Учитель
Шрифт:
– Но я же говорил тебе, что неважно, что ты скажешь этому человеку. Важно то, что ты обратишь на него внимание, а не то, что ты ему скажешь.
– Я... я не знаю, что... что ему сказать, - упрямо твердил Николас, сверля землю под ногами.
Старик снова положил руку Николасу на плечо и почувствовал, как тело молодого человека сотрясает легкая дрожь, словно тот замерз. Старик быстро сообразил, что Николас не мог замерзнуть, так как на улице было жарко. Значит, должна была быть другая причина. И старик начал догадываться какая.
– Скажи мне, мой друг, что тревожит тебя? Возможно, я смогу тебе помочь.
– Я... я... я действительно не знаю, что... что ему сказать, -
– Мой друг, прости меня, но мне кажется, что твои слова далеки от истины. Твое тело выдает тебя. Сейчас ты не похож на такого человека, который не знает, но очень похож на такого, который боится. Чего ты боишься, мой друг?
Николас поднял голову и посмотрел по сторонам. Окинув взглядом прохожих, он посмотрел на просящего мужчину у входа в парк и сказал:
– Merde!
– услышал старик знакомое слово.
– Вы правы, учитель, я на самом деле боюсь. Боюсь, что...
– Николас снова посмотрел по сторонам, - что...
– Что подумают о тебе другие люди, - закончил за него старик.
– Да, - Николас набрал полную грудь воздуха и с шумом выдохнул его.
– Именно этого я и боюсь.
– Боишься быть непонятым ими. Думаешь, что они тебя осудят, начнут указывать на тебя пальцами и крутить у виска. Стадные инстинкты сильны в человеке и многие "благодаря" им так никогда и не смогут узнать, что такое жизнь сердцем, что такое истинное счастье и удовлетворение. Люди боятся быть белыми воронами, боятся оказаться вне стада, так как не видят вне его ничего кроме смерти. Но я, мой друг, давно покинул стадо и, как видишь, не умер, а наоборот обрел силу и узнал, что такое истинная свобода. Сегодня я знаю наверняка, что в стаде быть свободным невозможно. Свобода живет за пределами стада, там, куда человек из-за невежества поселил смерть... Мой друг, я хочу, чтобы ты знал, что тебя никто не заставляет делать что-либо против твоей воли. Ты можешь пройти возле этого человека, как остальные люди, не обращая на него внимания, но при этом твой страх останется с тобой, а можешь сделать то, что не сделает больше никто, при этом избавившись от страха, мешающего тебе вдохнуть жизнь полной грудью. Выбор, мой друг, в этой удивительной жизни всегда будет за тобой. Каким он будет, решаешь только ты.
– Merde!
– пробормотал Николас и попытался улыбнуться, но вместо улыбки на лице появилось некое ее подобие.
– Открыть бизнес было намного легче, чем заговорить с бомжом... Мне кажется, я еще не готов к этому, учитель. Не готов к тому, чтобы посмотреть, что находится за пределами стада.
– Готов или нет, решать тебе, - улыбнулся старик и добавил.
– Как и жить сердцем или жить разумом.
Николас оглянулся, пробежался взглядом по лицам прохожих и спрятал взгляд в спасительной траве. Зубы начали покусывать губы, желваки заиграли на скулах.
– Нет, - сказал Николас после минутного молчания. Подняв голову, он посмотрел старику в глаза.
– Я не хочу быть рабом страха. Я сделаю это и сделаю прямо сейчас. Плевать, что подумают другие. Мнениями других дорога в ад мостится.
Николас втянул носом воздух, выдохнул его и направился к мужчине, стоявшему у ворот парка и просившему милостыню.
Старик смотрел Николасу в спину и улыбался. Он знал, что если Николас сделает то, что задумал, он станет другим человеком, он вдохнет запах истинной свободы, свободы, о существовании которой многие и не подозревают.
Старик видел, как Николас подошел к мужчине и что-то тому сказал. Мужчина посмотрел на Николаса и что-то ответил. Старик заметил, как мужчина напрягся, на его лице на миг появилось выражение растерянности, сменившееся вниманием. Мужчина
слушал, что ему говорил Николас. Пальцы его то сжимали, то разжимали жестянку, которую он держал в руках. Взгляд его уткнулся в землю, затем устремился в сторону и наконец-то уперся в небо. Подождав пока Николас закончит говорить, мужчина что-то ему сказал, после чего развернулся, поднес руку к глазам и пошел прочь. Николас также не задерживался, минуту спустя он уже стоял возле старика и светился довольной улыбкой.– Ты все же это сделал?
– спросил старик, словно и не видел того, что происходило на его глазах.
– Ага, - Николас готов был взорваться от счастья, распиравшего его изнутри.
– Он даже прослезился.
– Значит, ты достучался до его сердца. Что же ты ему сказал?
– И не помню уже, - Николас почесал затылок и посмотрел вслед мужчине.
– Что-то из того, что и вы мне говорили: о жизни сердцем, об иной жизни и настоящем счастье. В общем, говорил все, что на ум приходило.
– А взгляды других людей, которые на тебя до сих пор смотрят, как на сумасшедшего, тебя не смущают?
– Где?
– Николас принялся вертеть головой по сторонам.
– Я пошутил, - улыбнулся старик.
– Если смотрят, пусть смотрят, - пожал плечами Николас.
– Мне все равно, что они думают.
– Это хорошо, потому что, если они что-то и думали о тебе, когда видели тебя возле того мужчины, то сейчас давно уже забыли и о тебе, и о том мужчине, с которым ты разговаривал. Большинству людей не интересны другие люди, если они хоть чем-то похожи на них самих. Мысли других людей, по большому счету, занимают они сами, их проблемы, старые воспоминания, обиды и сожаления, поэтому переживая о том, что о нас думают другие, мы проводим свою жизнь в бессмысленности. Идем, мой друг, не будем понапрасну тратить время. Уверен, нам еще многое предстоит увидеть.
Старик и Николас двинулись ко входу в парк. У входа старик остановился и сказал:
– Если ты все еще хочешь помочь кому-то деньгами, помоги этой женщине, - старик посмотрел в сторону женщины с ребенком в инвалидной коляске.
– Ее жизнь наполнена болью и хотя ты не излечишь ее от этой боли, уменьшить ее силу тебе будет по силам.
– Хорошо, учитель, - сказал Николас и подошел к женщине. Достав из кармана сто гривен, он протянул их ей со словами "Возьмите. Они вам могут понадобится". Женщина удивленно посмотрела на Николаса. Рука дрогнула, как-то неловко подалась вперед и взяла деньги.
– Спасибо вам большое, - сказала женщина дрогнувшим голосом.
– Пусть боженька хранит вас и вашу семью.
– Спасибо, - ответил Николас и подошел к старику.
– Ну, вот. Можем идти дальше.
– Тогда пошли, мой друг, - сказал старик, направляясь вглубь парка.
Не успел он пройти и двух шагов, как обернулся к Николасу и спросил:
– А что это за колонна впереди, - старик указал на высокую колонну, возвышавшуюся на постаменте в центре парка.
– Монумент Славы, - Николас поравнялся со стариком и двинулся с ним рядом.
– Должно быть, она как-то связана с Полтавской битвой, - предположил старик.
– Да, - кивнул Николас.
– Насколько я помню, этот монумент построили в честь столетия победы над шведами в Полтавской битве. Где-то в 19 веке. Вот с тех пор она и стоит тут.
Старик подошел к монументу. Колонна стояла на ступенчатом кирпичном постаменте, в основу которого было вмонтировано, - старик пересчитал, - восемнадцать пушек-трофеев Полтавской битвы 1709 года. Верхушку колонны венчала полусфера, на которой расправил крылья позолоченный орел с молниями в когтях и лавровым венком в клюве.