Ученик смерти

– Так отсюда никто не выходил?

– Отсюда? – повторил Пайк. – Да нет. Но оно и к лучшему. Вы, иномирцы, хреновые соседи. Матушка рассказывала, что во времена правления Ленсарда Простоволосого… или Светловолосого. Впрочем, я и в Ленсарде не уверен. Не суть. В общем, такие как ты такой бучи навели, что ступить страшно было. Тварь на демоне сидела, и дьяволом погоняла. Вы ж берега не чувствуете. Вон, погляди.

Древко алебарды указало на останки около стены: в отличии от предыдущих останков, у этого на костях ещё было что-то похожее на плоть.

– Когда я первый раз его встретил, грозил мне. Что-то там про властелинов говорил, про бесконечное могущество. Юродинвый словом. Я его обухом огрел… но видно слишком сильно. С месяц его не видел, пока к центру не решил пройтись. Вот на этом самом месте его и застал: бил кулаком по стенке и мычал что-то.

– Добил бы из милосердия, - я пожал плечами и всмотрелся в тело.

Ночное зрение тут бы не помешало. Зеленый свет в короткий срок потерял привычное ощущение шарма и свободы. Обычно, если видишь зеленые деревья и такую же траву, понимаешь, что свободен… даже если смотришь на все это через зарешеченное окошко. Так уж вышло, но мое самомнение не позволяет думать, что существует место, из которого я бы не сбежал.

– Не, - сказал Пайк. – Убийства эти оставь любителям. Наверху достаточно тех, кто добивает из милосердия. Прикинь! Пастуха, соседа моего, грохнул какой-то благородный. Говорил всем, что просто оборвал его слабость. Говорил, что сосед мой, стал-быть мучился в этой оболочке и теперь переродится в новом теле. А благодаря тому, что лишился жизнь он от руки мастера, то и сам впитает… э-э-э, силу?

– Мне уже нравится ваше законодательство.

– Законочто?

– Не важно. Пошли, покажешь где… вход. Хочу познакомиться с твоей подругой. Нисса кажется?

– Она не такая разговорчивая, как я, - пожал плечами Пайк. – Молчит, как статуя. Не ест, не пьет, не серит. Иногда мне кажется, что и не человек она. Работать без выходных и обедов, это дурость, на которую и человек не способен. А человек и дурость, близки, что жена с мужем в одной постели. Хотя… чего это я. Мне ещё не приходилось с кем-то возлечь. Жду той самой.

– Это достойно похвалы, - сказал владелец приличного гарема, состоящего из «тех самых». – Верность, пожалуй, лучшее качество, которое можно найти в человеке. Но это не относится к тем, кто верен себе. На личном опыте проверено.

– Ага, - крякнул Пайк и повел нас в обратную сторону, откуда мы пришли. – Те, кто себе верен, остальных ни в шишь не ставит. А хорошим ты становишься только когда другие так говорят. Нельзя сказать: «Пайк хороший!», даже если это правда. Надо, чтобы это говорили другие.

– Надо быть удобным, - пожал плечами я. Из таких бесед можно вычленить много о менталитете и культуре посещаемого мира. Но мне кажется, я попался на добропорядочного болванчика, который был воспитан слишком хорошей матушкой и скорее всего, рос без отца.

– Ага, - выдохнул Пайк. – Матушка всегда мне говорила, что девушке следует открывать двери и подавать руку, дарить цветы и безделушки. Теперь можу только так. Пару раз топтыгой называли, один раз недомерком. Обидно, но против воспитания матушки не пойдёшь. Скверно себя начинаю чувствовать.

– Ты очень откровенен, - решил подметить я. – Впрочем, я даже знаю почему.

– Тут сложно не догадаться.

– Думаешь, я тут помру?

– Я это знаю.

Так или иначе, что-то глушило систему. Такого на моей памяти не было никогда, и честно признаться, я не думал, что это вообще возможно. Материальной она никогда не была – существовала в пределах черепной коробки, отсвечивая уведомлениями только для моей персоны. А тут выясняется, что мало того, что я не один такой индивид, так ещё и то, что таких индивидов в этом мире не сильно то и чествуют. Более того, кто-то даже нашёл способ бороться с такими как я…

Пайк вышагивал тихо, рассказывая что-то о мельнице, «тех самых» девушках и о том, что очень хотел бы, чтобы его зарплату подняли на пару марок, чтобы этих самых девушек содержать. Вел он нас к выходу, чему я был примного рад. Приятно встретить в тюрьме приятного на общение тюремщика. Впереди, казалось, на стенах уже поблескивают отблики масляных ламп.

Я думал, чем именно это место может глушить интерфейс системы. Пожалуй, это то единственное, о чем я думал за последние часы. Если это тюрьма, то вряд ли за её пределами распространяется действие глушилки, а значит, создатели искусственно воссоздали аппарат выключающий систему. Скорее всего, какая-то магия. Не удивлюсь, если она здесь строится на кодах, вроде /gamemodecreative. Однако, строк кода, или каких-либо других строк на стенах, потолке и полу я не увидел, даже когда зрение более или менее привыкло к тусклому освещению. Не было и странных предметов, походящих на артефакты или апотропеи.

– Скоро придём, - отозвался Пайк. – К выхожу не рвись. Помрешь раньше положенного. Придется сразу две бумаги заполнять: о поступлении в заключении, и смерти. Вообще, этим сержант должен заниматься, но он меня выучил.

– За что не доплачивает, я полагаю.

– Ага. Но он называет меня добряком. Это приятно, когда люди о тебе такого мнения.

Мы повернули за очередной поворот. В конце тоннеля горела пара ламп, которые преграждал огромный, черный силуэт. Она действительно была большая, эта Нисса. И горячая, чего уж откровенничать. Алые губки, грудь… что одну двумя руками не обхватишь. На глаз упругая. Короткие серые волосы, заправленные черным ободочком. А ниже никакой брони – черная блузка и черная юбка. Пайк был прав, говоря, что она не человек. Но она и не принадлежала ни к какой из рас, какие бы в этом мире твари не водились. Голем, не иначе, а создатель не мог определиться, делает он секс машину или машину для убийств. Получилось что-то средненькое… впрочем, я не в той форме, чтобы пытаться выяснять с ней отношения.

Разве что чуть-чуть…

– И снова здравствуй, Нисса, - помахал свободной ручкой Пайк, проходя мимо девушки. – Пока, Нисса! – и снова махает рукой.

Засмотревшись на мою тюремщицу, стражник не рассчитал высоту порога в дверном проёме и едва не упал. Помогла алебарда, которая застряла в раме и отказалась падать вместе со своим хозяином.

– Все в порядке.

– Ага. Удачи, - прикрикнул я. – Нисса значит. Пайк про тебя много рассказывал.

Тишина. Презрительное фырканье.

– Убью, - сказала Нисса, материализуя из воздуха крайне большой, крайне опасный, и крайне неприятного вида меч. – Вернись в камеру.

– Это все, что ты умеешь говорить?

Нисса нахмурилась, но ничего не ответила. Мне нужно было понять патерны ее поведения и зону, в которой её будет трегерить на атаку. Хотелось бы видеть в ней разумное существо, в таком случае, всегда можно заболтать, заговорить, выйти на взаимопонимание, затем на сочувствие и помощь. Но и ненависть тоже сильная эмоция. Вечная эмоция, ведь остаётся после любви. Порода, с которой можно работать, если правильно подберешь долото.

– Так, я сейчас сделаю шаг вперед. Дай мне знать, если захочешь снести мне голову, хорошо?

Шаг в комнату. Напоминала эта самая комната кордегардию: столы, пивные кружки, какие-то картины и нагромождения, походившие на строительные леса, куда вели самопальные лестницы. Бочки, судя по трещинам, пустые, а судя по паутине, давно. Нисса в этом притоне казалась алмазом в куче навоза. Она даже свет преломляла как-то иначе – не могла человеческая кожа блистать так же, как у неё.

– Жив. День прожит не зря. Ещё один?