Ученый в средневековье. Том 5

— Мой господин, позвольте поинтересоваться, какого рода план вас интересует?

— Только не притворяйся, будто не знаешь. Да будет тебе, я же пошутил. Ну зачем смотреть на меня такими глазами, я ведь и обидеться могу, — рассмеялся генерал, после чего продолжил.

— Как видишь, наши войска составляют триста пятьдесят тысяч стрелков и шестьсот пятьдесят тысяч простых пехотинцев. Также имеет небольшое число магов, в районе около тысячи человек, однако от даже в обычном бою пользы было бы как от кота молока.

— Желаете максимально снизить потери? Понимаю, гористая местность далеко не самое лучшее место для стрельбы.

— Нет, с этим проблем возникнуть не должно. Мне нужно как можно быстрее захватить вот эти семь точек.

Лишь генерал произнёс последние слова, он вынул саблю из ножен и стал тыкать её наконечником по карте на столе.

— Получается, вы хотите разделить армию на несколько частей и оккупировать эти территории? Увы, боюсь это будет плохим ходом.

— Увы, но согласен. Главная проблема заключается не столько в рельефе, сколько в опытности офицеров. К тому же, Рудия принципиально знает о нашем оружии, и таким образом скорее всего подготовит контрмеры. Если раньше мы могли пользоваться элементом неожиданности, боюсь тут это не сработает.

— В таком случае было бы неплохо послать разведчиков.

— Уже. Жду вестей, но не думаю, что они меня обрадуют. Чёрт возьми, вроде бы империя первого ранга, а столько проблем. Да и попробуй эту ораву держать в узде. Им бы крови да ещё больше крови…

Мюрей даже не подозревал, какая ирония крылась в его словах. Он наговаривал на своих солдат, однако сам того не замечал, что был в разы хуже них. Впрочем, если он считал поведение бойцов свинством, то своё он оправдывал дворянской прихотью. Два слова, один смысл.

— Господин Мюрей, тогда зачем вы позвали меня? Я что-то не понимаю, в чём могу помочь. Вы, можно сказать, сами отвечаете на свои вопросы.

— Вечно ты торопишь события. Война — это искусство. Искусство, это рисунок, а его художник — генерал. Так какая самая большая ошибка художника?

— Я полагаю, спешка?

— Мыслишь в правильном русле. Правда главное чтобы сам художник не состарился раньше времени, — вновь рассмеялся он.

— Эх, генерал Мюрей. Многих людей я повидал, но ваши мысли порою мне неясны. Вы прям сплошная загадка.

— Сочту за комплимент. Однако мы так и не решили вопрос. Удручающе. Хорошо. Вот как поступим…

Приказом Мюреая оказался полномасштабный натиск. Рудийские города эвакуировались, однако скорость передвижения у армии была быстрее чем у беженцев. Рано или поздно они доберутся до них и тогда начнётся настоящая мясорубка. Мер конечно же понимал этого, но против приказа генерала идти не смел.

Армия Ипогрина начала полномасштабное наступление. С каждым днём они пробирались вглубь владений Рудии всё дальше и дальше. Казалось ничто не может их остановить. Солдаты уже праздновали победу и ждали того момента, когда они уже смогут ворваться. То что эти звери там натворят может испугать даже самых смелых людей.

Население было в панике. Они слышали легенды про сильную армию Ипогрина, которая смогла покорить несколько могучих империй. А про зверское поведение армии захватчиков они слышали еще больше.

— Мама, мама, почему все так напряжены? Что-то происходит? — В одном из городов крепостей Рудии, в которую и перевели часть беженцев, маленькая девочка гуляла вместе с матерью. Малышке было всего пять лет, но даже она заметила напряжённую атмосферу в городе.

— Милая не переживай. Тебе просто кажется… — Ответила мать своему чаду, но в реальности она думала совсем о другом. — Начинается война…

Глава 391 Впереди засада

Войска Ипонгрина тем временем продолжали стремительное наступление. Большинство городов-крепостей сдавалось без какого-либо боя. Впрочем, на то были свои причины. Всё же в данном случае, попадание в рабство было лучше смерти.

Впрочем, несмотря на серию побед, на лице генерала читалась тревога. Он словно бы был чем-то обеспокоен. Вот только свои мысли он не желал раскрывать каждому встречному, отдавая предпочтение хранить всё внутри.

Большинство захваченных рабов отправлялось в Ипонгрин, на тяжелые работы. Оставшаяся же часть служила заменой дешевой силы.

Если говорить о провианте, то всего хватало вдоволь. Во-первых, ресурсы легко пополнялись в захваченных городах, что, правда, вызывало мор среди простого быта. Во-вторых же, повозки были вдоволь набиты сухим пайком, однако на вкус они были далеко не очень.

Так, разбив лагерь на каком-то пустыре, Мюрей кинул взгляд на своего раба. Он всегда казался ему каким-то странным, особенным. И дело было даже не в уме. Что-то привлекало его. Быть может, это что-то или нечто было близким для него?

— Слушай, Мер, скажи ты мне вот что, — начал он, доев свою похлёбку.

— Слушаю, Мой Господин, — ответил он, не отрывая взгляда от своего мушкета. На этот раз он разглядывал другую сторону, на которой была выгравирована история…. история одного солдата.

— Как ты видишь войну? Что для тебя война?

— Реки крови. Убийства. Насилие. Выгода. Потери… — с небольшими промежутками ответил он.

— Ты забыл кое-что. Или, быть может, не чувствуешь это.

Мер не стал отвечать на этот вопрос. В свою очередь, Мюрей сделал важный вид и продолжил.

— Хорошо, я отвечу за тебя. Это удовлетворение собственных потребностей. Утоление жажды и мора. Да, это заложено в нашей природе. Мы можем выигрывать сотню, а то и тысячу битв, но войны будут продолжаться. Война это конфликт. А конфликт — он везде. Прямо сейчас ты можешь наблюдать, как два солдата что-то не поделили между собой. Вон там спорят, чья очередь оплодотворять рабыню. И таких примеров тысячи.

— А что если человек желает мир во всём мире? Что тогда?

— Тогда он идиот. Желать мир во всём мире равносильно идти против здравого смысла. Это как лишить себя возможности быть самим собой. Быть замкнутым, идти вопреки своим чувствам. Это низменный поступок.

— И потому вы берете от жизни всё?

— Умничка! Я не знаю, что со мною будет сегодня или завтра. Быть может, я стану императором. Или умру? Что тогда? Жалеть, что я прожил монашескую жизнь? Да ни за что! Покуда моё тело дышит, я буду брать от жизни всё.

— И что сподвигнуло вас на такой шаг?

— Как бы банально не звучало, но я однажды чуть не умер. Меня пытался убить предатель. У него это даже почти получилось. Конечно, быть погребенным в собственном замке далеко не лучшая перспектива. В тот день я чудом был спасён. Что же, спасибо ему за урок ценною в жизнь, — закончил он, после чего начал хохотать.