Ученик мясника (сборник)

— Значит, вы с директором решили…

— Вовсе нет, — скромно отмахнулся заместитель. — Я был лишь одним из многих, кто советовал Компании действовать, чтобы в одно прекрасное утро не обнаружить, что русские завладели крупнейшими месторождениями нефти в Восточном полушарии или выпустили в Мексиканский залив все береговые нефтяные скважины. — Он забарабанил пальцами по столу. — Помните, какая была тогда ситуация? К 1961 году все государства, кроме Мексики, уже разорвали отношения с Кубой.

— Ладно. Сейчас этот план или же его часть — в руках иностранных террористов. И прошло уже два дня. Что дальше?

— Именно это директор и хочет сообщить через вас. Это промах, я не отрицаю. Наша команда стоит на своих позициях, и профессор Донахью упускает мяч. Настал ваш черед вступить в игру.

— Что было предпринято, чтобы вывезти людей, которые могли засветиться?

— Кажется, пара начальников поддалась панике и начала сворачивать сети, но мы отменили их приказы, даже вернули нескольких слабонервных прямо из аэропортов.

— Почему?

— Почему? — улыбнулся заместитель. — Бен, черт возьми, вы старый конь, провели много лет в разных странах Латинской Америки, и вы никогда ниоткуда не бежали. Если мы вытащим оттуда каждого, кто упомянут в отчетах Донахью, то потеряем половину людей в пяти–шести странах и развалим собственные сети. А ведь большинство наших людей — даже не американцы. Куда их девать? Если мы даже намекнем, что эти бумаги существуют, они тут же выдадут себя попыткой сбежать.

— Немедленно выводите их.

— Что?

— Выводите их, — грозно повторил Портерфилд. — Если мы вернем бумаги, то успеем послать всех обратно. Но на данный момент ясно, что легко мы их не заполучим.

— Бен, это невозможно. Это единственное, чего мы не можем сделать. Ведь потом потребуются годы, чтобы возродить с трудом созданные точки опоры.

Руки Портерфилда метнулись через стол и схватились за галстук заместителя. Пальцы погладили нежный шелк, как будто их хозяин приценивался к вещи. Раздался тихий внятный голос:

— Вы и директор совершенно рехнулись. Как и покойный профессор Донахью.

— Вы переходите границы, — прохрипел заместитель, обливаясь потом.

Портерфилд холодно уставился на него:

— Вы очень много размышляете о планах в случае непредвиденных обстоятельств и о стратегических целях. А теперь подумайте, что будет, если эти бумаги окажутся прямо сейчас в офисе шефа государственной безопасности, скажем, в Буэнос–Айресе, или в Мехико, или в Сантьяго. Я отлично знаю, как сворачивают сеть. Только сейчас все будет по–другому. Команды смерти и тайная полиция прекрасно работают, благо много практикуются, и всегда упускают немногих.

Заместитель попытался вскочить на ноги, но Портерфилд сильно потянул за галстук, тот захрипел, из глаз брызнули слезы. Портерфилд ослабил хватку, и тот быстро пришел в себя:

— Раз вам так понравился мой галстук, закажу вам такой же у моего портного.

— Не стоит. Вряд ли он принесет мне удачу.

— Читай раздел по мексиканскому проекту, — потребовала Маргарет. — Похоже, это самый крутой.

Кеплер осторожно просматривал бумаги, отставляя текст подальше от глаз.

— А, вот про тактику. Это я пойму.

«Важно создать в сознании населения тесные связи между правительством и привилегированными классами и поселить взаимную враждебность. Одновременно необходимо убедить людей, что на любой кризис правительство отреагирует репрессиями по отношению к подозрительным низшим классам. Наиболее приемлемый механизм для реализации первой фазы программы — действия министерства здравоохранения. За последние десять лет ему вменялось в обязанность всевозможными способами развить семейную гигиену: прививки, осушение болот и т. д.».

— Тоска, — пробормотал Кеплер, перелистывая несколько страниц.

«…особенно эффективна продукция, распространяемая министерством через сеть государственных магазинов: зараженное детское питание, токсичные тампоны…»

— Что? — ужаснулась Маргарет.

— То, что слышала.

— Лучше бы я не слышала.

— Омерзительно, — прокомментировал Кеплер, — но это совсем не то, что нам нужно.

— А что, к дьяволу, нам нужно?

— Этого хватит, чтобы прикончить нас, — пробормотал Иммельман. — Представляете, что будет, если такое попадет в газеты? Думаете, они испугаются? Откажутся, и все. Нет, нам нужно не просто припугнуть их обнародованием, а найти такое, что заставит их по ночам просыпаться в холодном поту.

— По–моему, этих посягательств на народ дружественной страны вполне достаточно, — заявила Маргарет.

— Нет, — отозвался Кеплер. — Подобные планы у них наверняка имеются для любой страны, включая Антарктику. Все это ничего не значит, если не проводить в жизнь, а они не проводят.

— Взгляни на страницу четыреста тридцать пять, — посоветовал Китайчик.

Кеплер полистал страницы и прочел: «Секретарь помощника министра несет ответственность за то, чтобы ответ соответствовал одному из четырех вариантов, которые тот обязан помнить наизусть…»

Он вновь перелистал вперед.

«Начальник полиции деревни Калиенте должен…»

— Ты прав, Китайчик. Это то, что надо: упомянуты агенты на местах, которых можно установить.

До них донесся скребущий звук. Гордон повернулся, чтобы взглянуть на Доктора Генри Мецгера, закапывавшего свою миску под коврик, — любимое представление, рассчитанное на публику, апофеозом которого являлось сворачивание ковра в огромный холм.

— Я занят, Доктор Генри. Покормлю тебя попозже.

Генри Мецгер прошествовал в спальню, по пути потеревшись о ноги Маргарет, затем, покружив по комнате, вскочил на постель и, пройдя через разбросанные листы, плюхнулся ей на колени.

Еще какой–то звук донесся снизу. Это было странное царапанье, как будто что–то тяжелое волокли по бетонному полу. Потом что–то подняли на лестницу, или оно само поднялось. С каждой минутой нечто приближалось к комнате.

— Не может быть, — проговорил Гордон.

При звуке его голоса шум усилился, стук шагов превратился в топот.

— Для копа с деревянной ногой слишком быстро, — прокомментировал Кеплер.

В дверях возникла черная собачья морда с распахнутой зубастой пастью, из которой свешивался огромный язык. Она громко дышала и, казалось, не чувствовала, что дверь прищемила хвост, когда она им завиляла.