Ученик мясника (сборник)
Шрифт:
Пайнс натянуто улыбнулся, но за него ответил директор:
— По вопросам стратегии мнения всегда разнятся. Откуда Бену было знать, что план принадлежит мне, впрочем, это ничего не меняет. Я знаю, что, если вы даже и не согласны, план все равно будет приведен в исполнение наилучшим образом.
— Да, — добавил Пайнс, — это дело нескольких часов. Группа уже на месте и ждет указаний.
— Отлично, — заявил Портерфилд, отодвигая кресло, — значит, в моих услугах вы не нуждаетесь.
— Нуждаемся, Бен, — внушительно проговорил директор. — Это мощная операция, но полной
— Тем более нам следует направить свои усилия на более подходящие вещи.
Улыбка сползла с директорской физиономии:
— Вы даже не узнали, в чем состоит наш план.
Портерфилд сложил руки на груди в ожидании информации.
— Это чрезвычайно остроумно разработанный план! В четыре пятнадцать в Сан–Франциско прибывает самолет Аэрофлота, который встречает группа сотрудников, прекрасно известных русским. Они провожают гостей в дипломатические апартаменты, заказывают им обед, выпивку — много выпивки, и прочее.
— Ну и?..
— Так вот, вскоре русское консульство начинает проявлять беспокойство и проверять их контакты в отеле. Через несколько часов забеспокоится и Москва. Но никто не будет ничего знать, поскольку никто не видел их прибытия и отъезда. Когда Москва, наконец, выразит желание вернуть бумаги Донахью, делегацию привезут в отель. Они даже не узнают, что были задержаны. В Москве все поймут, но не смогут сделать никаких заявлений.
— А если Москва не предложит вернуть бумаги?
— На случай непредвиденных обстоятельств разработан ряд проектов. Наготове будет стоять заправленный реактивный самолет, чтобы вывезти их в случае необходимости. Приготовлены четыре автомобиля — если мы примем решение разбить делегатов. Пайнс, я ничего не упустил?
— Кажется, ничего. Нужно получить бумаги к полуночи.
— А как приостановить изготовление копий?
— В этом вся прелесть. Это сложнее, чем заполучить бумаги и вора. Ведь вся проблема не в бумагах, а в возможности их использования. Так вот, после этой операции они не посмеют больше вытворять такие вещи, потому что мы отреагируем как следует! Через эти бумаги они узнали имена нескольких агентов в нескольких государствах — скрывать случившееся уже поздно. Но мы дадим понять, что тоже знаем их агентов, а дальше будем ждать реакции. Если они ничего не предпримут, то и мы ничего не предпримем. Через какое–то время агентов переместят, и все придет в норму. — Директор сделал паузу. — Итак?..
— Итак, — начал было Портерфилд, но тут вмешался Голдшмидт:
— Дайте мне высказаться! Этот план глуп во всех смыслах. Присмотритесь хотя бы к тому факту, что посылать запутанные требования о выкупе совершенно не в стиле русских. Все делается непрофессионально. Кто к этому подключен, кроме вас?
Портерфилд наблюдал за посыльными, озабоченно сновавшими вокруг стола с бумагами в руках. Вот один передал что–то Марии Хуртадо, ассистентке Кирнса по Латинской Америке. Тем временем Пайнс передал Голдшмидту список имен, и тот, быстро пробежав его глазами, обратился к Портерфилду:
— Полюбуйтесь, Бен.
— Молнар?
— Он самый.
— Создатель
взрывающегося президента?— О чем, черт возьми, вы говорите? — возмутился Пайнс, дергая уголком рта.
— Это было еще до вас, — пояснил Голдшмидт. — Молнару принадлежал проект по изготовлению куклы, изображающей президента, но напичканной двумя сотнями фунтов тритонола.
— Для чего, черт возьми?
— Чтобы убить убийц. Понимаете, на парадах, церемониях…
— Но это бы убило всех на сотни ярдов!
— Точно. Классный был бы гамбургер. Если бы мы такого сделали, то следующим шагом был бы ядерный президент. Полагаю, это наше большое упущение. Приятно видеть, что для Молнара нашлось–таки занятие.
— Не стоит ставить крест на человеке за одну плохую идею, — тихо произнес директор. — Он был нам весьма полезен.
Портерфилд заметил, что лицо Марии Хуртадо неожиданно изменилось: черные брови нахмурились, а глаза расширились от волнения. Не отрывая глаз от листка бумаги, она встала и поднесла его Кирнсу.
Директор продолжал:
— Хотелось бы использовать последующие часы, чтобы лучше выявить все преимущества этой операции. Некоторые детали еще нуждаются в дополнительной проработке, у нас есть по некоторым аспектам широкий диапазон выбора…
— Извините, — начал Кирнс.
— Минутку. — Директор величественно поднял руку. — Хотелось бы небольшого интеллектуального всплеска. Подключите наших лучших сотрудников. Если у кого–то появится достойная идея, мы ее передадим остальным группам. В чем дело, Кирнс?
— Поступила новая информация. Сегодня утром в мексиканской «Вокс попули» появилась эта статья. Разрешите, я зачитаю наиболее важные части: «Министерство образования сообщает следующие цифры. В этом году в начальных и средних школах зарегистрировано более пятнадцати миллионов учеников. По данным министерства, эта цифра превышает все предыдущие показатели. В специальной части отчета говорится, что ожидается продолжение роста числа учащихся. Вместе с тем рост числа квалифицированных педагогов идет намного медленнее. На данный момент лицензией обладают 619 352 учителя».
— Мария, сколько проверок уже сделано? — встрепенулся Портерфилд.
— «Вокс попули» в Икстапе, единственная газета в Мексике, осветившая эти цифры. У нее тысяч тридцать подписчиков.
— Сам по себе отчет реален? — поинтересовался Голдшмидт.
— Мы пока не знаем. Вообще цифры примерно совпадают. В школах Мексики пятнадцать миллионов детей и около шестисот тысяч учителей. Пока наши люди не получили подтверждения от мексиканского министерства образования, но они работают над этим.
Посыльные приходили и уходили, а долговязый молодой человек в дверях хмурился, когда его наушники издавали писк. Толпа посыльных образовалась за пустым креслом Марии Хуртадо, пока Кирнс жестом не пригласил их подойти.
— Тут сообщают, что отчет действительно пришел откуда–то из министерства образования как эксклюзивный для «Вокс попули».
Мария Хуртадо положила перед собой лист и просмотрела еще раз:
— Цифра по количеству учителей неточная. Их почти шестьсот тридцать тысяч.