Ученица чародея

Прямо у створок раскинула толстые ветви яблоня. Я дотянулась пальцами до крошечных завязей, обещавших к августу стать сочными плодами. Похоже, урожай будет хорошим. Легкий ветерок перебежал по листьям, заставляя их трепетать, забрался мне под рубашку, даря приятную прохладу, заигрался волосами.

Под окнами сильно пах жасмин, усыпанный белыми цветками. Я села на подоконник, думая об Этьене. Даже удивительно, в кого он такой красавец – родители особой красотой не блещут, и сестры лишь милы, не более. Жаль, он сейчас занят разговорами с матушкой, но им многое надо обсудить без чужих ушей. Да и мне стоит подумать.

Огни в комнате на первом этаже погасли, и дом погрузился в темноту. Впрочем, так было даже лучше. Неужели Господь дарует мне спокойную ночь? Возможно, теперь так будет всегда и стоит забыть о страшных приключениях, словно они были придуманными, как те веселые истории Этьена?

От ствола дерева послышался шорох. Я выглянула с любопытством. Кот? Судя по треску, неприлично большой и неуклюжий. Наверное, тот, что терся о мои ноги под столом во время ужина.

– Кис-кис, – позвала я тихонько.

Каково же было мое удивление, когда передо мной возникла голова Этьена. Затем он, как акробат из ярмарочного цирка, легко подтянулся на руках и сел на ветку, чуть пружинящую под ним. Мы оказались лицом к лицу друг к другу.

– Ждешь меня, Абели? – подмигнул он. – Я так и знал!

Я пожала плечами:

– Не жду. На звезды любуюсь.

– Тогда не буду мешать. Наслаждайся, – Этьен встал и, балансируя, неторопливо пошел по ветке к стволу.

– Этьен!

– Что? – он обернулся, хитрый, как лис.

– Не уходи.

Этьен в два шага вернулся обратно. Ухватившись за ветку над головой, он выгнул спину и ловко проскользнул внутрь комнаты. Не успела я опомниться, как Этьен оказался в шаге от меня. Я смутилась и спросила первое, что пришло в голову:

– Хочешь со мной на звезды посмотреть?

– Зачем мне звезды, если ты рядом?

Смешливость в карих глазах сменилась серьезностью, Этьен оперся бедрами о подоконник, и взял меня за руку:

– А мне бы хотелось, чтобы ты меня ждала…

Я ничего не ответила. Моя кисть казалась крошечной в его теплых ладонях. Было хорошо, но боязно. Вдруг кто-то увидит нас у окна? Что сказала бы его матушка, моя парижская тетушка-графиня, весь мир, наконец, обнаружив, что я стою в одной рубашке, простоволосая и босая наедине с молодым человеком? Заклеймили бы позором. А Этьену, скорее всего, это сошло бы с рук. Мир несправедлив. Но о том, чтобы прогнать Тити не могло быть и речи. Было не менее боязно от того, что Этьен прочтет в моих глазах эти мысли и снова скажет, что уважает. Только уважает… И уйдет.

Но Этьен не произнес ни слова. От его молчания и проникновенного взгляда мое сердце то трепетало, то замирало, как испуганный жаворонок в руках птицелова. К щекам прилила кровь. Наверное, я покраснела.

Так хотелось довериться Этьену. Могу ли? «Пожалуйста, пожалуйста, будь со мной добр. Просто будь со мной!» – мысленно взмолилась я, но вслух лишь сухо поинтересовалась:

– Поговорил с матушкой?

– Да.

– Все рассказал про отца?

– Почти.

– А она?

– Ее таким не удивишь.

– Она ушла спать?

– Да.

– Я ей не понравилась?

– Разве это имеет значение? – он мягким движением убрал пряди с моего лба и коснулся губами моей макушки. – Ты нравишься мне. И с этим все будут считаться.

Я вздохнула. Так хочется верить, что он говорит это не каждой подружке! А вдруг каждой? Я осторожно высвободилась и провела ладонью по крашеной оконной раме, желтоватой в лунном свете. Сердцу было до того тесно в груди, что оно готово было излиться наружу со слезами. Волнуясь, я не знала, что говорить и делать. Все слова улетучились вместе с логикой, доводами, приличиями. Кто знает, что с нами будет завтра? Что уготовила нам судьба? Сейчас он рядом, со мной. И уже это счастье.

Этьен снова завладел моей кистью, погладил так, что у меня перехватило дыхание, а потом задумчиво посмотрел на нее:

– Такие маленькие пальцы и такие волшебные. Как ты вся, – а затем нежно поцеловал каждый палец, прижал к лицу ладонь. – Думал, таких не бывает…

– Милый, – выдохнула я, ощущая, как все внутри меня заливает теплым белым сиянием, а в груди расцветает большой розовый цветок.

Этьен поднял на меня восхищенные глаза:

– Матерь Божья, Абели! Ты вся из света! – он отступил на шаг, рассматривая. – Ты прекрасна, как Царица Небесная!

Окружающее Этьена фиолетовое облако засверкало золотыми искрами, и тело парня постепенно тоже охватило белое пламя. Пораженная, я смотрела, как в центре груди Этьена распускаются лепестки такого же розового цветка, как у меня. Это было чудесно. Будто в цветном, сказочном сне. Этьен был красив, как Бог, как спустившийся с небес ангел. Вся моя кожа отозвалась мурашками. Он прошептал:

– Абели, я люблю тебя!

– И я люблю! – эхом отозвалась я, счастливая и смятенная.

Этьен потянулся ко мне, а я – к нему. Его поцелуй был робким и трепетным, совсем не таким, как раньше.

– Абели, можно? – спросил он, глядя на меня сияющими глазами.

– Да, – выдохнула я.

– Не бойся… – шепнул он и покрыл нежными поцелуями мое лицо, провел кончиками пальцев по волосам, шее. Теплый, волнующий, ласковый свет заструился из ладоней в ладони, из губ в губы. Излучаемый Этьеном, он впитывался в поры моей кожи, и так же перетекал из моего тела в его. Он пах сандалом и еще чем-то восточным. Голова моя закружилась, и я поплыла. Тити подхватил меня на руки и понес куда-то.

В волнах нежности я забыла, что у моего тела есть границы, забыла себя. Яркой искрой низ живота пронзила боль, но только на мгновение. А потом не стало Этьена, не стало Абели – мы превратились в музыку, ветер, воздух… Единые, как два блистающих облака, слившихся в одно. Парящее, свободное. Света было так много, что он, струясь, наполнял все вокруг нас. Вскоре комната наполнилась белым свечением и будто бы исчезла. Где-то далеко что-то шумело и взрывалось. Или это только казалось… Какая разница?