Учебник русской истории
Шрифт:
§17. Удельный строй после Ярослава Мудрого
Единовластие, восстановленное Ярославом Мудрым после многой смуты, окончательно исчезло на Руси с его кончиною (1054). При сыновьях и внуках Ярослава Киевское государство постепенно утратило свое единство и превратилось в ряд отдельных волостей, объединенных только тем, что у них была одна церковь и один княжеский род. Так как члены княжеского рода находились в постоянной вражде и междоусобии, то и волости, управляемые ими, не хранили мира между собою и чем далее, тем более питали взаимное отчуждение. Последствием такого политического беспорядка был общий упадок Киевской Руси — и политический, и экономический. Только что победившая печенегов Русь не могла собрать достаточно сил для борьбы с новым кочевым народом — половцами, которые появились в южных степях с середины XI в. Отлично пользуясь неурядицами на Руси, половцы «несли розно» Русскую землю: грабили ее и мешали русской торговле, захватив все пути из Руси на восток и юг. Общее разорение и обеднение было результатом княжеских усобиц и половецкого разбоя, и Киевская Русь понемногу захирела и запустела. Уже к XIII ст., всего лет 150 спустя по смерти Ярослава, Киевское государство можно считать распавшимся на несколько частей, а самый Киев — запустевшим и обедневшим городом.
Одной из причин такого бедствия был порядок княжеского
Таковы были правила родового владения, признаваемые всеми членами княжеского рода. Но эти правила очень трудно было соблюдать: уже первые наследники Ярослава Мудрого дошли до ссор и междоусобий, не сумев примирить и согласовать свои притязания. Киевский князь Изяслав Ярославич был изгнан из Киева сначала киевлянами, а затем, когда ему удалось туда вернуться, его вторично прогнали оттуда родные братья его Святослав и Всеволод. Изяслав ушел в Германию и искал там помощи (у императора Генриха IV и папы Григория VII), однако без успеха. В Киеве укрепился Святослав и княжил там до своей смерти. Только по кончине Святослава Всеволод уступил Изяславу Киев; Изяслав снова стал (уже в третий раз) Киевским князем и скончался на великокняжеском столе. После него Киев перешел к Всеволоду. Таким образом, сыновья Ярослава Мудрого княжили в Киеве в таком порядке: Изяслав, Святослав, Изяслав, Всеволод. Если бы Святослав не захватил силою Киева и соблюдал бы обычай родового старшинства, то он не был бы вовсе великим князем, так как умер раньше своего старшего брата Изяслава.
Основываясь на этой мысли, Изяслав и Всеволод после смерти Святослава сочли его сыновей, Олега и Ярослава, изгоями и не пустили их в их «отчину» Чернигов. Началась тяжелая усобица между князьями и шла много лет в княжение Изяслава, Всеволода и сына Изяславова Святополка II (который как старший племянник наследовал в Киеве своему младшему дяде Всеволоду). В этой усобице приняли участие не только сыновья великих князей (то есть Святополк, сын Изяслава; Олег и Ярослав, дети Святослава; Владимир Мономах, сын Всеволода), но и другие князья-изгои, внуки и правнуки Ярослава, отцы которых умерли, не дождавшись великокняжеского стола. Таких князей-изгоев было несколько: великие князья или просто лишали их всякого наследства, или же давали им бедные волости на окраинах государства. В усобице, действуя насилием, изгои искали теперь возможности улучшить свое положение и получить свою часть в Русской земле. После многих лет борьбы князья решили покончить свои счеты на общем съезде и в 1097 г. собрались в г. Любече. Там общим советом решили, чтобы каждый князь «держал отчину свою», то есть чтобы Святополк остался в Киеве, где сидел его отец Изяслав, а дети Святослава получили Чернигов, некогда принадлежавший их отцу, а Владимир Мономах сел в Переяславле, где сидел его отец Всеволод. Таким образом, Святославичи, сочтенные ранее за изгоев, были признаны теперь полноправными князьями. Что же касается до прочих князей-изгоев, то их устроили землями на юго-западных границах Руси.
Однако и после съезда смуты не кончились, а потому и постановление съезда не было соблюдено. Когда в Киеве умер великий князь Святополк (1113), киевляне не захотели принять на Киевский стол старейших в роде князей Святославичей из Чернигова, а просили к себе Владимира Мономаха из Переяславля. Святославичей в Киеве считали виновниками смут, а Мономаха любили как защитника порядка и правды. Мономах сначала отказался идти в Киев мимо старших князей; но упорство киевлян заставило его согласиться, и, таким образом, народное избрание нарушило правильность родового преемства великокняжеского стола.
Из сказанного ясно, в чем заключались причины политических неурядиц в Киевской Руси: во-первых, установившийся после Ярослава Мудрого порядок княжеского владения и наследования был вообще очень сложен, а кроме того, и несправедлив по отношению к князьям-изгоям ; поэтому всегда бывали князья недовольные, обделенные и обиженные. Во-вторых, сильнейшие князья в отношении слабейших часто допускали прямые обиды и насилия: братья, например, изгнали слабого Изяслава из Киева; дяди обидели своих племянников Святославичей. В-третьих, население, терпевшее от княжеских ссор, не хотело признавать княжеского старейшинства и не всегда повиновалось князьям: киевляне, например, изгнали от себя Изяслава, не пустили к себе Святославичей. Понятно, что при таких условиях правильное наследование столов стало невозможным и родовой порядок преемства власти должен был пасть.
§18. Владимир Мономах и судьбы Киевского великокняжеского стола до 1169 г.
Избрание Владимира Мономаха на Киевский стол было признано всем народом, который очень любил его, и всеми князьями, которые боялись и уважали Мономаха. Мономах вступил на великое княжение, уже имея 60 лет от роду, будучи богатым и сильным князем. Власть свою он умел держать крепко: те из князей, кто решался идти против его воли, жестоко платились за наклонность к междоусобию. Великий князь умел смирить
непокорных и поддержать порядок в стране. Точно так же умел он быть грозным и для половцев, которые при нем не смели тревожить Русь. Понятно поэтому то чувство преданности и любви, какое питали к Мономаху русские люди. Он был самым чтимым князем и при жизни своей, и после смерти. Летописец называет его «чюдным князем», «милостивым паче меры» и «жалостливым». Личные свойства Мономаха узнаем мы из его собственных произведений, которые летописец приводит в своей летописи. Это — «поучение» детям и «послание» к князю Олегу Святославичу. Мужественный и деятельный, скромный и честный, благочестивый и милостивый, Мономах учит своих детей не лениться и самим трудиться, не полагаясь на слуг; быть гостеприимным и щедрым; веровать в Бога и проявлять свою веру добрыми делами: покаянием, слезами и милостынею; держать клятву, любить мир, не гордиться и защищать слабых. В письме к Олегу Святославичу Мономах кротко жалуется на то, что Олег, не ища мирного соглашения, начал с ним войну. В этой войне погиб один из сыновей Мономаха (Изяслав), и Мономах просит Олега освободить из плена жену убитого сына.Утверждение в Киеве Владимира Мономаха мимо его старших родичей повело к падению родового единства в среде киевских князей и обострило вражду между разными ветвями княжеского рода. После смерти Мономаха Киев достался не братьям его, а его сыновьям и обратился таким образом в семейную собственность Мономаховичей. После старшего сына Мономаха, очень способного князя Мстислава (1125—1132), в Киеве один за другим княжили его родные братья. Пока они жили дружно, их власть в Киеве была крепка; когда же у них начался разлад, то против них поднялись сидевшие в Чернигове князья Ольговичи (сыновья и внуки Олега Святославича) и не раз силою завладевали Киевом. (Среди них особенно выдавался князь Всеволод Ольгович , которому удалось, захватив Киев, владеть им до самой своей кончины.) Но Мономаховичи, в свою очередь, не желали отказаться от обладания Киевом и тем самым признать над собою старшинство Ольговичей. Разгорелась долгая и упорная борьба за Киев. Победа в ней осталась в конце концов за потомством Мономаха. Со стороны Мономаховичей самыми видными борцами были старший внук Мономаха, Изяслав Мстислович , и его сын, правнук Мономаха, Мстислав Изяславич . Оба они напоминали своего предка Мономаха воинскою доблестью. В особенности Изяслав Мстиславич выделялся из среды прочих князей своими талантами и отвагой: он был как один из самых любимых князей южной Руси восторженно прославлен летописью.
Но, побеждая Ольговичей, эти старшие Мономаховичи должны были бороться и со своею ближайшею роднёю — Мономаховичами младшей линии. К ней принадлежали меньший сын Мономаха Юрий Долгорукий и сын Юрия Андрей Боголюбский . Обыкновенно бывало так, что когда кто-либо из старших Мономаховичей отбивал Киев от Ольговичей, то на него ополчались родные его дяди, Мономаховичи же, и во имя своего семейного старшинства стремились сами утвердиться в Киеве. Так, дядя Юрий Долгорукий воевал с племянником Изяславом Мстиславичем, а дядя Андрей Боголюбский воевал с племянником Мстиславом Изяславичем. В конце концов Киев достался Андрею Боголюбскому (1169). Но к этому времени обстоятельства на Руси так переменились, и Киев так явно склонился к упадку, что Андрей не пожелал сам сидеть в Киеве и остался в любимом своем Ростово-Суздальском краю. Киев же, ограбленный и сожженный его войсками, был передан одному из подручных Андрею младших князей.
Таковы были судьбы Киевского великокняжеского стола. Он был жертвою постоянных междоусобий, возникавших вследствие того, что родовые понятия князей не соответствовали правильному государственному порядку. Не умея выработать правильного наследования власти и помирить притязания разных ветвей многолюдного княжеского рода, князья для решения своих споров очень легко обращались к оружию и начинали междоусобия («которы» и «коромолы») и в них «несли розно» Русскую землю, губили и свои, и земские силы. Во время борьбы за Киев в XII в. обнаружилось ясно, что княжеский единый род распался и что вместо него стало существовать несколько взаимно враждебных его ветвей, обратившихся как бы в особые роды. Эти ветви владели каждая своею «отчиною»: Ольговичи владели Черниговом, Северскою землею и Рязанским краем; Мономаховичи старшие — Смоленском, Переяславлем и землями на Волыни; Мономаховичи младшие — Ростово-Суздальским краем. В Полоцке со времен Владимира св. сидела особая княжеская ветвь, родоначальником которой был сын Владимира и его языческой жены Рогнеды князь Изяслав. Все эти ветви желали владеть Киевом как столицею единого когда-то государства и из своих гнезд силою «добывали» Киев друг у друга. Понятно, что при постоянной общей вражде Киевский князь уже не мог быть на самом деле единовластным государем и не мог рассчитывать на общее ему повиновение. Его не слушались ни князья, ни отдельные города. Каждая семья князей имела своего отдельного старшего «великого князя». Каждый большой город, не желая быть жертвою княжеских смут, хотел сам устраивать свои дела и норовил вступить со своим князем в договор с целью охранить себя от княжеского произвола. Государство, словом, разлагалось и потому слабело и беднело. Вместо единой Руси образовалось много «волостей», разрозненных и взаимно враждебных.
§19. Борьба Киевской Руси с кочевниками
Политическая неурядица была первым бедствием Киевской Руси. Вторым бедствием ее было соседство кочевников. Выше было сказано, что беспокоившие Русь печенеги были разбиты и прогнаны от Киева Ярославом Мудрым (1034). Вскоре после этого они совсем ушли из русских степей на Балканский полуостров. На их место из Азии появилось новое кочевое племя половцев , более сильное и беспокойное, чем печенеги. Впервые в 1061 г. половцы напали на русских и с тех пор непрерывно беспокоили русские области своими набегами и разбоями. Они нападали врасплох на села и города, жгли их и разоряли, жителей убивали или уводили в плен. Пленных они обращали в своих рабов или же продавали в рабство в Крым, откуда рабы развозились в разные страны Европы и Азии. В лучшем случае, после многих страданий, пленные выкупались обратно на Русь или же убегали сами из половецкого плена. Набеги половцев на Русь были так часты, что их нельзя и перечесть; наиболее крупных насчитывают около 50 в полтораста лет (1061—1210). Разумеется, от половецкого «зла» страдали больше всего южные русские волости, которые прилегали к степям: Киевская, Переяславская, Черниговская (Северская) и др. Чем больше бывало здесь междоусобий, тем свободнее и удобнее могли половцы проникать на Русь. Иногда сами князья вмешивали «поганых» в свои распри и показывали им путь в Русскую землю, обращаясь к ним за военною помощью и натравливая их на своих врагов — русских же князей.