Ученица Ледяного Стража. Избранница Стужи. Книга 2

Ректор шевельнулся, и в зале воцарилась полная тишина. Я с трепетом ждала его вердикта. Но в этот момент позади скрипнула дверь. Слуга отвесил собравшимся торжественный поклон и громко доложил:

– Правящий герцог Запада, Его Светлейшество Альбин Скау!

Вслед за ним в зал вступил мой отец.

Глава 13. Мой отец

Я смогла сохранить челюсть на месте только чудом. Нет, я ждала, что Крон пожалуется отцу. Но не так быстро! А теперь герцога точно оторвали от важных дел, и мне влетит. А если учесть пропущенный бал у Гольдбергов… Впрочем, это все цветочки. Самый главный вопрос – дошли слухи о зимнем бале до Запада, или нет?

Я обреченно повернулась к отцу. Но он даже не посмотрел на меня. Степенно поприветствовал собравшихся и обвел тяжелым взглядом зал. Затем он встал рядом со мной и бесстрастно произнес:

– Не могу сказать, что рад видеть вас, господа. Кажется, я отдал дочь в ваше заведение, чтобы ей привили соответствующее прилежание к учебе. Но вижу, что вместо этого меня постоянно отрывают от дел. Что произошло на этот раз?

При этом он смотрел только на ректора.

– Ваша дочь испарила крышу своей комнаты и пробудила охранный контур, – тут же сообщил Крон. – Поставила на уши всю Академию. Снова варила запрещенные зелья.

Декан Холмен укоризненно посмотрел на него и добавил:

– Ничего запрещенного в составе не было.

– То есть даже никто не пострадал? – холодно осведомился отец и посмотрел так, что на мгновение я даже посочувствовала Крону.

Затем отец снова обвел взглядом зал и степенно заговорил:

– Да, моя дочь не всегда послушна и умеет находить неприятности. Однако ваше учебное заведение славится своей дисциплиной. Вы обещали, что у нее будет самый строгий и самый лучший учитель.

Вестейн поднялся и холодно сообщил:

– Я к леди Скау претензий не имею. За два с половиной года под моим началом она научится всему. В том числе соблюдать правила. Вы ждете от юной девушки слишком многого.

Я потупилась и сдержала нервный смешок. Перед глазами стояли воспоминания о прошедшей ночи. Наказания перешли в какую-то новую плоскость, и мой отец не должен об этом узнать.

А куратор продолжил:

– У Анны сильная магия стражей. Ни одна другая Академия не сможет дать ей подходящую программу обучения.

В этот момент отец повернулся ко мне. Сухие пальцы скользнули по белой пряди моих волос.

– Знаю, – произнес он с гордостью.

Я украдкой заглянула ему в глаза. Но лицо отца было совершенно непроницаемым.

Тут заговорил ректор:

– Я сожалею, что кто-то из моих коллег потревожил вас, герцог. Ваша дочь и правда сделала глупость. Надеюсь, в будущем она воздержится от подобных проступков. А ежедневная работа в алхимическом кабинете и суровая летняя практика в горах научат ее этому. Как и дополнительные занятия с куратором Аабергом.

Сердце колотилось как бешеное, я не верила своим ушам. Неужели все-таки пронесло? Теперь я привязана к Бакке и его ностальгическим сказкам, а также неограниченному запасу ингредиентов для снадобий. Ну а практика в горах… После нападения грифонов бояться уже нечего. Может, лучше научусь чувствовать всяких тварей. Да и фраза “дополнительные занятия с куратором” звучала многообещающе.

Тут я заметила, что отец напряженно смотрит куда-то поверх головы ректора. Йоран вытаращил глаза, кто-то деликатно кашлянул. Пожилая леди, которая за меня заступалась, фыркнула – кажется, от смеха. По рядам собравшихся понеслась какая-то эпидемия кашля. А самое странное – смотрели они туда же, куда и мой отец. Только Вестейн не повернул головы, и ректор остался невозмутим. Но даже его терпение иссякло, когда в широкое окно за его креслом громко поскреблись.

Ректор вздрогнул и резко обернулся. А я, наконец, поняла, что так впечатлило остальных стражей.

К стеклу с той стороны прижимался черный нос, а золотистые собачьи глаза блуждали по комнате. Передние лапы байланга стояли на подоконнике, а резкие взмахи белых крыльев помогали удерживать равновесие. На черной упряжи сверкали аметисты. Стужа! А она что здесь делает?

“В загоне было скучно”, – капризно сообщила собака.

“Но ты должна была оставаться там”, – подумала я, пытаясь сообразить, что теперь делать.

Отец не выдержал и спросил:

– Это что?

– Байланг вашей дочери, – бесстрастно сообщил мой куратор. – Думаю, будет лучше, если мы предоставим Анне возможность успокоить свою собаку.

– Моей дочери… кто?

Я еще никогда не видела своего отца удивленным настолько. Ректор деликатно сообщил:

– Анна сумела приручить одичавшего байланга, который доставлял нам проблемы последние десять лет.

А затем он встал и распахнул окно, позволяя собаке пролезть в комнату.

В зале сразу стало тесновато. Стужа протиснулась внутрь, роняя на ковер хлопья снега, и втянула крылья. Остальным стражам она показала зубы, а затем деловито шагнула вперед и уткнулась носом мне в плечо.

– Что ты творишь, Стужа? – прошептала я. – Нас же сейчас снова накажут.

“Тебя нужно защищать от этих”, – сообщила она и выразительно оскалилась, глядя в сторону Крона.

Я погладила белую морду и попыталась убедить свою красотку, что справлюсь сама, и меня защищает Вест. Но куратор снова вызывал у нее сомнения. Тогда я украдкой взглянула на отца и обнаружила, что он смотрит на меня с каким-то странным выражением лица. Собака явно произвела на него большее впечатление, чем похвала Вестейна. Надеюсь, жалобы на меня он тоже позабудет, хотя бы половину.

Наконец, Стужа согласилась вернуться в загон, отрастила крылья и выбралась через окно. Ректор также невозмутимо закрыл его и занял свое место. Пожилая дама прятала улыбку, обескураженные взгляды стражей были устремлены на меня.

Отец тряхнул головой и сказал:

– Что ж, если вы назначили наказание, могу ли я побеседовать с дочерью и ее куратором без лишних ушей?

Ректор кивнул:

– Вас проводят в кабинет.

Он сделал знак слуге, и тот распахнул дверь. Отец холодно распрощался с собравшимися и направился к выходу. Я пошла следом, Вестейн догнал меня уже в дверях. Его присутствие немного успокаивало. Но я понимала, что до этого отец держал лицо и честь рода. А вот теперь будет настоящий разбор полетов. Поэтому в маленький и уютный кабинет шагнула, как на казнь.

Мы оказались в небольшой гостиной. У окна стоял аккуратный столик, вокруг которого расположились три кресла. Слуга осведомился, стоит ли подать чай. Но отец так зыркнул на него, что тот понятливо исчез за дверью.

Куратор остался невозмутим. Он взглядом указал мне на одно из кресел, и я нехотя села. Вестейн расположился в соседнем, а напротив нас сел отец. Я вцепилась в подлокотники, и теперь украдкой разглядывала ровные стены, обитые светлыми деревянными панелями.

Смотреть на отца мне совсем не хотелось. Но его я пока не интересовала.