадик ожидал если не изумления, то удивления с последующей похвалой. Но Кравцов как лежал на кровати, читая книгу, так и остался лежать. Сказал только:
– Вадик... Во-первых, не надо путать преступление с элементарной дурью или ошибкой. Во-вторых, не надо суетиться. Я понимаю, азарт правого дела... Но, знаешь ли, в этом азарте можно наделать очень много неправых дел. Что ты мне предлагаешь – в тюрьму Володьку с Колькой посадить? Тут явно недоразумение.
– Так вы... Что Колька и Володька... А вы как узнали?
– Неважно.
– И что теперь делать?
– Да сделано уже все. Потерпи до утра.