Удача бродяги: Рядом, но не вместе

И можно было сразу уйти в город… или все-таки догнать и попрощаться.

Я решила догнать.

А через несколько минут обнаружила себя сидящей на песке у самого прибоя. Сидеть было тепло и удобно, только голова все время падала – не куда ее, бедную, приложить. Разве что прямо на песок.

А что такого – ночи сейчас жаркие. Кто меня прогонит с пляжа-то? Да еще полно народу на берегу, хотя стало почти темно! Лодка Нордвелла рядом, а сам он, наверное, уже где-то далеко-далеко, за горизонтом… так и идет вдоль прибоя. Примерно через неделю он своим ходом придет к своей лодке с другой стороны острова…

Нордвелл присел рядом. Я не услышала, догадалась. А через секунду получила подтверждение:

– Родригес, вы что-то совсем раскисли. Давайте я провожу вас до гостиницы.

– Справлюсь. День паршивый был просто. Ну, вы знаете.

Я встала. Отряхнула колени. Вот же! Прекрасно стою!

– Идите сюда. Да что вы от меня все время шарахаетесь!..

Я молча вцепилась в его локоть – чтоб только перестал обвинять, что шарахаюсь. Меня просто немного качает! Был паршивый день, я говорила.

Думаю, встречным казалось, что я пьяна до потери человеческого вида. Но это все равно. Оказалось, что если попасть в ритм шагов Нордвелла, то вполне можно идти, не спотыкаясь, и даже не очень висеть у него на локте.

Мы миновали улочку прибрежных отелей и гостиниц, вышли к ярмарке. Я подумала, что номер на ночь можно было снять рядом с пляжем, и не заморачиваться дальней ходьбой, но вероятно, Нордвелл руководствовался соображениями конспирации.

Хотя, сетевой след в толпе отдыхающих спрятать трудно.

Миновали ярморочную площадь, поднялись по пешеходной улочке-лестнице, миновали еще одну узенькую и не очень чистую улицу. Я вскоре перестала даже пытаться запоминать маршрут, и не знаю, сколько времени мы бродили по городу, пока не оказались у небольшого, нового коттеджа над бухтой. Нордвелл махнул рукой над сенсором, открылась дверь. В прихожей тут же вспыхнул свет, потянуло прохладой.

…крошечная комната, плетеный пляжный шезлонг вместо кровати. Правда, на шезлонг горой навалены круглые подушки, лежит несколько пледов. Нордвелл подвел меня к этому «спальному месту», усадил, точно куклу.

– Ну вот. Отдыхайте.

Может он еще что-то добавил, да я не расслышала: спала.

Проснулась от отчетливого Нордвелловского рыка:

– Вы должны были предвидеть! У вас такая работа. И почему ее должен делать я?

Кто-то что-то невнятно пробубнил в ответ.

Я протерла глаза, выглянула в окно. Солнце, оказывается, поднялось уже довольно высоко, а значит, надо спешить. Мои, может, еще в больнице. В серво-сети никаких новых сообщений нет, так что скорей всего, их еще никуда перевести не успели.

За дверью, в гостиной, что-то хрустнуло. Я прислушалась.

– Кто мог предвидеть, что Бруно ради сиюминутной выгоды рискнет налаженным каналом поставки? Эсмеральда – его ошибка!

Голос гостя был обыкновенным. Раздраженный тихий баритон.

– А я его понимаю. Для вашего Бруно несколько важней сейчас прижать к ногтю Переса, иначе Перес, с его обширными политическими связями, почти не напрягаясь, получит его бизнес со всеми поставщиками и всеми посредниками. Вы знаете, что меня на острове срисовали? В полный рост? Вероятно, вам придется искать другого человека на мою роль.

– Федералы подчистили на острове. По нашим данным, у Бруно к вам нет претензий. Слушай, Ксандер, ты же сам заварил эту кашу… кстати, во всей этой истории с Родригес есть один очень неприятный момент. В первую очередь для тебя.

– Всего один? Да ну?

– Перес узнал о тебе и близко к сердцу принял твое появление на горизонте. Даже отправил своих мальчиков разобраться.

– Так что ж «мальчики» меня до сих пор не нашли? Теряет хватку старый лис, что ли?

– Мальчики нашли. На лодке. Пару дней назад. И уничтожили. Вместе с лодкой…

– Понятно. Одной загадкой меньше. Так что, я дальше работаю по Бруно?

– Да. Надо понять, куда они дели груз, и не начал ли он продавать его маленькими партиями…

– Понимаю. Что по моему вопросу? Есть подвижки?

Я поняла, что Нордвелл очень не хотел спрашивать. Но спросил.

– Пока к сожалению… Но Перес точно причастен. И не мне тебя учить, но ты, мне кажется, совершили большую ошибку, не воспользовавшись картой, которая сама шла в руки!

– О чем речь?

Да, о чем? Мне тоже интересно!

– Родригес была у тебя на лодке. Практически, вот, в руках. Ты мог ставить Пересу любые условия, моя помощь не понадобилась бы! Но отчего-то решил…

Ага, понятно. Очень доходчиво объяснил, спасибо! Значит, я – удобный инструмент, чтобы диктовать условия Алваро Пересу. Ах-ха-ха! Знали бы вы, господа, как это смешно выглядит со стороны. Да Пересу до последнего времени до меня не было никакого дела!

В любом случае, безобразие это надо прекращать. Жаль, из окна здесь не вылезешь – слишком высоко оно над улицей. Вид открывается чудесный, а вот для утренней альпинистской тренировки – как-то совсем нехорошо.

Я поправила одежду и волосы, вставила ноги в кеды и решительно толкнула дверь.

– Привет, – сказала я обоим собеседникам.

Нордвелл сидел ко мне лицом и ничуть не удивился. Даже легонько кивнул.

Его собеседнику пришлось обернуться. Высокий, симпатичный. Темные волосы уложены в строгую прическу, одет весьма официально, разве что пиджак снял и бросил на кресло у входа.

– Нордвелл, у тебя гости? Какого черта не предупредил, что у тебя женщина?

– Познакомься, Ханс, Ремедайос Родригес, та самая. Родригес, и вы познакомьтесь – Ханс де Гив, человек, благодаря которому мы с вами встретились.

– Вы тут, – вздохнула я, – так душевно рассуждали о моей предполагаемой роли в ваших интригах, что я невольно решила присоединиться. Продолжайте, что уж!

Нордвелл хохотнул и даже откинулся на спинку своего кресла. И даже ноги вытянул, расслабившись. Всем своим видом он демонстрировал – выкручивайся, де Гив, сам, как хочешь!

Но де Гив, очевидно, тоже был из тех, кому палец в рот не клади. Он чуть развел руками и спросил:

– Вы же в курсе затруднений сэра Нордвелла?

– Это кроме вас? Ах, да. И разумеется кроме меня?