Ученица чародея

Я опешила. Этьен зло сплюнул и сел, скрестив руки. Красное облако гнева ощерилось над его головой. Я уже сожалела, что затеяла этот разговор. Натянула на себя рубашку, которая отчего-то валялась на полу, и села рядом. В голове крутилась назойливая догадка, что Этьен и вправду убил Жюли. Это было страшно, так страшно! Представилась прабабка, приговаривающая: «Порченый он». Выходит, и Клодин тоже порченая. Потому она мне сразу и не понравилась. Что же делать?

Сидя рядом, мы касались друг друга плечами, но Этьен был где-то далеко в своих мыслях. А меня закрутили сомнения: вдруг мадам Тэйра права, и его никогда не исправить? Я выйду за него замуж, рожу ребеночка, и вся эта жуткая неразбериха, скрученная в тугой узел, превратится в петлю на нежной шейке нашего сыночка или доченьки. Вдруг снова явится кровожадный демон, и глаза Этьена застит илистый мрак? Вдруг в нашу жизнь вернется чернокнижник Годфруа со своими дьявольскими экспериментами? Смогу ли я защитить свою семью? Не знаю… Если отдам рубин неведомому алхимику, не защищу и подавно. Господи, как все сложно! Может, не отдавать?

У меня тут же заломило поясницу, и тяжесть в животе стала невыносимой. За любое удовольствие приходится платить, а за любовь тоже придется? Я стиснула зубы. За Этьена я готова бороться хоть со всей преисподней! Лишь бы сил хватило, и Бог не оставил!

Красное облако над Этьеном никак не исчезало.

– Этьен, Тити, милый мой, хороший, – зашептала я, осторожно поглаживая его по руке, – успокойся, любимый! Это в прошлом. Сестры с твоей матушкой в безопасности. И мы теперь вместе. Все будет хорошо. Я люблю тебя!

Он глубоко вздохнул и накрыл мою руку своей.

– Я тоже тебя люблю, – и снова вздохнул: – Ты прости меня, Абели.

– За что?

– Если бы не я… не случилось бы тех ужасов, что уготовил тебе мой отец…

– Не понимаю, – растерянно пробормотала я.

Этьен виновато посмотрел на меня:

– Я украл деньги, которые отец копил на дворянский титул. Если бы не это, он бы и без тебя стал бароном, – он развел руками, – виконтом, баронетом, черт его знает кем. Но мне пришлось ради матери… Думаешь, на что мы этот дом купили? И сестрам приданое нужно… Растить их, кормить… Понимаешь? И я… я просто украл…

«А Моник говорила, что это сделала его мать, ну что ж, слухи есть слухи», – подумала я.

– Почему ты не остался с матушкой? Вернулся к отцу?

– Врага лучше держать близко. И следы запутывать проще, – выпалил Этьен. – А оно вон как с тобой получилось. Прости меня, Абели!

– Ах, Тити, разве ты мог знать?

– Не мог, – покачал он головой. – Но я же знал, если отец решил, не остановится ни перед чем. Я сразу заподозрил неладное, когда он отправил тебя с той графиней. Он же ничего не делает просто так! – Этьен говорил сокрушенно: – Я не должен был отпускать тебя! Надо было задержать как угодно, хоть к кровати привязать… Но я отпустил. А потом чуть с ума не сошел.

– Разве тогда тебе было до меня дело?

Этьен вскинул голову, его глаза горели:

– Было. Едва я увидел тебя, мне было до тебя дело. Только до тебя и было.

Ошеломленная, я облизала внезапно пересохшие губы и поинтересовалась:

– Так почему же ты был так груб со мной сначала?

Этьен передернул плечами:

– Не знаю. Думал, ты, как Жюли. Новая пассия на замену матушке. И оттого стало еще паскуднее. Тянуло к тебе, и злость разбирала. Прости.

Он смотрел на меня с надеждой, а я вдруг рассмеялась:

– А мне так хотелось тебя поколотить. Проучить грубияна.

– Ты и проучила. Кто же знал, что ты щелчком пальцев себе Голема заполучишь? Зачем спасла потом?

– Сама не знаю, – хихикала я. – Наверное, потому что в подштанниках и шляпе ты был неотразим.

Плечи Этьена тоже затряслись от смеха.

– Вот! – вскинул он палец. – Я сразу сказал, что ты в меня влюбилась.

Я шутливо отвесила ему подзатыльник, не ударив, а лишь взъерошив черные вихры:

– Ах ты, самоуверенный, наглый фрикадель! Погоди, обвенчаемся завтра, а послезавтра я попрошу у твоей матушки скалку.

Этьен состроил возмущенную рожу:

– Кто?! Фрикадель?! Это что за зверь такой?

– Это ты в подштанниках и без них тоже, – поддразнила я его, шлепнув по голому бедру.

Этьен в притворном страхе закрылся руками:

– Ой, а может, тогда не будем жениться? Подумай сама, если я зверь фрикадель, родятся у тебя куча маленьких фрикаделек. Куда их потом – в суп?

– Я тебе дам в суп! И только попробуй не жениться! – расхрабрилась я, тыкая его кулачками в грудь. Это его смешило еще больше, а я посетовала: – Фух, железный какой! Надо срочно искать скалку!

Этьен поймал мои руки и прижал меня к себе, не давая пошевелиться.

– В семье муж главный. Ишь, расшалилась! Ну-ка тихо, Абели! – пожурил меня он.

Я дернулась, но он держал крепко. А потом со смехом принялся зацеловывать меня и щекотать носом, удерживая на руках, как ребенка. Сопротивляться было невозможно. Да и не хотелось. Это было оно – простое и такое желанное счастье!

* * *

Я проснулась от ощущения, что на меня кто-то смотрит. Этьен мирно сопел рядом. Я оторвала голову от его теплой груди и замерла.

В дверях стояла матушка Этьена, мадам Тэйра с видом «а я говорила!», служанка и Антуанетта.

– Ну, я же сказала, что он здесь! – громко заявила противная девчонка. – Они мне всю ночь спать не давали.

– Срам-то какой, – ахнула служанка.

Деревянными от ужаса пальцами я попыталась натянуть простыню и скинуть со своего бедра ногу Этьена, и только тогда он зашевелился, просыпаясь.

Между юбок протолкнулась лбом, как тараном, Клодин:

– А мне? А я?

Я, наконец, укрыла нас простыней, мечтая сейчас же провалиться под землю. Этьен сонно протер глаза:

– Что такое? – и тут же вскочил с кровати, снова сел, прикрывшись штанами, которые свисали со спинки стула.

Мать Этьена побагровела:

– Клодин, Нетта, марш отсюда! – и, поймав таращившую на нас глаза малышку за шиворот, неласково отправила в коридор.

– Ну, мама, это же я нашла Тити! И мне уходить?! – возмутилась Антуанетта, сопротивляясь оттесняющим ее назад матушке и служанке.

– Не мамкай! – вскипела мадам Рашаль и отвесила девчонке затрещину.

Нетта скрылась, из коридора раздался обиженный рев. Ой, мадам Тэйра не шутила насчет характера матери Этьена! Я сжалась в комок.

– Думаю, надо дать ребятам одеться, – хихикнула старушка и подхватила под руки обеих женщин.

Этьен покрылся пятнами и гневно гаркнул:

– Вот именно! Нечего тут высматривать! И не думайте, маман! Я женюсь!

– На этой?! – яростно ткнула в меня пальцем мадам Рашаль. – Я тебе женюсь! Понятно, чем она тебе жизнь спасает! Так я и думала!

Мои глаза наполнились слезами, губы задрожали: зачем она так? Я же люблю ее сына! Разве не видно?

Мадам Тэйра все-таки вытолкнула ее в коридор. Служанка закрыла дверь.